Команда Света 11-22
Портал вознесения. Форум Духовного роста и СамоСовершенствования.
Сайт-агрегатор эзотерических знаний.

Да, ломал, всю их далеко идущую стратегию, но что было им особенно неприятно, Кетцалькоатль взял курс на подлинную цивилизацию, а не на ту ущербную, которую собирались запустить на земле после потопа его оппоненты. Кстати, так же поступил в Перу и знаменитый Виракочи, а в Китае — Хуан-ди. И в Андах, и в Азии белым культуртрегерам повезло больше. Их начинания хоть и были ликвидированы, но позднее. Часть единого целостного знания уцелела. Больше всего не повезло Пернатому Змею. Потому что он оказался в самом эпицентре, где задумывалось построить мощную энергоцентраль нового земного эгрегора. Именно поэтому из-под земли и выполз чёрный Тескатлипока. По древним мифам, он выступал как бог подземного царства, по более поздним — считался богом ветра. По силе Тескатлипока оказался равным Кетцалькоатлю. В некоторых мифах его называют даже братом последнего. На что это указывает? На то, что и тот, и другой, по всей вероятности, были одного поля ягодки. Представителями высокоразвитой земной цивилизации. Перед нами уже знакомый дуализм: добро и зло. Кем был этот Тескатлипока? Почему он появился из-под земли? Последнее указывает на то, что он был связан ещё и с инопланетным разумом. А может, был представителем этого самого разума. Нам сейчас остаётся только гадать. Обращает на себя внимание странное оружие Тескатлипоки. Я имею в виду так называемое «дымное зеркало». Почему дымное и почему зеркало? Есть подсказка: из чёрного бога подземного мира Тескатлипока, сокрушив друга пернатого Змея бога ветра Эхикатля, сам становится повелителем ветра. На что указывает такая трансформация? Только на то, что его «дымное зеркало» имело какое-то отношение к атмосфере. Точнее, к её самому высокому слою — к ионосфере. Ведь зеркало у древних всегда было связано с Солнцем. Ионосфера же планеты наполнена солнечным ветром.
— Постой, постой, — остановил я старейшину. — Похоже, речь идёт об ионосферном оружии. Само название «дымное зеркало»... Оно говорит за себя: переброска солнечной энергии ионосферы посредством зеркала на землю.
— С помощью импульса мощных электромагнитных полей, — поправил меня помор. — Дымное зеркало не что иное, как антенна способная возбудить часть ионосферы.
— Так ты считаешь, что между Пернатым Змеем и Тескатлипокой на просторах Мексики гремела война? — спросил я Добрана Глебыча.
— Несомненно! Именно по этой причине и выгорел священный Теотихуакан. Следы тотального пожара налицо. Их невозможно скрыть. Но исследователей смущает, что пожар в городе был, а ограбления и мародёрства не наблюдалось. Даже потом никто на руины города не пришёл. Поэтому они и придумали миф, что нападающие и защитники города взаимно друг друга уничтожили. Но как объяснить, что город сразу же после пожара был заброшен? Такое объясняется только страхом. Страхом, что с небес может обрушиться то, что погубило город богов. И обрушиться может в любой момент.
— Неужели ты считаешь, что технология небесного огня погубила и Кетцалькоатля?
— Думаю, что так, на это указывает дымное зеркало Тескатлипоки. Дым — высокочастотное колебание, зеркало — направленная антенна, что тут не ясно? Так что миссия Кет- цалькоатля захлебнулась очень давно. Примерно тогда, когда сгорел дотла город богов. Но мне хочется обратить ваше внимание на другое, на знание, которое дал людям белый культуртрегер. И оно не исчезло. Оно постепенно пробило себе дорогу к сознанию индейцев. О Тескатлипоке краснокожие помнили тот факт, что он был жесток и кровожаден, о Пернатом Змее, что он учил добру и свободе, учил быть людьми, а не животными. Естественный процесс очеловечивания, который был запущен Кетцалькоатлем, нарушили своим визитом испанцы. И сделали они это вовремя. Приди европейцы в Мезоамерику лет на двести позднее и дикарями были бы уже они, а не краснокожие. Как это произошло в Северной Америке. Вам, я думаю, известно, что североамериканские индейцы в морально-нравственном отношении на голову превосходили своих врагов — англосаксов. Как видите, знание не так-то просто уничтожить. Наделённое своим сознанием, оно само ищет себе носителей и изменяет мир до неузнаваемости. Плохо то, что процесс это медленный. Но лучше поздно, чем никогда. Так что есть надежда и у нашей цивилизации когда-нибудь выкарабкаться. Превратиться из псевдо в подлинную, — закончил свою лекцию помор, намереваясь подняться.
— Постой! — остановил я Добрана Глебыча. — По мифу ацтеков Кетцалькоатль исчез после своего поражения, кажется, уплыв на восток. Но ведь Тескатлипока никуда не делся? Он рядом с нами!
— Рядом, — согласился старейшина. — И ещё более свирепый. Сейчас в его ведении не только Мезоамерика, но и весь земной социум. Правда по мифу после борьбы с Пернатым Змеем он потерял одну свою ногу. Не такой стал расторопный, но в остальном не изменился.
— А как его зеркало?
— Наверняка при нём. Феномен тунгусского дива говорит сам за себя. Что-то там, на Тунгуске, надо было срочно уничтожить. Очевидно, какой-то древний артефакт. Мы с тобой этой темы уже касались.
— Получается, что чёрный Тескатлипока замешан во всех глобальных земных злодеяниях?
— Замешан, ты догадлив. Наверняка на его совести и нейтрализация миссии Христа. Ведь до сих пор никто толком не знает, чего хотел Иисус. Не знают даже многие церковники. А он хотел того же, что и Кетцалькоатль. Как и Пернатый Змей, он пришёл к гибридному этносу, причём искусственно созданному специально для ведения финансово-информационной войны с социумом. И занялся его очеловечиванием. Вы возьмите апокрифы и почитайте! — посмотрел на нас с Дашей философ-помор. — Даже из многократно редактированных Евангелиев видно, что Иисус учил евреев понимать общие законы, по которым живёт и развивается вселенная. Он занимался тем, чем когда-то был занят Пернатый Змей. Но цель у него была несколько шире, Иисуса заботила не столько будущая цивилизация, сколько обманутые «богоизбранные», из которых тёмные создали для себя универсальное самовоспроизводящееся оружие. Он и хотел лишить их того инструмента для достижения глобальной власти. Понятно, что никакой Иисус религии не придумывал. Он давал людям подлинное знание о единых универсальных законах. Делал хорошее дело, но недооценил своих противников. Тескатлипока остался на своём посту. В образе первосвященника и его окружения, чёрный расправился с переднеазиатским культуртрегером. На этот раз обошлось без дымного зеркала. Понятно, что Иисус сильного сопротивления оказать не мог. Теперь я думаю, что в твоей голове всё стало на место, — посмотрел на меня старейшина.
— Получается, что и пернатый Змей, и Иисус давали заблудшим народам одно и то же. Фактически древнее ведийское знание наших предков.
— Всё верно! Универсальное единое представление об общих законах Мироздания. Без их понимания никакая подлинная здоровая цивилизация не только на Земле, но и на других планетах, просто невозможна. Вот ты, Ар, много раз нам задавал один и тот же русский вопрос: что делать? Так?
— Так! — засмеялся я.
— Ну и с чего надо начать? Как ты думаешь?
— Думаю, что надо взяться за то, что не удалось Христу. С его недоведенной до конца реформы. Дать не только иудеям, но и всем народам Земли единые общие законы, по которым идёт эволюция во всей Вселенной. Фактически подлинное знание о Создателе. Не как о чем-то мистическом, а как о психофизической единой универсальной системе. И тогда религии народам Земли станут не обязательны.
— Ты забыл о гибридных расах, мы с них начали свой разговор, — напомнил мне Добран Глебыч.
— Я о них не забыл. Потому они и подвержены пагубному влиянию своего генофонда, что не знают общих универсальных законов. Когда они им станут понятны, поведение таких рас непременно изменится. Волей-неволей гибридам придётся включить для обуздания инстинктов своё сознание. Иначе дело — дрянь. Хочешь жить — меняйся!
— Ну, вот, кажется, мы и разобрались! — улыбнулся старейшина. — Оказывается, не так всё сложно, как думается. Дело в знании. В тех универсальных общих законах Мироздания, которые скрыты от человечества. По сути, для того, чтобы в корне изменить сознание социума, достаточно минимума. Многие поколения наших друзей — философов и учёных — пытаются выяснить, что же первично, а что вторично: сознание или материя. Идиотский вопрос! Из разряда вопросов, что было вначале: курица или яйцо? Надо чтобы люди, наконец, уяснили, что сознание свойство всякой материи. Это раз! И второе: надо чтобы не только в школах, но и в детских садах объяснялось, что энергия тоже материальна, что любые силовые поля материальны, а следовательно, обладают сознанием. Сколько можно скрывать, что ведическое древнее понимание «Яви» — представление о многообразии всего материального мира, понятие «Навь» скрывает в себе информацию, а «Правь» — не что иное, как общие универсальные законы Мироздания. Что мы сейчас имеем? Извращённое представление о материи, где пространство и время, а так же энергия материй не признаются. В информационном плане знаний вообще никаких. Общие универсальные законы вообще скрыты за семью печатями! Попробуй на таком фундаменте построить что-то серьёзное? Как я уже говорил, знание обладает своим сознанием, благодаря этому человечество всё равно его обретёт. Но когда такое, наконец, случится, тёмные устроят на Земле настоящий ад! Чувствуя свою гибель, они попытаются за собой утянуть и человечество.
— Какой минимум ты имеешь в виду? — напомнил я старейшине. — То, что ты сейчас нам сказал, — общие представления. Они очень важны, но ты думал о чём-то другом.
— Я думал о «Прави», об общих законах, которые в первую очередь нужны людям.
— Что это за законы? Ты можешь их озвучить? — посмотрел я на мезенского философа.
— Конечно, могу! Первый, который необходим заблудившемуся социуму, — это закон меры. Люди должны осознать границы материального. То, что было понятно нашим божественным предкам. Я имею в виду границы «необходимого» и «достаточного». В этих пределах человек живёт полноценной жизнью по максимуму. Их нарушение сокращает срок пребывания. Причём как по нижнему уровню, так и по верхнему. Вот почему и бомжи, и миллионеры не долгожители. Нет предела духовному росту. Здесь перед человеческим сознанием открыта бесконечность. В нашем больном обществе всё наоборот: в материальном плане мы стремимся к максимуму! В области же накопления знания и духовного роста мы превратились в червей. Черви, как известно, менее организованы, чем насекомые. Второй общий закон, который должен быть в ближайшее время взят человечеством на вооружение — это, конечно же, закон сохранения энергии. Если где-то прибывает, то где-то и убывает! Например, если убыль организована тобой, то рано или поздно, ты вернёшь то, что взял. Тебя заставят отдать, не мытьём, так катанием. Очень часто возвращение взятого бьёт по здоровью. Это сказки, что насильники и хапуги живут долго и счастливо. Как правило, всё заканчивается двумя циклами Сатурна: 29 + 29. Закон действия или закон кармы — всего лишь частный случай такой установки. В народе говорят: «Что посеешь, то и пожнёшь». Иисус выразился несколько иначе, он и заменил иудейское «око за око, зуб за зуб» более широким и глубоким понятием: «Чем меряешь, тем тебе будет отмерено». Думаю, что третий общий закон Мироздания, который необходим на первых порах социуму, — это закон равенств. Он показывает, что чем ниже у человека духовность и багаж знаний, тем грубее его внутренняя частота. Понятно, речь идёт не о физическом теле, а о силовом коконе. Общение же с силовыми полями тонкого плана идёт только в случае совпадения частот. Никакой мистики, чистая физика, точнее, психофизика. Ты сможешь общаться только с той сущностью, с которой у тебя одинаковая частота вибраций. С себе подобной. Вот откуда выражение: подобное к подобному. Этот закон легко прослеживается в жизни. Люди собираются в группы не столько по интересам, сколько по уровню своего духовного развития. Смотришь на воров, взяточников, убийц, насильников, лжецов, на наших бездуховных, продажных, похотливых попов и видишь: все они о чём-то молят Бога. Ходят в церковь и стоят перед иконами. Но с кем они общаются? С эгрегором Амона! Но не с Создателем. К их услугам черти преисподней во главе с самим Сатаной! Если хочешь, чтобы творец стал твоим наставником, подымай свой духовный уровень. Работай не только в плане нравственности, но и в плане накопления знаний... Эволюционируй! Тогда с тобой общение будет иным. А так Сварог с тобой общается только языком обстоятельств и посредством болезней. Другого общения нет. И не будет. На мой взгляд четвёртым законом, который должно освоить человечество, является закон маятника. Знание этого закона дает возможность людям правильно управлять своей жизнью. Его ещё называют законом крайностей. Он показывает, что всякая крайность со временем превращается в свою противоположность. Поэтому в жизни лучше их избегать. И последний общий универсальный закон, о котором должны знать люди, — это закон свободы воли. На нём мы уже останавливались. Для личности он очень и очень важен. Подлинную демократию можно построить только тогда, когда у человека не отнято право выбора.
— Ты забыл одну деталь, Добран Глебыч, — остановил я рассуждения помора.
— Какую?
— Нашего приятеля Тескатлипоку. Этот бес является серьёзным противником. Хоть он и хромой, но своё дело знает туго. Неужели у тебя есть способ его нейтрализовать?
— Его наши люди не раз нейтрализовали, — хмуро посмотрел на меня старейшина. — Это с Пернатым Змеем и с Бочикой у него прошло.
— И с Христом, — напомнил я.
— Да, и с Иисусом, но с нами не пройдёт.
— Это почему? — поинтересовался я.
— Да потому, что нас просто не существует! По сути, мы живём в ином измерении. Но об этом мало кто догадывается. Например, ты нашёл нас только потому, что тебя здесь ждали... Понял? Со временем до тебя дойдёт. Сейчас объяснять не буду. Так вот, нас нет, но влияние наше огромно! Когда- то нам удалось отстоять от продажи Англии Кольский полуостров, совсем недавно не дали продать Штатам твою родную Сибирь. И общие универсальные законы Мироздания наши хранители знают не хуже тёмных. Тех самых, которые возомнили себя хозяевами планеты. Не думай, что наша,
катакомбная группа одна на свете. Хранители древнего знания живы в Сибири, на Памире, в Индии,Египте, в Эфиопии и даже в Америке. Маятник сдвинулся с мёртвой точки! Пройдёт немного времени, и всё на Земле изменится. И Тескатлипоке, чтобы уцелеть, придётся снова забираться под землю. Почему эзотерики всего мира в один голос говорят, что спасение человечества, да и планеты в целом, придёт из России? И добавляют при этом, что в союзниках у нас будут не поляки, болгары или другие славяне, а немцы?! Потому, что русский суперэтнос по своей природе состоит в основном из нехищных диффузников, и в нём мало особей со звериными генами. Диффузников же легко переориентировать на созидание. Почему союзниками у нас станут немцы? Наверное, потому, что в Западной Европе они нам ближе всех по духу. Мне хочется закончить наш сегодняшний разговор примером, показывающим, что может натворить наделённый властью недолюдок.
