Будда, а знаешь, говорят, что мы с тобой совершенно несерьезные! -Правильно говорят. -Да? -Конечно. Это очень высокая оценка. Когда я стану серьезным, будь другом, огрей меня чем-нибудь по башке. -Ты хочешь сказать, что не надо быть серьезным? -Не надо. -Никогда? -Никогда. -Че-то мне сдается, это уже перебор. -Ты думаешь? Вспомни свои самые приятные моменты в жизни, был ты хоть в одном из них серьезным? -Ну, я как-то не думал... -А ты вспомни. Был ты серьезным любуясь цветами, наслаждаясь своей любимой китайской лапшой, вдыхая запах первого снега, принимая на руки своего только что рожденного ребенка? Разве ты серьезнен, когда рассказываешь сказку, играешь с сынишкой, лепишь скульптуру, рисуешь, читаешь захватывающую книгу, обнимаешь любимую, гундишь свои обожаемые мантры? Ты серьезен? -Возможно в некоторые из этих моментов я был серьезен! -Никогда. -Никогда? -Никогда. В некоторые из этих моментов ты был сосредоточен, но серьезен-никогда.  Ты сосредоточен, но не напряжен. Серьезность-это напряжение, сосредоточенность-это сконцентрированное расслабление. Творчество-это сконцентрированное расслабление. А рождение творения-это сброс концентрации, ликующее освобождение, Большой Взрыв. И вот она, родилась Вселенная. Или глиняная фигурка. Любой творец-самое несерьезное существо на свете. -А как насчет сострадания? Когда я вижу, что кому-то плохо, или плохо мне, я не могу быть несерьезным. Это очень серьезно. -Когда ты думаешь, что бессилен перед этим, что страдание-хозяин положения, тогда да, ты можешь быть очень серьезным. И бесполезным. Но когда ты видишь страдание, как темноту, которая нуждается в заполнении Светом, тебе некогда быть серьезным. Ты сосредоточишься, чтобы включить этот Свет. Тем способом, который тебе досупен на этот момент. -Но бывает так, что я действительно не могу ничего сделать. Или не знаю как. -Тогда стоит вспомнить, что "я", это несколько больше, чем твое индивидуальное воплощение. -Ты знаешь, а я сейчас вспомнил несколько историй! -Давай. -У одного парня был рак. Он забодался со всякими лечениями, и в конце-концов, чтобы больше не мучаться от отчаяния, накупил кучу комедий, и смотрел их целыми днями, и  беспрерывно ржал, забыв про все свои мрачные мысли. Когда наступило время очередного обследования, выяснилось, что он совершенно здоров! -Круто! А еще? -А еще был другой парень. У него было что-то серьезное с желудком, не помню точно, но гроб он заказал. И собрался в круиз вокруг света. А поскольку врач сказал, что из этого круиза он вернется вперед ногами, то взял гроб с собой на корабль. На пароходе он отрывался вовсю-ел что хотел, курил сигары, пил вино, ухлестывал за девушками... Вернулся жив, и со здоровым желудком, сдал обратно гроб, и прекрасно жил до самой старости. -Да, девушки, они очень даже способствуют. А третья? -А третью рассказывал Никулин, из своих фронтовых воспоминаний. Отправился на разведотряд ночью на задание. И получилось так, что неожиданно они, буквально нос в нос, столкнулись с таким же немецким разведотрядом. От неожиданности и те и другие шарахнулись, попадали по разные стороны дороги в канаву, лежат. И тут оказалось, что один немец перепутал, куда ему прыгать, и оказался среди наших. Ну, наши взяли его за руки, за ноги, и перекинули на немецкую сторону. А тот, пока летел, как бы это сказать, громко... В общем, очень громко! Оба отряда укатывались с полчаса, забыв про автоматы. А потом потихоньку встали и пошли каждый своей дорогой. Они посмеялись вместе, и уже не могли друг в друга стрелять! -Да, Никулин-чудесный бодхисаттва. Соображаешь, в чем сила, брат? -Соображаю, брат!