Добран Глебыч откинулся на спинку кресла и стал рассказывать.
— Этот трагический случай произошёл в предпоследний день войны. Вы должны знать про остров Руян. На нём когда- то стояли наши славянские города племени лютичей: град Кореница и священная Аркона. События, о которых мне хочется вам поведать, произошли рядом с руинами Арконы. 3 мая 1945 года части 2 ударной армии Рокоссовского высадились на остров Рюген или бывший Руян. На острове боеспособных немецких частей не оказалось, и наши военные стали подыскивать себе временное пристанище. Брошенных особняков на острове было предостаточно. Поэтому квартирного вопроса у наших солдат не возникло. Во время рекогносцировки местности и поиска подходящего жилья наши военные натолкнулись на особняк бывшего русского эмигранта немецкого происхождения. Хозяина в доме не оказалось, но в его апартаментах советские офицеры обнаружили пансионат для 30-ти раненых и ослепших от британских напалмовых бомб немецких девочек. Младшим было около четырёх лет, старшим около двадцати. За детьми ухаживали семь русских старушек, бывших баронесс и графинь первой волны эмигрантов. Так как пансионат стоял рядом с морем, а война ещё не закончилась, сюда в любой момент могли нагрянуть либо союзники, либо немцы. В связи с этим командование решило расквартировать на территории приюта отдельную разведроту капитана Калмыкова. Разведчикам было дано задание охранять пятнадцатикилометровую зону берега и помогать русским старушкам по уходу за больными девочками. 32 разведчика взялись за своё дело. Они вместе с бывшими российскими аристократками составили список необходимых для девочек вещей и продуктов. И 6 мая привезли в пансионат из армейских складов простыни, наволочки, крупы, консервы, муку, 60 пар женской обуви малых размеров и даже раздобыли для больных детей 10 килограммов шоколада. Почему я всё это хорошо помню? Потому что своими глазами видел копию документов. Мне их показал много лет назад один работник военного архива. Разведчики несли службу и на побережье, мимо которого шли в сторону Дании гружённые немецкими солдатами катера, яхты и другие плавсредства. Немцы спешили сдаться англичанам. Сдаваться русским они, по понятным причинам, не хотели. Так как разведчиков было мало, то командование для безопасности побережья выдвинуло к берегу танковый батальон. Им командовал некий майор Гаврилец. 8-го мая пьяный майор приехал на трофейном «виллисе» в пансионат и стал приставать с сексуальными домогательствами к раненным слепым немецким девочкам. За больных вступился сержант разведроты, кавалер трёх орденов славы Гуляев. Во время конфликта насильник его несколько раз ударил. Налицо типичное разнузданное поведение полуобезьяны, хищника по академику Поршневу. Понятно, что капитан Калмыков задержал Гаврильца. Когда тот выспался, он его ознакомил со своим приказом и отпустил к месту расположения его части. Зверь остался зверем. День он терпел, но вечером повёл свои танки на «обнаруженное им тайное сборище власовцев». Сначала разведчики приняли наши танки за немецкие. Потом, когда увидели на танках звёзды, попытались их остановить. Но Гаврилец знал своё дело. Он рвался к немецким девочкам, и останавливать его порыв разведчикам пришлось фаустпатронами и гранатами. На подступах к пансионату завязался нешуточный бой. Его здание горело, подожженное танковыми снарядами. Старушки вывели из него слепых девочек на берег моря и молили Бога о помощи. И помощь пришла. Сражение у пансионата увидели вооружённые немецкие солдаты с проходящего рядом с берегом катера. Их офицер дал команду, и немецкий катер пристал к месту боя. Через минуту узнав от русских старушек, что происходит, немцы вступили в бой на стороне разведчиков. К этому времени из разведроты уцелело только девять человек. Вместе с русскими немцы уничтожили танковый батальон. А потом, собравшись все вместе, решали, как спасти больных девочек, а заодно и себя. Чтобы спасти от трибунала уцелевших русских солдат, сдаваться англичанам немцы отказались. Было решено всем вместе прорываться куда-нибудь на запад. Погрузив больных девочек и старушек на свой катер, и немцы, и русские, теперь уже не враги друг другу, остановили идущий в Португалию шведский транспорт, и на нём все вместе ушли в нейтральные воды. Вот, что может наделать одна обличенная властью полуобезьяна, — закончил свой грустный рассказ Добран Глебыч.
— А что с этим Гаврильцом? — спросила Даша.
— Его, как и всех, кем он командовал, нашли мёртвыми.
— А я думала, что эта мразь выжила.
— Но каковы немцы! — восхитился я. — Война, по сути, окончена, но они пришли на помощь! И потом ради спасения русских изменили свой план! Значит, среди них были настоящие люди. Прежде всего их офицеры! Ты не слышал продолжения этой истории? — спросил я на всякий случай старейшину.

«Случайно ли всё, что происходит с погодой, или причиной тому моё воздействие? Точнее, влияние на реальность нашей древней северной магии. Если последнее предположение верно, то это уму непостижимо! Мне удалось то, о чём сутки назад я не смел и мечтать! Уже сейчас можно идти дальше. Снег в тайге не помеха. Он больше лежит на кронах деревьев. Плохо то, что будет виден мой след. Если придёт тепло, то снежное покрывало вскоре растает. Но когда оно придёт? Завтра надо выступать, но как идти по снегу в резине, да ещё в такую стужу? Надо что-то придумать. Шерстяные носки в данной ситуации не спасут. Во-первых, надо положить стельки из сухой мелкой болотистой осоки. Она будет тянуть влагу. И, во-вторых, из оленьих камусов надо сшить подобие носков. Камусы хорошо высохли, и их можно выскоблить и отмять. Этим я сегодня и займусь», — заключил я, отправляясь на поиск осоки.
Спустившись к подножью склона, я увидел несколько кочек среди занесённых снегом валежин. На них росло то, что я искал. Срезав ножом пучки жёлтой сухой осоки, я вернулся в палатку и, разведя в печурке огонь, взялся за выделку оленьих камусов.
«Интересно, где мои друзья-волки? — думал я. — Наверное, непогода заставила их уйти за хребет. Там меньше снега и ветра. Но Бог с ними. На первых порах они мне здорово помогли. Пусть себе идут своей дорогой».
Выскоблив охотничьим ножом и куском базальтового щебня снятые с оленьих ног шкуры, я отмял их руками и приступил к раскройке импровизированных носков. К трём часам ночи меховые обутки были готовы. И я, подкинув в печурку дрова, со спокойной совестью лёг спать. Проснувшись чуть свет, я разобрал палатку. Сложил в рюкзак всю свою поклажу и, уточнив маршрут, петляя между сваленными бурей деревьями, двинулся вниз по склону. Когда совсем рассвело, я был уже далеко от своего лагеря. С каждым часом облака на небе становились всё тоньше и тоньше. К обеду сквозь них стало просвечивать голубое небо. Когда я подошёл к небольшому ручью и стал искать через него переправу, выглянуло долгожданное солнце.
«Наконец-то, — поприветствовал я его. — Целую вечность тебя не видел! Давай помогай, растопи всё это безобразие, — показал я ему на белое покрывало. — Осень только началась. А тут без тебя зиму организовали!»
Мне показалось, что Солнце обратило внимание на мою реплику и согласно кивнуло.
«Вот уже и со светилом вошёл в отношения, — отметил я про себя. — Совсем как в русских сказках. А моя дорога? Чем не сказка?! Кого я только на своём пути не встретил. И ещё встречу. Один Чердынцев чего стоит! Сколько осталось до озёр? По прямой километров семьдесят, не больше, но по тайге и горам может перевалить и за сотню».
Перебежав по стволу упавшей лиственницы через водную преграду, я двинулся вдоль вставшего на пути хребта, чтобы обойти заросший ерником распадок. Из-под ног вылетел ошалелый заяц и помчался, петляя, между деревьями прямо в гору.
«Хитёр, — посмотрел я ему в след. — На возвышенность бежать ты молодец, это с горы тебе не очень... Давай, счастливой дороги!»
Через некоторые время я спугнул пасшийся на склоне табун оленей. Стадо было небольшое. Они, как и заяц, направились в гору.
«Может, мне пойти за «дикарями»? — остановился я. — Если есть оленья тропа, то и человек по ней пройти сможет».
И, поправив рюкзак, я направился вслед за убежавшими оронами. Прошло меньше часа напряжённого пути, и я вышел на плато. Впереди возвышались голые, покрытые снегом тупые зубцы хребта. Позади тёмной полосой надвигалась тень от уходящего на закат солнца.
«Где-то здесь надо разбить бивак. На хребет полезу завтра. Сегодня, если судить по времени, прошёл километров двадцать пять, а может, и больше».
Сбросив рюкзак, я занялся разбивкой лагеря. Под деревьями снега было немного и, сделав себе лежанку из желтого лиственничного лапника, я решил спать без палатки. Осадков ночью не предвиделось, и к тому же стало заметно теплее. Разведя костёр так, чтобы его дым не ел глаза, я постелил на лапник палатку и, наконец, разулся. Несмотря на меховые носки и осоку, ноги всё равно были сырыми и настывшими.
«Надо сушиться и прокалить сапоги, иначе из меня завтра ходок будет никудышный», — сделал я заключение.
Развесив вокруг костра свою обутку, я, наконец, приступил к приготовлению ужина. Но не успел я надеть на берёзовые шампуры кусочки застывшей оленины и повесить над огнём котелок с чаем, как моё подсознание забило тревогу. «Периметр» уловил приближающееся к лагерю «нечто». Это нечто было таким, с чем я никогда ещё не встречался. Солнечное сплетение вдруг сразу оледенело, и я, бросив котелок в сторону, передёрнул затвор «Сайги».
«Опасность! — думал я. — Но не человек. Тогда кто? Зверь? Но звери вокруг чувствуют, что я не враг. Скорее один из «них». Что за чертовщина?»
Я ощущал, как из темноты мой лагерь и меня изучают чьи- то внимательные глаза. Метнувшись в сторону от света костра под защиту темноты, я упал на снег и прислушался. Вокруг была мёртвая тишина, ни звука. Но она больше всего меня и настораживала. И вдруг до моего напряжённого слуха донёсся надрывный знакомый вой матёрого. Он доносился откуда- то снизу из распадка:
«И не люди, и не звери...» — предупредил меня вожак стаи.
«Кто ж такие? И не люди, и не звери? — ломал я себе голову. — И почему враги? Чем я им мог навредить? Тем, что оказался на их территории? Но кто они, эти тайные визитёры?»
Я лежал на снегу, прижавшись к земле, не ощущая голыми ногами холода, и прислушивался. Тревога только нарастала.
Утешало одно, что я не чувствовал на себе злобного враждебного взгляда.
«Похоже, «они» меня не видят, — размышлял я над своим положением. — А волки по следу за мной всё-таки увязались, оказались верны своему звериному слову. Серые, в отличие от людей, не умеют предавать. Не правильно я о них подумал! Но почему они меня предупредили так поздно? Наверное, и сами недавно обнаружили опасность».
Не двигаясь, затаив дыхание, я ждал. Указательный палец правой руки лежал на спусковом крючке полуавтомата, сам же я весь превратился в слух. Минут через тридцать костёр стал догорать. И тут я услышал позади него лёгкий треск. Взглянув в ту сторону, я обомлел: в шаге от моей лежанки стояло какое-то человекообразное существо. Оно было ниже среднего роста, но широкое и как медведь лохматое. Жуткое полузвериное-получеловеческое не то лицо, не то морда повернулось в мою сторону и уставилась на меня горящими и, как мне показалось, полными злобы глазами. В этот момент так же бесшумно из тьмы выступило второе такое же безобразное создание. В лапах и у того, и у другого полузверя-получеловека я заметил что-то похожее на импровизированные метательные копья.
«Так вы, господа, вооружены, и довольно серьёзно», — оценил я их дротики.
В это время вторая зверюга, ссутулившись и опираясь на свою палку, неслышно подошла к догорающему костру и, бросив в мою сторону колючий угрожающий взгляд, медленно уселась на корточки. Я хорошо понимал, что оба лохматых человекоподобных упыря отлично знают, где я лежу, и держат меня под своим постоянным наблюдением.
«Что же делать? — искал я решение, следя в свою очередь за каждым их движением. — Эти полуобезьяны пришли не просто так. И вообще, кто они?»
То, что передо мной не «йэти» и не легендарные чулуканы, я понял сразу.
«Тогда кто? Может, озверевшие дудинские и туруханские бомжи? Но до такой степени деградировать? Что-то тут не так. И вообще, они ведь знают, что я вооружён и опасен, но почему-то вышли на свет?»
И тут только я почувствовал, что лохматые уроды особого страха у меня не вызывают. Холодок в солнечном сплетении куда-то исчез, зато смертельно замёрзли голые ноги и руки. Я стал понимать, что дальше находиться в своём укрытии мне нельзя. Надо что-то делать... Но что? И тут только до меня дошло, что человекообезьяны читают мои мысли и знают язык леса. Наверняка они поняли, что сказал своим воем матёрый. Потому они безбоязненно и вышли на свет.
«Как-то не очень получается, — посмотрел я на их звериные морды. — Вы, «джентльмены», греетесь у моего огня, а я мокрый и грязный лежу на земле в снегу и дрожу от холода! Так не пойдёт!»
И поставив «Сайгу» на предохранитель, я поднялся со своего места и направился к своему костру. При моём появлении оба урода вскочили и, схватив свои увенчанные костяными наконечниками палки, бормоча что-то нечленораздельное, отбежали шагов на пять-шестъ в сторону.
— Что, страшно? — посмотрел я на них. — А вы меня не бойтесь. Я вам вреда не причиню!
В ответ на мои слова одна обезьяна что-то проворчала. Из невнятного ворчания я понял, что человек всегда враг, даже такой понятный, как я.
— Идите сюда! — позвал я уродов жестом. — Меня нечего бояться! Людей я и сам недолюбливаю. Особенно в лесу.
Наклонившись над костром, я быстро раздул пламя и положил в него несколько сушин. Костёр стал разгораться. Оглянувшись на своих гостей я увидел, как обе человекообезьяны, поставив свои дротики к стволу лиственницы, двинулись снова к костру. Тут только я смог по-настоящему их разглядеть. Больше всего меня поразил их маленьких рост. Самый высокий еле доходил до моего плеча. Оба были покрыты жесткой, очень плотной серо-бурой шерстью, на лице короткой, на груди и животе более редкой. Но как они двигались! Совершенно не как люди: согнувшись вперёд всем своим телом. Ноги при этом были в полусогнутом положении и ступали не сразу, а поэтапно. Сначала чуть касаясь земли, только потом на неё опирались всем тело.
«Вот почему вы ходите по тайге неслышно, как тени-! — догадался я. — Ничего не скажешь, здорово!»
— Раз вы мои гости, то я вас буду сейчас угощать, — обратился я к усевшимся у огня обезьянам.
— Мы не голодны, — проворчала та, что постарше, просто пришли на тебя посмотреть.
— А вы кто будете?
— Живём здесь, — отозвалась вторая лохматая зверюга.
И я понял, что, несмотря на издаваемые звуки, наше общение идёт на телепатическом уровне.
— Понятно, если лето, — показал я на небо и стоящие в темноте деревья, — а как зимой? — взял я в ладонь горсть снега.
И тут обе обезьяны, жестикулируя, наперебой залепетали.
— Вы что-то хотите мне сказать? Но что?
Расслабившись, я увидел внутренним взором костёр, вокруг него сидящих рядами таких же уродов и высокие стены грота. Некоторые человекообезьяны что-то жевали. Когда до меня дошло, что они разрывают зубами и заталкивают себе в рот, то меня чуть не стошнило: уроды поедали летучих мышей!
— Понятно! — поднял я руку. — Они, летучие мыши, зимой спят, а вы их собираете. Прямо скажем, неплохо придумано!
Я достал из своего рюкзака пачку галет и, разделив их пополам, подал своим гостям.
— Попробуйте! Вы такого ещё не ели... А вот и жареное мясо, — положил я перед ними берёзовые шампуры с нанизанными кусками оленины. Оно повкуснее ваших мышей!
Мне показалось, что человекообезьяны с жадностью схватят мои угощения и будут вырывать их друг у друга. Но я ошибся, оба урода безо всякого интереса понюхали предложенные галеты. Попробовали их на вкус и вежливо отложили в сторону.
— Что, не нравится? — удивился я.
— Непривычно, — сделал гримасу лохмач, что постарше.
— Тогда ешьте мясо!
Оленину оба визитёра немного поели. Но тоже без жадности. От чая они вообще отказались.
— Чем же вас угостить? — терялся я в догадках. — У меня даже сахара нет. Только соль и специи. Будете соль?
Я насыпал перед каждой обезьяной по щепотке соли. Они её понюхали, потом попробовали пальцами. Затем свои пальцы облизали и поморщились.
— Разве такую дрянь можно есть? — проворчал один из визитёров.
— А мы вот немного едим, — развёл я руками. — У нас жизнь одна, у вас другая.
Разглядывая лохматых уродов, я никак не мог понять, к какому ископаемому виду их можно отнести?
«Это не неандертальцы. Те всё-таки люди, и они значительно крупнее. И не питекантропы. Последние, хоть и примитивны, но, по сравнению с этими — гиганты! Неужели передо мной что-то наподобие австралопитеков? Но ведь австралопитеки жили, как известно, в Африке? Хотя был вид и азиатский, его назвали рамапитеком. Может, передо мной как раз рамапитеки? Вытесненные в незапамятные времена с юга они перебрались на север, и теперь ведут полуподземный образ жизни? Ночью бродят по поверхности, а днём скрываются. Зимой же вообще остаются под землёй. Натаскивают побольше дров в гроты и ловят летучих мышей... Наверное, таких вот или похожих на них в Скандинавии именовали гномами. На Руси подземной чудью, а здесь, в Эвенкии, их называют маленькими чури. У эвенков о чури масса легенд. Скорее, передо мной сидят эти самые чури. Чулуканы и чури одного корня. И те, и другие — пережитки давно минувшей эпохи. Знали бы наши кабинетные учёные, с кем я сейчас у костра беседую? Лопнули бы от зависти! Или от злобы. А меня назвали бы сошедшим с ума».
Я ещё раз оглядел своих ночных посетителей: маленькие, лохматые, крайне уродливые. С длинными не то руками, не то лапами и короткими кривыми ногами. Но глаза у них почти человечьи. Кроткие и очень грустные. Почему они ко мне пожаловали? Всё просто, потому что я давно стал частью их мира. Они меня понимают и знают, что я не опасен. Точно так же на Урале посещают старожилов-таёжников лохматые «Якморты», к охотникам ненцам приходят гиганты «Тунгу», к оленеводам эвенкам «Чулуканы», и, наверное, вот они — чури. На Гималаях местные тибетцы заводят дружбу с «йэти»... только академикам такое не под силу. Потому что они никак не могут взять в толк, что можно общаться не только с живой реальностью. Не только с растениями и даже не только с такими, как они, сидящими у огня, но и с миром неодушевлённым. Для этого надо знать всего лишь один единственный высший закон мироздания — закон равенств. И уметь управлять своей частотой, настраивать её на частотные показатели окружающего. В дохристианское время, если верить нашим сказкам, даже русские дети могли это делать. А сейчас? Я еле-еле к сорока годам смог освоить эту технологию!
Посидев ещё с полчаса, человекообезьяны стали собираться восвояси. Посмотрев на меня своими глубоко посаженными и, как мне показалось, печальными глазами, они что-то наперебой залепетали.
— Если ты снова придёшь на это место, мы снова увидимся, только не зимой, — понял я ими сказанное.
— Хорошо! — улыбнулся я лохматым уродам. — Только без подарков вы от меня не уйдёте.
— Да нам ничего не надо! — махнула лапой зверюга постарше.
— Надо, надо! — запротестовал я. — Тебе от меня вот этот нож, — подал я растерявшемуся рамапитеку свой охотничий.
— У меня ещё есть. А тебе — топор! Вот так будешь его точить о камень, — показал я, как затачивается лезвие.
— Второго топора у меня нет, но есть кое-что другое, обойдусь! Забирай! — вложил я инструмент в лапу человекообезьяны. — Ты умный, разберёшься.
Несколько секунд маленькие лохматые уродцы, не зная, что делать, топтались на месте. Но потом, взяв мои подарки, посмотрели на меня такими глазами, взгляд которых в жизни мне уже никогда не забыть. Они исчезли так же бесшумно, как и появились. А я добрых десять минут смотрел им в след и думал:
«Кто вы всё-таки? Нет, судя по поведению, вы не звери, а почти люди! В вас есть то, чего нет у животных: гордость и достоинство. Вам бы помочь! Вы ведь наверняка на грани вымирания. .. Но как? Я знаю место, где мы всегда можем встретиться, значит, в следующий раз я принесу вам и топор, и ножи, И вообще научить бы вас работать с металлом! Но сначала мне надо самому выжить!»
Вскоре специфический запах полуобезьян, витавший рядом с моим костром, исчез. И всё стало, вроде бы, как раньше. Только я стал совсем другим. Я всю ночь сидел, подкидывая в костёр дрова, и думал о случившемся. Некоторые исследователи полжизни тратят на то, чтобы пообщаться с такими вот ископаемыми. Но у них ничего не получается. Потому что все эти «якморты», «тунгу мангики», «чулуканы» и «чури» их читают. Читают, как книгу. И понимают, что ничего хорошего им от учёного мира не светит.

«Всё, теперь можно наскоро позавтракать и вперёд».
Несколько раз мне приходило в голову сходить посмотреть, в какую сторону подались два ночных урода. Тем более, их следы, крупные и отчётливые, похожи на человеческие и на снегу были хорошо видны. Но, подумав, я от таких мыслей отказался.
«Чего доброго, решат, что я их выслеживаю? — подумал я.
— Тогда конец доверительным отношениям. И потом они отправились на южный склон. Там снег ещё вчера сошёл, следов не увидеть. Попив чаю, я двинулся в гору.
«Интересно, — размышлял я, — чем дальше на северо-восток, тем больше загадок. Скоро за хребтом начнётся долгий спуск, и мне придётся пройти недалеко от вершины Вилюя. Там где-то расположена знаменитая долина Смерти. По рассказам местных эвенков из маленькой фактории Эконда по тайге разбросаны какие-то металлические котлы. Что это за странные артефакты, никто не знает. Но люди, которые рядом с ними долго находились, всегда серьёзно заболевали. Отсюда и зловещее название — долина Смерти. И ещё эти котлы иногда взрываются. Да так сильно, что вся долина Вилюя содрогается. Местные якуты и эвенки не любят эти места. Так
что встреча с ними мне не грозит. Но всё равно, надо быть крайне осторожным». Обходя мелкие кряжистые лиственницы, я упорно двигался вперёд к вершине перевала.
«Где-то здесь, под землёй, в этом, забытом богом и людьми плоскогорье, живут роды лохматых маленьких чури, — думал я, вспоминая ночных визитёров. — Интересно, хватит у них ума освоить мои подарки? Возможно, выкинут их в первый попавшийся ручей? Но судя по их благодарным глазам, они знакомы с металлом. Если так, то может, и не выкинут...»
Наконец, лиственник уступил место зарослям карликовой берёзки, продираться через которую стало неимоверно трудно. Но вот и она закончилась. Теперь впереди до самой вершины лежал один щебень и редкие плоские валуны. Когда я вышел на хребет, было уже за полдень. Низко висящее осеннее солнце освещало гигантскую всхолмлённую страну. То там, то здесь, на вершине холмов виднелись сказочные останки каменных изваяний. Ярко-жёлтый с тёмно-зелёнными полосами сосновых лесов лиственничный ковёр покрывал всё это сказочное пространство. Где-то там, на горизонте, сквозь дымку тумана, виднелась долина Вилюя.
«Мне, к счастью, не туда», — отметил я про себя.
И сам удивился своим мыслям. Чему я радуюсь? Тому? что не увижу места, куда в незапамятные времена, после гибели в космосе гигантского корабля матки, села флотилия космических модулей? Когда-то мне снилась долина Смерти, а теперь Я её почему-то боюсь. Стоя на вершине перевала, я изучал раскинувшийся перед глазами гигантский дикий пустынный край. Теперь мне стало понятно, почему старик Чердынцев нашёл для себя именно такое место. Отсюда люди сбежали давным-давно. Одни испугались взрывов загадочных котлов. Другие — того, что все, кто посетил эту долину и побывали в котлах, вскоре ушли из жизни. Третьи, это было уже в 60-е, побоялись испытаний ядерного оружия. При Никите Хрущёве почему-то именно в этих краях его и испытывали. Я смотрел на разлом долины Вилюя и вспоминал всё, что о ней знал. Впервые ещё в позапрошлом веке написал об этом загадочном месте известный путешественник Ричард Маак. Это он впервые упомянул о страшных котлах. В частности, описал речку «Алгый тимернит». С якутского название можно перевести, как «большой котёл утонул». Исследователь древних культур Якутии А. Архипов тоже писал о непонятных металлических котлах. Это у него упомянута речка Котельная или Олгутдах.
На ней, по его исследованиям, лежит больше всего загадочных железных котлов... Невольно я перенёсся в 1908 год, когда недалеко от этих мест прогремел страшной силы взрыв. То самое «тунгусское диво», споры о котором идут и в наше время.
«Может, и в бассейны Чуньки и Подкаменной Тунгуски тоже попали древние модули, и один из них взорвался?» — невольно мелькнула мысль.
Но я тут же её отогнал. Если бы в тех местах в земле были зарыты некие металлические предметы, эвенки бы о них знали. Значит, взорвался не котёл, а что-то другое. Скорее всего, имел место ионосферный пробой. Было использовано оружие невероятной разрушительной силы.
«Но кто его использовал? Да ещё в том далёком 1908 году?»
— вернулся я к прежнему предположению.
Оно не давало мне покоя. Мучительно хотелось понять, что же тогда произошло? Интуиция подсказывала, что на Земле, кроме разумного человека, присутствует ещё чей-то разум. Скорее всего, нечеловеческий. Тогда какой? Здесь, в этих горах и дебрях, он организовал ионосферный взрыв. Вывод один: попытаться от нас, людей, что-то скрыть. Но что? От таких вопросов и от бессилия что-либо понять у меня закружилась голова. Я чувствовал, что подошёл вплотную к разгадке какой-то тайны, но сознание упёрлось во что-то непреодолимое. В какую-то невидимую стену, сломать которую сил у меня не было. И тут мой взгляд остановился на обломке скалы. Камень лежал метрах в двухстах от меня, но в лучах заходящего солнца был хорошо виден. Две стороны его походили на гигантский кирпич. И я невольно поймал себя на мысли, что подобные грани вряд ли могут быть созданы природой. И мне захотелось рассмотреть глыбу поближе. Спустившись по осыпи, я подошёл к скале и остолбенел: передо мной лежал зарывшийся в щебень гигантский каменный блок. На северной его стороне виднелся не стаявший снег. Он своей белизной чётко обрисовывал грани огромной ровной плоскости. Сознание отказывалось воспринимать это. Предо мной была глыба, вырубленная явно руками человека!
«Откуда она здесь взялась? — ломал я себе голову. — Не могла же она свалиться с неба? А почему нет? — стал я озираться по сторонам. — Может, она на самом деле сюда прилетела?»
Рядом с гигантским «кирпичом» мои глаза наткнулись на торчащие из земли обломки ещё одного такого же параллелепипеда. Его край покрыт лишайником... Только тут я заметил, что огромная площадь откоса была покрыта не обычным щебнем, а кусками разбитых гигантских блоков. На них стояли кусты карликовой берёзки, рос лишайник, валялись сухие тощие лиственницы, но это были части гигантских каменных блоков. В этом я не сомневался.
«Откуда такие руины? И почему все эти каменные плиты разбросаны на таком огромном расстоянии? — вертелось в голове. — Может, их смыла гигантская волна цунами? Но тогда, почему многие из них поломаны. Скорее всего, не цунами. Что-то другое. Тогда что?»
Я ходил между торчащих из земли поросших мхом каменных блоков и никак не мог понять, какая сила разбросала их на такое большое расстояние.
«Неужели это был взрыв? — думал я. — Но тогда, какой же он был силы? Если камни весом в десятки, а может, и сотни тонн, летели по воздуху, как пылинки? Узнать бы, что из этих каменных блоков было сложено? Наверняка где-то здесь рядом то место, откуда они взялись».
И, забравшись на торчащий из земли каменный блок, я стал изучать местность. Моё внимание привлекла поросшая лиственничным лесом гряда, что-то в ней было не так. Привлекла её высота и резкий уступ перехода на равнину, где лежали занесённые лёссом блоки. Этот уступ мне показался уж слишком ровным. Нигде в природе подобных линий мне наблюдать не приходилось. И я решил пройти вдоль грани этого разлома. Было понятно, что глыбы слетели с рядом лежащей гигантской платформы, откуда я только что спустился. Больше им взяться было просто неоткуда. Не могли же они на самом деле упасть с неба. Я шёл вдоль грани разлома, медленно обходя сухие лиственницы, и никак не мог дойти до его края.
«Неужели ошибаюсь? — думал я. — Хорошо бы проверить,
— и, свернув налево, я снова вышел на равнину.
На этот раз передо мной наполовину ушедшие в землю лежали сразу три каменных блока. Все сомнения рассеялись, я шёл в правильном направлении. Просто разрушенное строение было невероятно огромным. И я снова вышел к платформе и двинулся вдоль её грани.
«Когда же она кончится?» — думал я.
По моим расчётам я прошёл не менее километра. Но вот, наконец, грань покрытой лёссом циклопической платформы резко свернула в сторону. И я увидел вторую её грань. Она также терялась где-то вдали, но на ней было меньше лёсса. Кое-где виднелись явные провалы.
«Вот бы заглянуть, что там, под толщей всей этой глины? — мелькнуло в голове.
И мои шаги стали невольно быстрее. Через пару минут я подошёл к одному из провалов и, раздвинув куст ерника, полез вниз. Прошло немного времени и глаза, привыкшие к темноте, стали различать что-то впереди. Под ногами осыпался битый камень, хрустели неведомо как попавшие в провал ветки, а со стороны платформы на меня надвинулась ровная, сложенная из циклопических каменных блоков стена. Причём гранитные кирпичи, которые я осветил своим фонариком, были в два, а то и в три раза больше, чем те, которые валялись на равнине. От волнения меня бросило в жар. Руки скользили по шероховатой поверхности камня, а сознание кричало, что этого не может быть. И что я нахожусь не в реальном мире, а во сне. И рассматриваю не подземную часть циклопического каменного комплекса, а стену Баальбекской платформы в Ливане. Отступив от каменных монолитов, я опустился на землю и, лёжа на спине, стал освещать фонариком верх каменной кладки. Слабый свет натолкнулся на нависший каменный уступ и лежащие на нём лиственничные брёвна. Вот почему в этом месте кладку не занесло лёссом, догадался я. Какой-то ураган в давние времена свалил с платформы тысячи брёвен и часть из них, зацепившись за край каменного плато, образовали нечто похожее на нишу. Благодаря ей мне и удалось вплотную проникнуть к стене платформы. Не будь такого феномена, добраться до циклопической кладки было бы практически невозможно. Мне несказанно повезло. Сев на трухлявое бревно, я выключил фонарик и, оставшись в полумраке, задумался. Со стороны лаза слабо проникал свет. Он касался базальтовых монолитов и освещал покрытый мхом щебень. Вот оно, вещественное доказательство того, что когда-то здесь, в ныне диких и безлюдных горах, процветала древняя великая цивилизация. Я припомнил свой путь по плоскогорью и понял, что мне пришлось несколько раз пересекать нечто подобное. Просто я не обратил внимания на то, по чему шёл. Не попадись на моём пути гигантский каменный блок, мне бы и сейчас ничего не удалось увидеть. От такой мысли я пришёл в уныние.
«Ну и дела! Под землю ушли руины погибшей древней цивилизации, и никто об этом не знает... Остались какие-то смутные воспоминания в виде преданий и легенд. Больше ничего. Интересно, почему она погибла?» — думал я, разглядывая застывшую перед собой стену. — Налицо следы чудовищного разрушения. Что же здесь взорвалось, если каменные блоки в десятки, а может и в сотни тонн весом, как бабочки летели по воздуху?»
На секунду я попытался представить тот ад, который когда- то бушевал на этом месте, и мне стало не по себе.
«Интересно, когда всё это произошло? — размышлял я. — Наверное, в Первую великую мировую войну, ту самую, которая осталась на памяти человечества как война богов и титанов. В мифе говорится, что титаны забрасывали богов гигантскими камнями, а боги жгли их огнём молний и обрушивали на оппонентов чудовищные ураганы. Всё правильно. Камни на самом деле имели место, только не боевые, а те, что разлетались в разные стороны после обрушения зданий пирамид и храмов. Интересно, что это было? — опять подошёл я к каменной кладке. — Основание какого-то огромного каменного комплекса. Может, это была терраса, что-то наподобие Баальбекской. А может, всё, что уцелело от гигантской пирамиды? Надо попробовать выяснить. Платформу хотя и плохо, но всё ещё видно. Вот бы её измерить!» — посетила меня внезапная идея.
Но выйдя на дневную поверхность и взглянув на небо, я понял, что всю намеченную работу придётся делать завтра. Солнце почти коснулось горизонта, а значит, через час станет совсем темно. Решение пришло в голову мгновенно. Безусловно, ночевать удобнее всего рядом с кладкой у стены. Под землёй укрытие лучше не сыскать. Жаль, что я не нашёл его раньше, перед снегопадом. Час ушёл у меня на поиски сушняка. И когда совсем стемнело, в подземной нише у циклопической стены горел приличный костёр. Дым от него подымался куда-то к верху. Рядом с огнём было тепло и уютно. Наскоро поев, я решил, что перед завтрашней трудной работой хорошо бы как следует выспаться. Но как я ни старался уснуть, сон не приходил. Слишком сильны были впечатления от увиденного. Глаза видели, руки трогали, а сознание отказывалось верить реальности. Глядя на пляску пламени, я никак не мог понять сам себя:
«Ну, что здесь было для меня новым? Да ничего! Я же хорошо знал, что в этих местах тысячи лет назад процветала высокоразвитая орианская цивилизация людей белой расы — наших предков».
Но знать — одно, а убедиться своими глазами — совсем другое. Увиденное потрясло меня до глубины души.
«Но почему отказала интуиция? — размышлял я. — Она же меня никогда не подводила? Неужели над всей этой гигантской территорией, начиная от Таймыра, заканчивая Подкаменной Тунгуской, а может, и южнее, наложено особое заклятие «вечного сна». И оно до сих пор отлично работает. Люди ходят, смотрят себе под ноги, бурят скважины, что-то строят, но ничего подозрительного не замечают. А если и видят, то относят всё это к причудам природы. А может, всё дело в бездне времени. Если великая катастрофа произошла 40-45 тысяч лет назад, какие следы от неё могут остаться? Практически никаких! За такой гигантский срок все руины ушли под землю, и на поверхности почти ничего не осталось... »
Интуиция наверняка мне что-то шептала, но я не прислушивался к её шепоту, потому что думал совсем о другом. Скорее бы найти в этих дебрях загадочного старика Чердынцева...
«А может, это одно из моих очередных посвящений? — вдруг ни с того, ни с сего пришло мне в голову. — Когда я, наконец, найду, кого ищу, он меня спросит, что я по дороге увидел? И если окажусь слепым, то он мне велит убираться восвояси. Нет, дорогой дедушка, я не влип. Завтра же, пускай шагами, но всё равно измерю эту платформу и нанесу её на свою карту... »
С такими радужными мыслями я медленно погрузился в сон. Усталость взяла своё, и я почти до утра спал, как убитый. Разбудил меня нестерпимый холод. Вскочив на ноги и разведя костёр, я ещё раз осмотрелся. Каменная стена осталась на месте, никто её не украл. Всё было по-прежнему.
«Значит, мне не приснилось, — взглянул я на каменные исполины. — Хотя всё кажется сном...»
И тут из темноты провала я почувствовал на себе чей-то цепкий взгляд. Сняв с предохранителя «Сайгу», я быстро оглянулся. Из чёрной глубины провала на меня, не мигая, смотрели два зелёных глаза. Увидев их, я тут же успокоился и опустил оружие. Интуиция подсказала, что на меня смотрит не враг.
— Это ты, матёрый? — спросил я тихо.- Я! — раздалось приглушённое рычание.
— Я уж думал, что вы меня давно покинули...- Своих мы так просто не бросаем, — прорычал волк и медленно вышел на свет костра.
Положив на землю свой карабин, я присел на камень и посмотрел на волка. Зверь был явно встревожен.
«Мы всегда были рядом, — произнес матёрый и сел напротив меня. — Дальше стая не пойдёт за тобой, человек-волк...» прорычал волк.

«В этих местах есть кое-что хуже людей, — пробасил мне в ответ матёрый. — Поэтому будь осторожен и слушай меня...»
Не проронив больше ни звука, зверюга встал на ноги и, пройдя в двух метрах от меня, медленно направился к выходу. Я проводил его взглядом. И задумался.
«Что же на Земле может быть хуже человека? Вот ещё одна загадка. Наверное, что-то такое, что не вписывается ни в какие рамки моего понимания. Волк наверняка знает об этих местах намного больше моего, поэтому надо слушать».
И тут только я понял, что матёрый спал со мною рядом...
«Вот те раз! — посмотрел я вслед ушедшему зверюге. — Этой ночью серый охранял мой сон... Чего он боится? Значит, среди здешней тайги и руин обитает что-то такое, чего надо всерьёз опасаться. И это нечто обо мне знает!»
Последнее я ощутил всей своей кожей. Руки невольно потянулись к заряженной «Сайге»... И я весь превратился в слух. Медленно я пытался отогнать от себя чувство опасности. Но оно почему-то не исчезало...
— «Что за чертовщина! — ругал я себя. — Почему я такой впечатлительный? В конце концов, я же не один, со мной всегда будет рядом матёрый. Он предупредит вовремя».
Взглянув на часы, я отметил, что до рассвета осталось совсем мало времени. Надо было успеть что-то перехватить и собраться.
Выбравшись на дневную поверхность, я отыскал угол платформы и по мере возможности стараясь идти прямее, пошёл вдоль её грани. Длина шагов везде оказывалась разной. Я это понимал, но по бездорожью между деревьев иначе было нельзя. Каждые сто шагов я записывал себе в блокнот и ставил на том месте колышек. Когда я наконец добрался до второго её угла, подсчет показал, что сторона платформы в длину составляет девятьсот два шага. Сколько это будет в метрах, я решил подсчитать позднее. Отдохнув немного и осмотревшись, я направился измерить вторую грань платформы. Сначала всё шло хорошо, я отсчитывал сотни шагов, ставил колышки и был крайне внимателен. Но в какой-то момент мне вдруг стало очень тревожно. Невидимые клещи страха стали медленно, но упорно сжимать моё солнечное сплетение. В одно мгновенье сбилось дыхание, и я снова схватился за заряженную «Сайгу». Однако ощущение подсказывало, что от неизвестного врага пулевой выстрел меня не спасёт. В руках у меня не то оружие. Моё спасение во мне самом, в умении противостоять этому холодящему кровь психическому давлению. Я опустил карабин и вышел из лиственничного мелкоча на более открытое место. В этот момент моя психика поймала вторую волну надвигающегося страха. Волна приползла со стороны лиственничного бора и мёртвой хваткой попыталась вонзить свои кривые острые зубы в моё сердце. Усилием воли я остановил надвигающуюся напасть и стал искать возможность от этой беды защищаться. В этот момент перед моим внутренним взором возник облик старой эвенкийской шаманки. Много лет назад она подарила мне защитный амулет. Клык медведя- людоеда, того самого, который убил моего друга — Юру Сурова. Этот подарок я умудрился оставить дома и теперь чувствовал, что мне его катастрофически не хватает.
«Она же сделала для меня амулет бесстрашия, — ругал я себя за беспечность.
Тогда при встрече с чулуканом — сибирским йети, подарок шаманки смог нейтрализовать психическое воздействие лохматого монстра. А сейчас меня трясёт от страха, как осиновый лист. Даже зубы выбивают дробь.
«Что же делать?»
И тут опять перед моим внутренним взором мелькнуло лицо эвенкийской хранительницы тайного знания. И я услышал её тихий спокойный голос:
— Представь, что клык амикана висит на тебе, Гоша. Хорошо представь... В этом твоё спасение...
И лицо старушки исчезло... Я мгновенно сделал, как она велела. Даже ощутил тяжесть висящего на шнурке талисмана. И навалившийся страх на самом деле стал понемногу отступать. Меня перестало трясти, и я огляделся. Рядом со мной стояли пожелтевшие молодые лиственницы, а на пригорке маячил старый смешанный с сосняком лиственничный бор. Кругом царила такая тишина, что от неё веяло чем-то зловещим.
«Кто же надо мной так шутит? — размышлял я. — Настоящий генератор инфразвука. Ещё немного и от страха можно было обезуметь... »
От такой мысли меня покоробило.
«Неужели в этих гиблых местах я опять натолкнулся на знакомого мне по прошлым экспедициям «чулукана» или по- якутски «чучуну»? Получается, что я брожу по его владениям. И хозяину это не нравится».
Когда страх утих, я снова вышел на тропу своего исследования. И тут мне пришло в голову, что кому-то не нравится то, чем я сейчас занят...
«Вот так чудеса! — уселся я на первый попавший на глаза валун. Вся эта груда развалин ещё и охраняется! Непонятно только, кем? Причем, волки местного хозяина, похоже, побаиваются...»
И тут до меня долетел вой матёрого.
«Значит, надо быть начеку, опасность не миновала, она наоборот приблизилась».
Я осмотрел свой карабин и понял, что в новых условиях он может очень пригодится. «Нечто» явно состоит из плоти и крови. Иначе бы волки его не боялись... Главное, что отступил страх, теперь мои шансы в борьбе с невидимым противником более-менее выровнялись... И я снова стал отсчитывать шаги и ставить колышки. Но не прошёл я и трёхсот метров, как с платформы прямо на меня полетел здоровенный ствол лиственницы. Сушина сорвалась с места и понеслась в мою сторону с такой скоростью, что не будь я на чеку, мне бы несдобровать. Едва я отскочил в сторону, как на место, где я только что стоял, обрушилось корявое тяжёлое бревно, и на откосе, среди мелкоча, послышалось чьё-то злобное не то завывание, не то бормотание. Я вскинул карабин, но в прицел никого так и не увидел. До слуха долетели чьи-то торопливые шаги. «Нечто» под прикрытием леса быстро поднялось на платформу, и всё опять стихло... Я взглянул на огромную сушину и невольно покрылся холодным потом. На вид бревно было весом не менее полутоны...
«Какой же силой надо обладать, чтобы кидаться такими «палочками»? — потрогал я кору лесины. — Вот это враг, так враг! Пострашнее любого шатуна!»
Больше всего меня беспокоило то, что я не ощущал на себе взгляда неведомого врага. Его как бы не было. Но в то же время он присутствовал везде, за каждым камнем, за каждым кустом. Но даже на такой уровень восприятия опасности я еле вскарабкался. Что-то мешало, не давало ни слышать, ни видеть, ни чувствовать... До меня стало доходить, что я начинаю терять ощущение реальности...
«Неужели «Леший», — так я назвал своего противника, — владеет ещё и гипнозом? — приводя своё сознание в порядок, я прислонился к дереву. — Не многовато ли для одного? В конце концов, с кем я имею дело? Может, это «чучуна», местный йети? Но реликтовый гоминид не агрессивен. Он всегда уступает человеку, уходит с его пути и не пытается убить последнего. Тогда кто? Не Кощей же Бессмертный? Тот мог присутствовать одновременно везде и конкретно нигде. Надо попробовать найти его след, тогда станет ясно, с кем я имею дело. Но какой след может остаться на щебне и лишайнике? Разве что от крупного медведя? И всё-таки, надо попробовать, сделал я себе установку».
Сконцентрировавшись на окружающей реальности, отогнав от себя марево наваждения и хватаясь за деревья, я стал быстро подыматься на платформу. Едва я сделал несколько шагов, как вдалеке послышался треск: что-то большое и тяжёлое стало быстро продвигаться в мою сторону.
«Это что, вторая атака? — снял я «Сайгу» с предохранителя. — Прёт прямо в лоб. Что ж посмотрим: ты или я?»
По телу прошла невольная дрожь, и всё моё существо приготовилось к самому худшему. Через секунду треск и топот приблизились вплотную, и через лесную поросль я увидел холку и голову громадного медведя. Зверь на галопе бежал прямо на меня. Когда я свистнул, он чуть свернул в сторону, но ход так и не сбавил. Зверюга пробежала буквально в трех метрах. Спустившись с платформы, мишка галопом помчался дальше. То, что зверь смертельно перепуган, было хорошо видно. Я проводил его взглядом и обернулся туда, откуда зверь прибежал. Огромный бурый медведь, фактически царь здешних мест, бежит, как перепуганный заяц. Причем налетел на человека, на своего злейшего врага, и не свернул.
«Кого же он так перепугался? Наверняка столкнулся с Нечто и чуть не помер от страха. Ну и загадка? Кто же этот жуткий хозяин здешних мест, от которого даже матерые мишки спасаются бегством?»
От такого вопроса по спине снова прошёл холодок. И всё- таки, взяв карабин наизготовку, я двинулся поискать следы странного существа. Вскарабкавшись на платформу и оглядевшись по сторонам, я неслышно двинулся между кряжистыми молодыми лиственницами. Малейший шорох в одно мгновенье приводил меня в полную боевую готовность. Весь превратившись в слух, я взял наизготовку свою «Сайгу» и одновременно внимательно рассматривал, что у меня под ногами. Взгляд натыкался на следы оленей, один раз я заметил лежку старого лося. Но никаких других следов на своём пути я так и не заметил.
«Чтобы швырнуть в меня сухостой, надо непременно пройти здесь, — недоумевал я. — Но следов нет... Неужели эта бестия умеет летать? — остановился я, внимательно озираясь.
— Если так, то с кем мне всё-таки приходится иметь дело? Понятно, что не с духом. Но тогда кто этот таинственный враг?»
Выбрав удобное место, я поднялся на возвышенность и стал изучать местность. Вдруг я всем своим существом почувствовал на себе леденящий душу взгляд. Таинственное существо за мной наблюдало. Мне это сразу стало ясно. Оно было рядом, но я его не видел, только ощущал ветер ненависти и злобы. Что за чертовщина! Солнечное сплетение похолодело и сжалось. И в моё сознание вторглось что-то такое, чего я никак не мог разобрать. Наконец, я понял, что мне пытался телепатически передать мой враг.
— До чего же ты нагл, пришёл в мои владения и устроил на меня охоту...
— Я на тебя не охочусь, это ты пытаешься меня убить. Мне же хочется понять, кто ты! — немного подумав, ответил я, настроившись на волну взбесившегося «лешего»..
— И убью, — донеслось со всех сторон. — За тобой стоит немалая сила, но всё равно ты меня не видишь, а я тебя вижу...
«Значит, зверюга владеет техникой изменения частот, — отметил я про себя. Техника в общем-то нехитрая. Мне когда- то подробно рассказывали и учили, как это делается, но развить в себе подобное качество мне до конца так и не удалось. А жаль. Я на самом деле у этой бестии, как на ладони, но она практически везде и в то же время нигде».
С такими мыслями я двинулся назад по своему следу. Хорошо бы завершить измерение и остаться целым. Подобный исход дела — уже великое везение. Спустившись с платформы на свою тропу, я несколько минут стоял, раздумывая, что делать дальше. Идя по своему маршруту дальше, я на самом деле подвергал себя серьёзной опасности. Взбесившемуся «лешему» загнать меня в ещё одну западню труда не представляет. И тогда я решил отойти от платформы на такое расстояние, чтобы она была видна, но в то же время никакой опасности от неё для меня не было. Задумано — сделано. Теперь я шёл между лиственницами, включив на всю мощь свою интуицию. Шёл, считая шаги и ставя через каждую их сотню колышек. Через полчаса я закончил свой маршрут и остановился передохнуть. Каждая сторона платформы оказалась около девятисот моих шагов.
«Значит, метров восемьсот, не меньше, — размышлял я, поглядывая в сторону платформы. — Ничего себе махина! Но что это было? Сейчас можно только предполагать. Может, здесь стоял гигантский фундамент храма. Но почему он строго квадратный? Впрочем, некоторые храмы, например, в Вавилонии были тоже в своём основании равносторонними, да и в Египте встречались квадратные платформы для храмовых комплексов».
Ещё раз я направился к тропе и остановился, почувствовав на себе злой недобрый взгляд своего преследователя,
«Ты же видишь, что я ухожу, дай мне спокойно покинуть твои владения. Все норовишь сделать из меня врага. Зачем тебе это? Давай расстанемся друзьями, — посмотрел я в ту сторону, откуда ощущался поток злой силы».
На мгновенье мне показалось, что впереди среди зарослей мелких корявых лиственниц что-то зашевелилось.
«Надо же, какой ты упрямый, бес бы тебя побрал!» — подумал я про себя.
И, взглянув на солнце, понял, что если до заката не доберусь до чистого места, то ночью мне несдобровать. Эта упрямая тварь в зарослях и в темноте подойдёт ко мне вплотную. И тогда шансов у меня не будет. Прибавив шагу, я вышел ещё на одну еле заметную звериную тропу, и, взяв наизготовку карабин, направился по ней в сторону распадка.
«Рядом с харальгоном проще, — думал я. — Там есть какое- то пространство, да и со стороны ерника ко мне не приблизиться. Главное — успеть натаскать на ночь побольше сушняка».
Через час напряженного хода вдоль ерниковой заросли я наконец нашел подходящее место для ночлега. На пригорке, в тридцати шагах от каменной осыпи, возвышался старый матёрый лиственничный лес, сквозь жёлтую хвою которого просматривались сухие стволы погибшего молодняка. С другой стороны пригорка, у самой кромки харальгона, журчал маленький ручеёк с чистой родниковой водой.
«Вот здесь, прямо на камнях, я и поставлю палатку», — решил я.
Но тут же отогнал от себя такие мысли.
«В палатке, как в ловушке! Нет, спать придётся у костра. Да и придется ли вообще сомкнуть глаза? За мной идёт самая настоящая охота. И если днём эта зверюга в какой-то мере меня опасается, то ночью она, или оно, наверняка обнаглеет. Спать не придётся однозначно, — заключил я. Не дай бог, если осатанелый и нахрапистый попрётся за мной и дальше. Тогда ни днём, ни ночью мне не отдохнуть. На полминуты прикорну и останусь без головы. Возьмет измором. Если начнётся такое преследование, выход будет один: самому превратиться в охотника. Тогда или он, или я! Третьего не дано!»
С такими мыслями я занялся заготовкой дров. Прислушиваясь внимательно и озираясь по сторонам, я натаскал к каменной насыпи приличную груду сушняка и стал его пилить на короткие чурки. Ночь обещала быть холодной, и я решил разжечь не одну, а две небольшие надьи и устроить место своего ночлега между ними. То, что я буду хорошо виден своему противнику, меня не смущало.
«Скорее всего, демонюга видит ночью, как и днём», — вдруг, ни с того, ни с сего пришло мне в голову.
Кроме того, интуиция подсказывала, что зверюга уже здесь и внимательно за мной наблюдает.
«Смотри, не прогляди свои бельмы, — обратился я в сторону, откуда почувствовал поток злого внимания. — Пулю бы тебе между них! Что ты ко мне привязался? И вообще, кто ты такой, и что тебе от меня надо?!»
«Хочу твоей смерти!» — донеслось из глубины бессознательного.
— Но ведь я тебе не враг! — сказал я громко, разводя свой первый костёр.
«Люди всегда мне враги, и ты скоро умрёшь!»
В этот момент в вечерней тишине раздался заунывный вой матёрого.- Берегись человек-волк, «он» совсем рядом, будь осторожен!- Сльшу, — прорычал я по-волчьи и мгновенно вскинул карабин в сторону, откуда накатила волна холода и злобы.
Но «Сайга» тут же выпала из моих рук и сам я, уворачиваясь от летящего огромного камня, чуть не оказался в собственном костре. Как я его увидел, а скорее, ощутил своей шкурой, до меня так и не дошло. Главное, что противник промазал. Теперь уже лёжа, я нащупал свой карабин и, прижав его приклад к плечу, два раза выстрелил в ту сторону откуда прилетела глыба. Внутренним взором я уловил силуэт чего-то огромного, бесформенного и попытался в него попасть. Сразу после выстрелов по кромке ерника и леса пронесся ураган. И что-то большое и тяжелое, ломая всё на своём пути, стало подниматься в гору. От услышанного я покрылся холодным потом.
«Каким образом этой бестии удалось неслышно подойти так близко? — недоумевал я. — Она же была буквально в двадцати шагах от моего лагеря! И это вечером, когда ещё всё видно, а что будет в полной темноте ночью?»
Через несколько минут после того, как треск между деревьями стих, я опять услышал вой матерого:- Кровь! Ты его ранил, он уходит.
«Всё-таки, повезло! — уселся я на кучу поваленных брёвен. — Попал, но куда? Может только обозлил? Если плохо попал, то залижет рану и вернется. Хорошо бы минут тридцать вздремнуть. Сразу стало бы легче. Чуть что, внутренний страж разбудит, да и матерый пока меня не бросил».
С такими мыслями я разжег второй костёр и, положив под голову палатку, лёг на расстеленный спальник. Тепло с двух сторон быстро меня согрело, но сон почему-то не приходил.
«Кто же это такой? И почему у него столько злобы к человеку? Сейчас сам нарвался на пулю. Но винить наверняка станет меня... То, что это никакой не дух, я понял ещё при разговоре с волком. Но почему эта тварь не оставляет следов? В то же время, когда бежит, деревья ломает, как трактор... Сколько сразу загадок. Неужели я опять имею дело с реликтовым гоминидом? Но откуда у него взялась такая сила?»
Поднявшись со своего места, я нашёл недавно летевшую в меня глыбу и с трудом оторвал её от щебня. Больше пятидесяти килограммов.
«Как подобную тяжесть можно метнуть, да ещё на такое большое расстояние?» — задал я себе вопрос, окончательно растерявшись.
Лёжа на спальнике и наблюдая за подымающимися в небо клубами дыма, я не знал что думать.
«Может, этот бес обладает способностью мысленно изменять гравитационное поле? Именно поэтому он не оставляет следов и может легко поднимать громадные веса?»
Другого объяснения произошедшему я не находил.
«Но тогда кто он, наконец, и что здесь делает? — терялся я в догадках. — Неужели Нечто охраняет все эти руины и недоволен, что я их обнаружил? Чертовщина какая-то! Может, я схожу с ума, и всё это мне грезится? Если так, то дело моё плохо! Долго я не протяну». ,
На какое-то время мне удалось отключиться... Открыл я глаза не от тревоги, а от холода. Мои костры стали догорать и уже почти не грели. Мне казалось, что я почти не спал, но на самом деле я провёл больше четырех часов в полудрёме. Наскоро кинув дрова на догорающие угли, я снова обратился к эхолоту своей интуиции. Вокруг было всё тихо и мирно. Злого полевого воздействия не ощущалось.
«Значит, моя пуля его серьёзно задела, иначе бы он опять нагрянул, — уселся я на свёрнутую палатку. — Надо дождаться рассвета и уходить. Уходить, как можно скорее! Сколько дней я уже потерял? Один снегопад отнял больше недели и тут два дня занимаюсь исследованиями. А время идёт. Но какие руины! Можно сказать, открытие века! На обратном пути надо быть повнимательнее, может, что ещё удастся обнаружить. Хорошо бы без такой охраны, — вспомнил я про Нечто.

«Вот оно истинное плато Путорана и среднесибирского плоскогорья, — думал я, перешагивая через упавшие деревья и заросшие мхом валуны. — Здесь, под ногами, покрытые толщей песка и глины лежат руины древней поверженной цивилизации. Сколько им лет? И кто её построил? Уж, конечно, не бореалы. Судя по толщине лёсса, который покрыл всё, что от неё осталось, цивилизация погибла очень давно. Интересно, когда? Если учесть, что на севере осадков выпадает намного меньше, чем на юге, это произошло десятки тысяч лет тому назад. Неужели в те времена, когда на земле внезапно появились кроманьонцы? — от пришедшей в голову мысли я невольно остановился. — Что это? Неужели моё подсознание считывает информацию с лежащих под многометровым слоем глины и песка руин? А может, оно просто всё знает и отвечает на мои вопросы. Так или иначе, но теперь я был уверен, что цивилизация, на останки которой мне удалось случайно натолкнуться, погибла около 45-50 тысяч дет тому назад. Уж не с этих ли мест двинулись на юг, запад И восток уцелевшие представители Homo sapiens? Наверное, не только отсюда, но и с Кольского полуострова и, конечно же, с приполярного Урала. И там, и там руины погибшей цивилизации очень древние. Все они, бесспорно, одного и того же возраста. Прав был Кольский историк дядя Ёша Солганик, когда утверждал, что один из основных центров Великой цивилизации ориан располагался не на севере Европы, а на Урале и в Сибири. В частности, на просторах плато Путорана, от него на юг до Байкала и ещё дальше, вплоть до Гоби и пустыни Такла-Макан. И тут я невольно вспомнил, что только одна из сотни китайских пирамид ориентирована своими гранями на современный северный полюс. Только одна. Все остальные пирамиды указывают на северный полюс в совсем другом месте. По расчётам он должен был находиться между Южной Гренландией и Исландией. Кстати, именно в ту точку сориентированы грани многих пирамид Мексики и Юкатана. Если я обнаружил разрушенную пирамиду, то надо было по компасу посмотреть градус отклонения её сторон! Что же я этого не сделал? Стал измерять длину сторон! Какая разница, сколько они метров? Главное совсем в другом. В их ориентировке относительно северного полюса! Что же мне не пришло в голову проверить, куда направлены стороны платформы? — ругал я себя. — Сглупил, так сглупил! Хоть назад возвращайся... Вот обрадуется бестия! На этот раз она своего шанса не упустит! — уселся я на поваленное бурей дерево. — Что же делать? Может, провести исследования на обратном пути? — пришла спасительная мысль. — Хорошо бы «охранник» сгинул. А если он там обитает постоянно? Со мною ведь матёрого уже не будет... Зато исчезнет листва и хвоя лиственниц, а потом снег есть снег, следы на нём эта зверюга всё равно оставит. Придётся то, что не сделал сейчас, довести до конца потом, — решил я, подымаясь со своего места. — Делать нечего, надо идти дальше, тем более до места назначения рукой подать! От силы два-три дня, и мои усилия должны увенчаться успехом. Что скажет насчёт увиденного мною старик Чердынцев? Кто-кто, а он наверняка должен знать, что здесь была за цивилизация, и как она погибла. Впрочем, последний аккорд гибели виден даже сейчас. Раскидать гигантские тёсаные глыбы и соорудить из них бесформенные груды могли только чудовищной силы взрывы. Десятки тысяч лет назад в этих местах бушевало море огня, — взглянул я с вершины холма на лежащее передо мной плоскогорье, — горела земля, горело небо! В пепел превратились даже камни! Чудовищной силы взрывы сносили до основания города, пирамиды, дворцы и храмы. Огненный смерч разрушения не раз вырывался за пределы земной атмосферы, и заслонял собой солнце!»
Внутренним взором я видел весь этот ужас и в глубине сознания понимал, что там, где заходит солнце на гигантском континенте, посреди безбрежного океана, творится то же самое. Так же горят земля и небо, испаряются целые города. От подобного образа по телу пронеслась дрожь.
«Что заставило великие цивилизации древности вести войну на уничтожение? Разве сейчас об этом узнаешь? Следы «битвы богов и титанов видны по всей Земле. Но больше всего воронок от стратегического и тактического ядерного оружия сосредоточено, по мнению независимых исследователей, на севере Евразии. Жаль, что на найденные мною руины не вышла поисковая группа военных учёных, — вспомнил я про экспедицию генерала Моисеева. Военные исследователи потратили на поиски следов древней термоядерной войны более десяти лет. Они нашли массу воронок, но на руины древней погибшей цивилизации так и не вышли», — с такими мыслями, не торопясь, я стал спускаться с вершины холма.
Когда мне удалось выбраться на его северный склон, то откуда-то снизу, из лиственничного бора, до моего слуха долетел голос волка.
«След человека, опасность!» — провыл матёрый.
«След человека! — остановился я. — Откуда мог здесь взяться человек? В такой глуши! Вокруг сотни километров непролазный горной тайги и вдруг человек! Может такой же бродяга, как я? И тащится в том же направлении? — но через секунду от подобной догадки я отказался. — Только не это! Что-то другое заставило человека оказаться в этих безлюдных местах, выяснить бы, что? О его присутствии меня предупредили, но он ничего обо мне не знает. Что если посмотреть, кто это? — пришла мне смелая мысль.
И внимательно осматриваясь, я зашёл под защиту леса. Через пару километров пути мне повезло отыскать кое-что: тень северного склона сохранила между деревьями слой снега, на котором я различил свежие следы кирзовых солдатских сапог. По виду незнакомец прошёл вдоль холма час тому назад, от силы два, но не ранее. Ещё раз внимательно изучив след, я пришёл к выводу, что неведомо куда идущий либо болен, либо смертельно голоден. Человек не ступал, он буквально тащил по земле свои ноги. Его сапоги буравили сырой снег, из-за этого лесной бродяга через каждые десять-двенадцать шагов останавливался и переводил дыхание.
«Да ты не ходок! — прошел я метров сто. — Ещё немного и упадёшь. А поднимешься или нет, неизвестно. Что с тобою делать? — вышел я из лиственничника в заросли кедрового стланика. — Если тебе не помочь, завтрашнего утра ты уже не встретишь! Думаю, ты где-то рядом, — ещё раз посмотрел я на след незнакомца. — Скорость у тебя, как у черепахи. Хуже будет, если кончится снег, и мне придётся искать твои следы по камням и лесной подстилке».
Я прибавил шагу и через полчаса подошёл к старой гари. Под ногами лежали поваленные стволы обгорелых и сгнивших деревьев, а между ними торчали раскидистые берёзы, молодые сосны и лиственницы. «Ты что, спятил? — посмотрел я на направление следов незнакомца.- Ты, и по бору ступая, чуть не падаешь, а здесь гарь! Сплошной валежник! Ах, вот оно что! — прошёл я пару сотен шагов между брёвнами. — Ты пытаешься накормить себя брусникой. Потому и залез в гарь. Здесь этой ягоды на самом деле вдоволь».
Я подошёл к месту, где незнакомец, сидя на корточках, рвал руками бруснику, и где он некоторое время, лёжа на бревне, отдыхал. Судя по следам, это произошло совсем недавно.
«Через несколько минут я тебя догоню! — посмотрел я в ту сторону, куда пошёл неизвестный. — На одной бруснике ты долго не протянешь! Хоть бы грибы собирал! Они здесь кругом, вон шляпки торчат из-под снега... Так ты не таёжник! — пришёл я к внезапному выводу. — Был бы местным жителем, ты бы грибы ел, а не бруснику. Так что же ты здесь делаешь, интеллигент паршивый? Да ещё в кирзухе, которая у тебя давным-давно насквозь!»
Новое открытие добавило сил, я быстрым шагом устремился вдогонку за ушедшим. Не прошло и десяти минут, как я почувствовал запах дыма.
«Вот мы скоро и встретимся, — отметил я про себя. — Ты окончательно выдохся и хотя до заката ещё далеко, тебе пришла идея разбить здесь среди гари лагерь».
Прячась за деревьями, я неслышно пошёл на запах дыма. Через пару минут перед моим взором возник горящий костёр и сидящий около него ссутулившийся человек. Незнакомец сидел ко мне лицом и вполне мог меня заметить. Поэтому медленно отступив за кусты, я сбросил с себя рюкзак и, взяв в руки «Сайгу» и бинокль, опять направился на старое место. Выбрав провал и опустившись на валежину, я поднял к глазам свой бинокль: передо мной, прислонившись спиной к наклонённому дереву, сидел бородатый немолодой человек. Телогрейка его была вся в дырах, на голове виднелась вязанная замусоленная шапчонка. Рядом с бродягой в колоде торчал топор. За его спиной виднелся тощий рюкзак, на котором поблёскивал ствол допотопной берданки. Но самым любопытным
оказалось то, что глаза человека были закрыты.
«Ну и ну! Вот так встреча! — удивился я увиденному. — Откуда ты такой взялся? Кто же оставляет ружьё за спиной, да ещё от себя на таком расстоянии? Шатун к костру не подойдёт, это так, здесь ты прав, а если на твоём пути встретится человек? Я вот повстречался... Что ж, придётся тебя немного поучить уму-разуму».
И я осторожно стал обходить лагерь странного человека.
«Я весь драный, но, по сравнению с тобой, мой наряд просто безупречен! — ещё раз приложил я к глазам бинокль. — Тебя что, рыси драли?»
В этот момент незнакомец нехотя поднялся и стал подкладывать в костёр сухие поленья. Потом повернувшись к огню спиной, снял свои сапоги, развернул мокрые портянки и, оставшись босиком, то и другое развесил на стволах наклоненных деревьев.
«Это хорошо, что шевелишься, значит, до смерти ещё далеко, — отступил я под защиту деревьев. — Скоро с тобой разберусь, дай только добраться до твоего рюкзака».
Через несколько минут я был почти у цели. Ещё пара шагов и в моих руках окажется заветная берданка. Но тут странный человек повернулся в мою сторону. Став за ствол обгорелой лиственницы, я замер. Бородатый скользнул взглядом по моему укрытию и наклонился над своим рюкзаком. Мне было видно, как он достал из него чёрный, покрывшийся копотью чайник и такую же кружку. Когда он наклонился, чтобы набить чайник снегом, я сделал свои последние шаги и взял в руки берданку бродяги. К моему удивлению, человек занятый своими мыслями и делом, так ничего и не заметил. Он, не торопясь, набил чайник снегом, повесил его над огнём и только потом повернулся в мою сторону. Когда наши глаза встретились, странная личность открыла рот и чуть не свалилась в собственный же костёр. Кое-как усевшись на бревно, и поджав под себя голые ноги, «горная рвань», как я окрестил про себя бродягу, надтреснутым голосом произнес:
— Вы меня сразу убьете или, может, сначала выслушаете?
— Неужели я похож на бандита с большой дороги? — покосился я на сидящую передо мною рвань.
— М...м... Вид у вас решительный, — пробурчал незнакомец. — Да вы можете положить берданку, она всё равно не заряжена...
Я передёрнул затвор и, убедившись, что ни в патроннике, ни в магазине нет патронов, положил оружие на прежнее место.
— Почему в ружье нет патронов? Вы не знаете законов тайги? Зверь к огню не подойдёт, но человек, точнее, нелюдь всегда может встретиться. Даже в таких глухих местах...
Сев напротив, я ещё раз осмотрел бородатого.
— А вы, любезный, кто будете? — нараспев проговорил бродяга. — Человек или нелюдь?
— Тот, на кого похож, — попробовал я улыбнуться.
— Тогда, значит, мне «крышка», — опустил голову «горная рвань».
— Неужели у меня такой свирепый вид? — искренне удивился я.
— Очень! И в руках автомат!
— Не автомат это, а гладкоствольный карабин. Ваше ружьё намного круче. У вас калибр тридцать второй, а у меня, — повесил я на сук свою «Сайгу», — мизер! Хорошо стреляет только пулями.
— В оружии я ничего не понимаю. Не военный я и не охотник. Потому забываю, что ружьё должно быть заряженным.
— Кто же вы тогда? — задал я, наконец, мучающий меня вопрос.
— Учёный, геолог. Но не полевик, а лабораторная крыса. Первый раз в поле. И наверняка последний.
— Что так?
— Больше десяти дней ничего не ел, кроме ягоды, и уже есть не хочется... Долго так не протяну... Если вы меня пожалеете, мне всё равно конец!
— Почему вы считаете, что я вас обязательно должен убить? Спросил я, вставая.
— А разве не так?!
— Конечно, нет!
— Тогда скажите мне, как вы здесь оказались?
— Пришёл с озера Эссей, здесь не так далеко, — соврал я.
— Добрых пару сотен километров гор и тайги, — покосился на меня бородатый. — Да и потом, зачем вы сюда притопали?
— Предположим, сбежал от долгов...
— От долгов! — вытаращил на меня глаза незнакомец. — Там что, в Эссее якуты с ума посходили и банк открыли? Зачем вы мне лжёте? Говорите правду, что вас послали меня найти и убить.
— Кто?! — удивился я.
— Наши конкуренты.
— Какие конкуренты? Вы что несёте? Никаких конкурентов я не знаю и знать не хочу. Да и вы меня мало интересуете. Просто увидел, что вам нужна помощь, вот вас и догнал!
— Разве не по «жучку» меня вычислили?
— По какому ещё «жучку»? — возмутился я. — Вы принимаете меня за другого, — с этими словами, не взяв с собой оружие, я направился к оставленному мною рюкзаку.
«Если у бородатого с головой всё в порядке, он может воспользоваться и своей берданкой, — рассудил я, посмотрев на оторопевшего незнакомца. — И потом, в рюкзаке у меня лежит заряженный «УЗИ»...
Но к моему удовольствию, «горная рвань» так и не сдвинулся со своего места.
«Этот тип, похоже, не врёт», — решил я, доставая жареную оленину.
— Вот видите, я вас сейчас кормить стану. Хотел бы убить, разве стал бы этим заниматься? — посмотрел я на него.
— Логично, — кивнул бородач.
— Но сначала я напою вас хорошим чаем, — повесил я над огнём свой чайник, — а потом буду кормить понемногу подогретой олениной.
— Давайте сначала познакомимся, — опустил свои голые ноги с бревна успокоившийся бородач. — Меня звать Густавом Давидовичем Швамбергом.
Услышав имя незнакомца, я чуть не схватился за сердце.
«Опять богоизбранный! И где? Здесь, в сибирской глухомани! Там, где раз в столетие ступает нога человека! Вот народ так народ. Воистину от них нет спасения. Везде проникнут! Даже туда, куда русский не залезет!»
Увидев, что я изменился в лице, Густав Давидович забеспокоился.
— Вы, наверное, решили, что я еврей? — старик понял, в чём дело. — Так вот, я вам скажу: я чистокровный немец. Из немцев Поволжья. Это правда, поверьте! Разве вы не видите, что в моём облике ничего нет семитского.
«Евреи давным-давно стали походить и на русских, и на немцев, и даже на китайцев. Генетика тут ни при чём. Всё дело в психике, в подчинении её эгрегору Яхве-Амона. Но если ты, дядя, доказываешь мне, что не еврей, что ж, придётся сделать вид, что я тебе поверил».
— О каком облике вы говорите? — усмехнулся я. — У вас же на лице видны одни глаза, остальное всё борода.
— Но ведь они у меня голубые, посмотрите, — настаивал Швамберг. — И потом, я свободно говорю по-немецки. И даже пою на родном языке песни.
— Тогда что-нибудь спойте, — попросил я его.
— Пожалуйста, с удовольствием! — первый раз за всё время улыбнулся Густав Давидович.
И он коряво и фальшиво пропел пару куплетов из какой-то народной немецкой песни...
«Вроде и на самом деле немец, но почему Давидович?» — спросил я себя.
— Вы зря стараетесь, подал я своему новому знакомому кружку свежезаваренного чая. Я вовсе не антисемит, у меня среди евреев имеются отличные друзья. Просто удивился, что еврея так далеко занесло. Обычно евреи путешествовать не любят. Они предпочитают уют и комфорт.
— Всякие есть, — вздохнул, попивая густо заваренный чай, Густав Давидович. — Но я не еврей, хотя по отчеству меня за еврея принимают часто.
— Ладно об этом, — перевёл я разговор на другую тему. — Вот вы назвали мне себя, меня же звать Егором...
— А больше мне ничего не надо. Ни отчества, ни фамилии. Надеюсь, имя вы себе тоже выдумали, — перебил меня бородач. — Я хочу, чтобы вы были спокойны и уверены, что вас никто...
— Не видел и не выдаст, — закончил я за лесного бродягу.
— Вот, вот! — кивнул он мне, принимаясь за подогретый шашлык. — Я всё понимаю, поэтому спрашивать ни о чём не буду.
— Тогда, может, расскажете мне свою историю, если, конечно, это не секрет?
— Никаких секретов нет, Егор Иксович, — от того, каким тоном произнёс он моё имя, я засмеялся.
— Я доктор наук, учёный геолог. Всю свою жизнь специализировался по кимберлитовым трубкам. Но в основном моя работа была связана не с полем, а с лабораторией. Перед вами теоретик, а не практик. Но этот теоретик кое-что смог. В своё время я нанёс на карту рассчитанные с точностью до ста метров местонахождения трубок. Сколько их было, не имеет значения... Но тут грянула окаянная перестройка. И всё полетело прахом. Когда некоторые круги потребовали от меня координаты открытых мною кимберлитовых трубок, я заподозрил неладное. Оказалось, что не ошибся: за доморощенными предателями замаячила одна серьёзная иностранная компания. Точнее, целая корпорация. И тогда я уничтожил всё, что открыл. Уничтожил своими руками. Потом долгое время отнекивался, валил на случайность. В конец концов меня загнали в угол. И чтобы я не сомневался, отправили в составе маленькой экспедиции разобраться на месте.
— Так вы были не один?! — рассказ бородача меня заинтриговал.
— Отсюда на восток лежит долина Вилюя. С гор её хорошо видно, — продолжил свой рассказ Густав Давидович. — Так на берегу реки нас троих и высадили. Перед вами сидит начальник экспедиции, который потерял и людей, и приборы, словом всё, за что отвечал, — последние слова геологу дались с трудом.
Он опустил голову и на его глазах выступили слёзы.
— Ваша задача — придти в себя. Надо хорошо поесть, напиться чаю и поспать. Может, не так всё плохо, как кажется?
— Хуже некуда, Иксович, хуже некуда. Два кандидата наук, которые меня сопровождали, не чета мне, они были опытными полевиками. Семён Юрьевич родился на Вилюе. Вырос в Мирном. Считай, что местный. Да и Владимир Павлович под стать ему: коренной тюменец, охотник и рыбак... Что с ними могло произойти, не знаю? Ушли в маршрут и с концом.
— Давно?
— Недели три назад.
— А вы можете показать на карте, куда они направились.
— Конечно, могу. Но какое это имеет значение?
И геолог достал из-за пазухи аккуратно сложенную карту. Когда я взглянул на указанный квадрат, куда отправились люди, мне всё стало ясно.
— Вы что, что-то знаете? — с надеждой в голосе посмотрел мне в глаза учёный.
— А вы не пытались их искать?
— Пытался, я три дня шёл их маршрутом, но так ничего и не увидел. Никаких следов. Люди исчезли.
«Как сам-то ты не испарился? — подумал я. — Или тот, кто охраняет эти горы, посчитал, что ты и так не жилец? Умная тварь. Ничего не скажешь, разбирается в людях... »
По карте, которую показал мне учёный, дорога, по которой ушли его друзья, лежала километрах в двадцати от найденной мною платформы. Это в здешних маршрутах совсем рядом.
— Так вы мне скажете или нет? — снова подступил со своим вопросом геолог. — По вашему лицу видно, что вы что-то знаете...
— Знать-то я знаю, — вздохнул я, — но как вам всё это объяснить? Есть вещи, которые не укладываются в моём сознании. И вы можете посчитать меня сумасшедшим. Можно вам задать вопрос? — налил я свежего чаю своему собеседнику.
— Конечно! — испытующе посмотрел он на меня.
— Когда вы шли по следам пропавших, вам ничего не показалось странным?
— Знаете, было! — оживился геолог. — Ночью к моему лагерю кто-то подходил. Но я думал, что это любопытный медведь. И потом, — задумался он на секунду. — Мне показалось, что за мною кто-то внимательно следит. Но я не придал этому значения. Посчитал, что мне всё это кажется...
— Вам не казалось. Всё так и было. И подходил к вашему биваку не медведь.
— Кто же? — поднял на меня удивлённые глаза лесной бродяга.
— Тот, кто забрал без следа ваших друзей, кто несколько раз пытался убить и меня.
— Вас?! — открыл рот от удивления учёный. — Зачем ему это?
— А зачем ему было лишать жизни ваших спутников? Непонятно, как вы-то уцелели?
— Наверное, я ему понравился, но скажите, пожалуйста, кого вы имеете в виду?
— В том-то и дело, что сам не знаю, с кем столкнулся. Следов эта зверюга не оставляет. Сила у неё неимоверная.
И я подробно посвятил старого геолога в свою войну с невидимой силой. Не рассказал я ему только о своей дружбе с волками.
— То, что вы мне поведали, не входит ни в какие рамки, всё это ненаучно!
— Но факт! — отрезал я. — То, что здесь тысячи лет назад стояли города, храмы и дворцы неведомой нам великой цивилизации, доказать несложно. Достаточно пройти моим маршрутом. Местами руины выходят на дневную поверхность. Их видно. Не понятно только, что собой представляет обитающая здесь осатанелая бестия?
— Именно её я и имел в виду, — вздохнул собеседник.
— Насчет первого я с вами согласен. Вы когда-нибудь слышали о Долине смерти на Вилюе?
— Конечно, — кивнул я.
— Интересный вы человек! Всё-то вы знаете! — прищурился учёный. - Тогда вам известно, что недалеко от этих мест стоят десятки, а может, сотни вросших в землю так называемых котлов.. В некоторых из них местные жители находили высушенных человекоподобных существ...
— Об этом я тоже слышал. Знаком я и с работами некоторых учёных. И о том, что люди там мрут, как мухи...
— Тогда зачем вы туда идёте?
— С чего вы взяли, что я держу путь в долину Вилюя.
— А куда же ещё? Больше и идти-то некуда!
— Я же сказал, что скрываюсь от долговой ямы. Точнее от кредиторов, у которых вы сами знаете, какие методы...
— Такие люди, как вы, предпринимательством не занимаются, — посерьёзнел Густав Давидович. — Так что не надо о долгах. По складу ума вы учёный. Но не такой, как все. Что вас привело в эти богом забытые края, спрашивать больше не буду. Чувствую, что не имею права. Мне хочется вам поведать то, что не так давно пережил, когда отсиживался в укрытии, во время бури. Кстати, я забыл вас спросить, как вам удалось пережить непогоду? Ураган мне всё и испортил. Не будь его, мне бы продуктов хватило, — взялся за новую порцию шашлыков Густав Давидович. — Беда обрушилась на меня внезапно, когда я переносил свой лагерь к подножию вон той гряды,
— геолог показал глазами направо . — Палатку поставить я успел, но плохо её укрепил, и порывом ветра её забросило на деревья. И тут пошёл дождь, вы ведь помните, что творилось?
— Помню! — кивнул я.
— От дождя я побежал вдоль каменной стены и нашёл нечто похожее на козырёк. Под него я перетащил свои вещи и кое-как развёл огонь. Но вскоре дождь сменился градом, а за ним пошёл снег. От порывов ветра козырёк перестал спасать. Надо было найти ещё какое-то укрытие. И я его нашёл. В сотне шагов от своего лагеря. Идя вдоль осыпи, я заметил на высоте в человеческий рост какой-то лаз, что-то вроде пещеры.
Когда я прошёл в отверстие, то обнаружил, что попал в зал! Сухой, каменный зал. В нём было уютно и тепло. Ни ветра, ни снега. И тогда, работая на пределе сил, я перенёс через лаз все свои вещи и натаскал побольше сушняка. Была непроглядная ночь, но меня выручил фонарик. Благо рядом с каменной осыпью сушняка оказалось вдоволь.
— Надо же, какое везение! — искренне удивился я.
— Не просто везение, а целое... не знаю, как бы вам сказать, ведь я не археолог и не историк, — на секунду рассказчик замялся. — Короче, открытие! И оно вас обязательно заинтересует!
— Что за открытие? — привстал я со своего места.
— Видите, как я вас раззадорил! Вы наверняка историк и занимаетесь здесь самостоятельными изысканиями? Прав я или нет?
— В некотором роде прав, — улыбнулся я ожившему после еды и чая геологу.
— Но расскажу всё по порядку. В сухом уютном зале я разжег маленький костёр и около него стал сушиться. Теперь за свою жизнь я был вполне спокоен. Наскоро поев, я забрался в свой спальник и уснул, как убитый. Сколько так проспал, не помню. Проснулся от холода и голода. Когда я снова разжег костёр и согрелся, то решил разобраться, куда попал. Огонь от моего костра освещал стены зала, и я обратил внимание, что они гладкие и ровные. Когда же я осветил фонариком потолок, то понял, что нахожусь в вырубленной в базальтовом горном кряже галерее! Вот почему я поверил каждому вашему слову о погибшей в этих местах древней цивилизации... То, что я видел своими глазами, просто удивительно! Представьте рукотворный квершлаг, горизонтально он уходил вглубь горы, куда — неизвестно. У меня тут же встал вопрос, кто его строил и зачем?
— Может, вы попали в бомбоубежище древних? — заволновался я.
— Вполне возможно, но сейчас там кладбище.
— Кладбище? — удивился я.
— Самое настоящее! Огромное!
— Расскажите, пожалуйста, для меня это очень, очень важно!
— Признаться, я его не изучал, — опустил голову Густав Давидович. — Я ведь вам говорил, что к истории не имею никакого отношения. Просто обходя галерею, зашёл в зал, где полным-полно скелетов. Лежат они там все рядом, какие-то красные, на некоторых ещё видна истлевшая одежда. Рядом с ними луки, стрелы, кажется топоры и ножи...
Последние слова геолога меня ошарашили.
— И вы больше ничего не увидели?
— Нет! Я вообще от мертвецов держусь подальше. Признаться, после такого открытия, сколько длилась непогода, столько я и не спал. Всё казалось, что души мёртвых где-то рядом и недовольны моим присутствием...
— Говорите, кости скелетов были красными?
— Да, они чем-то покрыты. Местами краска облетела и виден естественный цвет. Это о чём-то говорит? — поднял на меня свои глаза геолог.
— Если вы не ошиблись, то вам посчастливилось оказаться в тайном подземном захоронении бореалов, людей белой расы, наших с вами предков, — сказал я, вставая.
— Вы куда?
— Хочу увидеть всё своими глазами.
— Но ведь уже поздно! Через час зайдет солнце. Надо подумать о ночлеге, — охладил мой порыв Густав Давидович. И потом от нас до того места больше двадцати километров.
— Ладно, уговорили, — посмотрел я на небо. — На самом деле, глупо идти на ночь глядя. Давайте выберемся из гари и где-нибудь у ручья или болота разобьём лагерь?
— С таким предложением я согласен, — нехотя поднялся геолог.
Было видно, что силы к нему ещё не вернулись, но он с энтузиазмом принял моё предложение. Не прошло и часа, как мы вышли на чистое место, и я развернул свою палатку.
— Как я понимаю, свой походный дом вы оставили.
— Так и остался висеть на дереве.
— Вот и хорошо. Я его вам и принесу. Вы сейчас куда направились?
— К вертолётной площадке. Скоро туда должен прилететь «борт».
— Через сколько дней?
— Через пять!
— А расстояние до площадки?
— Километров тридцать, не больше. Это за тем отрогом, — показал учёный на север.
— Вот и хорошо. Мне как раз в ту сторону! Я вам помогу и с палаткой, и с вашим грузом.
— Да у меня нет никакого груза, кроме бесполезной берданки.
— Почему бесполезной?
— Потому что я стрелять не умею. Да и патроны все кончились.
— Понятно, — кивнул я учёному.
Вместе мы быстро натаскали сушняку и разожгли костёр. После обильного ужина и горячего чая я предложил Густаву Давидовичу лечь спать в мою палатку. Сам я решил ночевать у костра. Из головы никак не уходила преследующая людей тварь. Я уже не задумывался, что это такое, и на кого она похожа. Главным было то, что перед нами была реальность. Жестокая, беспощадная.
«Завтра мне опять идти назад, — думал я, глядя на пламя,
— прямо в её владения. Хотя пещера, где отсиживался геолог, находится в другом месте».
Это в какой-то степени меня успокаивало. Прислушиваясь к звукам ночи, я снова погрузился в свои воспоминания.

Ар, а Ар? Ты ведь наездился? Тут тебя ещё и навоз заставили возить... — смотрел на меня Горислав своими мальчишескими глазами. — Может, поменяемся? А ты закутаешься в тулуп со Снежанкой.
С кем? — не понял я.
Да с моей сестрой Милонежкой. Мы её про себя Нежкой зовём, а в зиму Снежкой или Снежанкой...
— Собственно, я не против! Только спроси сначала отца.
— Ему-то какая разница?
— А вдруг есть. Лучше спросить.
— Ладно, пойду, — пожал плечами Горислав и направился к двери.
В это время в комнату вошла та самая Милонежка. Она была ещё совсем юной хрупкой девчушкой, но её глаза светились не детским умом и какой-то особой глубиной понимания происходящего. От её взгляда я невольно вздрогнул.
«Вот ещё одна ведьма! — пронеслось в сознании. — Не чета Даше. Она уже сейчас знает, чего хочет».
носиться ко мне, как к сыну. Я давно это почувствовал. Сегодня собственного ребёнка отбрил за меня, как чужого. По сути, ни за что! Неужели поморы решили меня женить и оставить в общине? В мои планы такой оборот событий не входил. И потом, кого они могут за меня сосватать? Светлену? Или может быть ершистую Светладу? Неужели сразу обеих?! И Дангуньку в придачу! — от такой мысли, несмотря на лютый холод, меня бросило в жар.
Но в этот момент «буран» Добрана Глебыча резко остановился. Я тут же сбросил газ и заглушил мотор.
— Нашим пассажирам надо немного размяться, — махнул мне старейшина и жестом позвал к себе. Из его нарт, сбросив меховое одеяло, поднялась Валентина, а из моих — Горислав с Милонежкой. Когда я подошёл к Добрану, он, хитро прищурившись и окинув меня взглядом, сказал:
— С Дашенькой ты прав, Юра. Влюбил в себя девчонку... И Милонежку, когда она подрастёт, заберёшь! Так я говорю, дочка? — посмотрел смеющимися глазами старейшина на подошедшую к нам девочку.
— Так, папа, — невозмутимо ответила дочурка.
В её голосе было столько искренности, решительности и воли, что Добран Глебыч растерялся. С минуту он смотрел на девчушку, а потом, переведя глаза на меня, сказал:
— Не знаю, как «сороки» и Дашенька, а эта точно за тобой на край света! Ну и дела, Гор! — последние слова князь- старейшина сказал на полном серьёзе.
Взглянув на него, я перевёл глаза на Милонежку. Девочка, держась за руку отца, стояла, исполнившись достоинства, уверенности и веры в своё будущее. Мне стало ясно, что она не шутит.
— Знаешь, дочка, — обратился к ней растерянный Добран Глебыч, — так, как и тебе, Ар нравится и твоим сестрам.
— Вот и хорошо, — улыбнулась девочка-подросток, — будем любить его втроём.
— А как же Дашенька? — задал свой новый вопрос отец.
— Ты ведь, папа, её знаешь, — подняла своё красивое лицо девочка.- Глупые и бездумные люди любить не умеют.
С такими словами Милонежка, гордо подняв головку, направилась к своей нарте. Я взглянул на остолбеневшего отца семейства.
— Самое интересное, что она права, моя младшенькая. Но никак не пойму, как тебе удалось так её к себе расположить?
— Знал бы — сказал, — пожал я плечами. — Надо её саму спросить.
— Она так тебе и скажет, — покачал головой старейшина.
— Спрашивать надо тебя. Наверное, слово знаешь?
— Какое ещё слово, — не понял я шутки.
— Волшебное.
— Меня не выбор её удивил, — бросил я взгляд на накрывшуюся шубой девочку, — потрясло её отношение к проблеме брака... Прости меня, Добран Глебыч, я никак не могу привыкнуть к тому, что у ваших мужчин по несколько жен. И эти жены не делят между собой мужей. Они не знают ревности, любят друг друга, как родные сестры...
— Ты не совсем прав. Наши жены любят друг друга больше, чем сестры. Между сестрами иногда происходят стычки. Это от того, что нет объединительного центра. В наших семьях такой центр имеется. Но чтобы понять, как мы живём, надо не слышать, а видеть. У тебя всё впереди, — улыбнулся Добран Глебыч. — А сейчас «по коням»!
Мы снова завели снегоходы и через час подрулили к дому старейшины. На дворе нас уже встречали: впереди стояла одетая в тёплый зимний халат Ярослава, а радом с ней дочери-красавицы. Спрыгнув с «бурана», я со стороны стад наблюдать, как встретятся две жены-«соперницы». Тогда мне казалось, что по-другому не может быть. Но к моему великому удивлению обе женщины бросились друг к другу и, обнявшись, расцеловались.
«Неужели прав Добран? — размышлял я. — Ни у Валентины, ни у Ярославы нет и тени неприязни друг к другу? А куда делось чувство собственности? Оно же должно у них быть? Иначе, какие это женщины?»
— Если они не бесятся от ревности и злобы? — услышал я позади себя мягкий бас князя-старейшины.
— Так! — признался я.
— Иди, обними «сорок», теперь наша очередь обниматься с домашними.
И на самом деле и Ярослава, и девушки, встретив приехавших, направились в нашу сторону.
— Ну-ка, рассказывайте о своих приключениях! — обратилась к мужу жена-красавица. — Я уже вижу на лице у Юры ссадину! Что у вас там произошло?
В этот момент меня обняли обе девушки и, я, обхватив их за талии, стал кружиться.
— Не говори ничего, Добран, — смеялся я. — Чего доброго, они не поймут и посчитают меня несерьёзным.
— А ты что, серьёзный, да? — захохотал помор. — Знаете, что он там натворил? — обратился он к улыбающимся домочадцам. — В первый день, отметелил Дашиных ухажеров, а во второй — влюбил в себя по самое не могу отступницу Дашуньку. Представьте, через день Даша стала шёлковой, её не могут узнать ни мать, ни отец. Скоро к нам приедет!
— К нам?! — удивилась Ярослава. — Если ты её пригласил, значит, всё так и есть!
— Так и есть! — поднял на руки Ярославу Добран Глебыч.
По самое не могу? — прищурилась, глядя на меня, Свет- лада. — Как это? Ну-ка, поясни!
От слов и от пристального взгляда девушки я почувствовал, что краснею.
— Вот видите! — показала она на меня. — Молчит и весь, как рак! Мы тебе устроим по самое...
— Ты что к нему прискреблась? — остановила сестру развеселившаяся Светлена. — Завидуешь, что не тебя, а Дашку?
— Ха-ха-ха! — раздался новый взрыв смеха старейшины. — Вы что с парнем сделали?! Он готов сквозь землю провалиться! Не обращай на них внимания, они просмешницы. Обе чудят. По тебе соскучились. Вот и стараются.
На этот раз от слов отца девушки не сконфузились. Рассмеявшись, они поторопили нас в дом и заявили, что баня для всех нас уже натоплена.
Это хорошо! — пробасил отец семейства. — Но сначала не помешает горячего чайку...
Когда все собрались за столом, Добран Глебыч подробно рассказал о нашей поездке. Не забыл он упомянуть, что парней на меня натравила Даша, и что я всё сделал правильно. Не сказал он только о ночном визите девушки и об её бедах, что произошли в Питере.
— Как же тебе удалось перевоспитать нашу заблудшую? — взглянула мне в глаза Валентина. — Что-то вы с мужем нам не договариваете.
— Вот-вот! — кивнула ей Ярослава. — Как ты сказал: влюбил в себя бесноватую? Неужели такое могло произойти?
— Вся соль в этом! — развёл руками старейшина. — Перед нашим отъездом Даша выступила с речью о том, что Юрий показал ей, какие должны быть настоящие мужчины. Как ему это удалось, не знаю!
— Ты же сам сказал: «по самое не могу», — не выдержала Светлада.
— Хватит пошлить! Не позорь ни себя, ни нас! — оборвал её отец. — Насколько я знаю, всё получилось наоборот...
— Значит, всё-таки ты знаешь, что произошло? — засмеялась Валентина. — Но не хочешь нас посвящать. Впрочем, это правильно. Главное, что Даша очнулась...
— И раз ты её пригласил, в дальнейшем нам придётся с ней работать, — посмотрела на мужа Ярослава.
— Придётся, — кивнул головой отец семейства. — А сейчас пора нам всем в баню.
— После бани нас ждет отдых и праздничный стол, — встала из-за стола Светлена.
В парную отправились всем семейством. Сначала мужчины парили женщин. Потом женщины взялись за мужчин. После парной устроили традиционный массаж. Кончилось тем, что Светлена взялась за моё ушибленное плечо. Девушка, несмотря на мои протесты, обложила его толстым слоем распаренного берёзового листа и перевязала льняной тканью.
— Ушиб у тебя серьёзный. Похоже, внутри мышцы запеклась кровь, надо, чтобы она рассосалась, — строго взглянула на меня молодая ведьма. — Если на Коляду не выздоровеешь, можешь пожалеть.
— Ты меня уже заинтриговала, — улыбнулся я ей.
— Надо же! Это хорошо. Значит, успеешь поправиться, иначе наши парни фонарей тебе столько набьют, что мало не покажется.
— За что же они меня?
— За то, что приезжий. И ещё есть одна деталь.
— Какая же?
В это время из предбанника в моечную, где Светлена занималась моей болячкой, заглянула Милонежка.
— Долго вы там? Мама Ярослава зовёт в дом, она приготовила Юрию отвар. Его надо пить, пока он не остыл.
— Мы сейчас, — накинула на себя халат Светлена. — Через минуту придём.
Я не спеша пил горький настой каких-то неведомых мне корней, а сам думал о словах Светлены.
«Что хотела сказать мне девушка? Какая ещё деталь? Кому из местных я смог навредить своим приездом? Надо бы её при случае спросить».
— Надеюсь, ты всё выпил? — взяла у меня из рук кружку Светлада. — Мы с сестрой должны вылечить тебя до праздника. Скажем прямо: Даша тебя лихо подставила...
— Ничего не понимаю, причём здесь зимний Солнцеворот?
— Притом, что на нём ты увидишь часть нашего общества.
— Ну и что?
— Скажем, старикам и взрослым ты по вкусу, но молодых парней тебе удалось задеть за живое.
— Да я никого из них и не видел!
— Не важно, ты же знаешь, земля слухами полнится.
— Ничего не понимаю, можешь толковее объяснить?
— Пускай тебе сестра объясняет, у неё лучше получится...
В этот момент в комнату вошла Милонежка. В её руках была ещё одна кружка.
— Мама Валя сказала, что это ты выпьешь на ночь, — поставила на тумбочку новое зелье маленькая ведьма.
— Я вижу, все вместе вы и мертвого подымите, — улыбнулся я ей. — Мне, право, стыдно, что моя персона доставляет вам столько беспокойства...
— Может ты, сестрёнка, — обратилась Светлада к Милонежке, — Объяснишь нашему гостю, почему хуторские парни недоброжелательно к нему относятся. На хуторе их сейчас человек десять, а то и больше, но к нам ни ногой.
Меня поразило, что Светлада говорила со своей младшей сестрёнкой, как со взрослой.
Несколько секунд девочка молчала, потом просто сказала:
— Их наверняка задело то, что ты пришёл к нам из сумасшедшего дома, который называется социумом, вполне здоровым человеком. Они же родились в нашем обществе, только поэтому и не свихнулись. В глубине души некоторые из них осознают, что родись они там, где родился ты, и проживи твоей жизнью...
— Короче, они бы посходили с ума, стали бы простыми обывателями, — закончила за сестрёнку Светлада.
Теперь ты понимаешь, почему все мы тебя так ценим? — улыбнулась девочка. — И любим!
Да, любим, — согласилась, покраснев, Светлада. — Ты как всегда, сестрёнка, незатейливая и мудрая, как русская сказка.
С этими словами обе сестры вышли из моей комнаты.
Через несколько минут ко мне в комнату, чтобы позвать к праздничному столу, зашла Светлена.
— Скажи прямо, Гор, — почему-то девушка назвала меня этим именем. — Дашенька на самом деле очень красивая? — девушка смотрела на меня, не мигая, и в её огромных глазах застыл мучающий её вопрос.
— Не красивее тебя, Света. Вы с ней чем-то очень похожи. Обе блондинки, у вас обеих необыкновенной красоты лица, абсолютные божественные пропорции фигуры, у обеих прекрасные ноги. Разница только в глазах. И скажу прямо, твои глаза куда красивее. Потому что в них светится не эгоизм и самомнение, а ум. Если бы ты знала, как украшают девушку умные глаза! На вас с сестрой невозможно налюбоваться... Вы не «сороки», вы две северные богини! Если Даше удастся поумнеть, она, может, и выйдет на ваш уровень... А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Просто все мы тебе удивляемся...
— Можешь пояснить?
— Пожалуй, могу. Теперь это не секрет: знаешь, зачем отец тебя повёз к Ивану Фёдорычу?
— Откуда ж мне знать?
— Чтобы Дашунькой проверить тебя на высоту. По сути, ты прошёл посвящение искушением. Мы все хорошо знаем Дашу, — девушка замялась. — Она ещё недавно вела себя хуже, чем падшая женщина! Даша использовала свою красоту как абсолютное оружие против мужчин.
На этом она собственно и погорела, но это другая тема,перебил я Светлену.
— Погорела, говоришь! — на секунду девушка задумалась. — Наверное, допекла Высшую справедливость... Короче, мы — папа, мама Ярослава и я — знали, что произойдёт. Извини, хотели до конца понять тебя... Так надо, Гор. Потому что тебя ждут очень серьёзные вещи.
— И что же? — усмехнулся я.
— А ничего, вот слушай.
И вдруг у девушки в руках появился портативный диктофон. Она нажала на кнопку, и я услышал свой голос:
— А ты греби отсюда!!!
— Выключи, не надо! — попросил я Светлену.
— Так что же делать? По закону ты должен решить, будет достоянием всего нашего общества эта информация или нет? — задала мне вопрос Светлена.
«Кроме первой проверки на вшивость, они устроили мне ещё одну проверку, на этот раз на честолюбие и благородство?» — подумал я про себя.
— Я не хочу, чтобы ещё кто-то знал! То, что произошло между мной и Дашей, касается только вас, затейников, и меня с глупой девушкой. Хватит её позорить. Пусть и Светлада, и Валентина, и твой брат, и Милонежка, и все хуторские ничего об этом не знают.
— Хорошо, так и будет, — кивнула своей красивой головкой Светлена. — Только не обижайся на нас, Гор, я знаю, всё это неприятно. Дело в том, что такова традиция. И последнее. Не отец придумал такое посвящение, а тот человек, который ждёт в гости. Его ты скоро увидишь...
Кто это? Тссс! — девушка положила свой пальчик на мои губы. — Не всё сразу. Нас ждут, пойдём.

— Да выкинь ты всё из головы. У меня в твой адрес никаких обид...
— Хорошо! Я вот зачем пришёл: тебе велено сегодня отдыхать и выздоравливать. За нашими четвероногими друзьями ухаживаю теперь я. Потому и поднял тебя в такую рань, чтобы не беспокоить. И ещё у меня к тебе просьба. Когда заживёт твоё плечо, найдёшь время позаниматься со мной на палках? Мне бы хотелось посмотреть перед праздником солнцеворота на твою технику.
— Конечно, Горислав, — улыбнулся я парню. — Наверняка сегодня вечером мы с тобой этим и займёмся. Только не думаю, что наше фехтование чем-то отличается от вашего. Приёмы те же самые... Но пользуются ими по-разному.
В этот момент в комнату райской птицей впорхнула Светлена.
— Извините, мои дорогие, что прерву вашу беседу, но у Георгия время перевязки, — поставила она на тумбочку таз с запаренными берёзовыми листьями. Иначе к сроку он не поправится.
— Неужели обязательно к сроку?
— Однозначно, — кивнул Горислав. — На Коляде ты должен быть в хорошей форме. И вот что: если будут дерзко себя вести — не жалей! Действуй, как в деревне, не думай, что у нас здесь одни ангелы. Всякие есть...
— Готовите меня, как рыцаря на турнир, — проворчал я.
— Турнир и будет. После праздника некоторые по неделе фонарями и шишками красуются.
— Не знаешь, кто? — посмотрела на брата Светлена.
— Знаю, — покраснел Горислав. — На этот раз такого не будет!
— Ещё как будет! Ты у нас превращаешься в городского, отца не слушаешь, семью позоришь! — последние слова Светлена сказала с раздражением.
— Всё, мне пора! — заторопился юноша. — Иначе эта мегера наплетёт тебе про меня ещё что-нибудь...
— Ты его не слушай, — посмотрела вслед ушедшему брату девушка. — Пусть с отцом занимается. Ещё есть время. А тебе предстоит сегодня ещё одно посвящение, — повернулась она ко мне. — Будем ломать стереотипы. Иначе нельзя. Сейчас идём завтракать, а потом твоими программами займутся отец и мама Валя.
Накинув на себя рубашку, я отправился вслед за Светленой.
После лёгкого завтрака и горячего травяного чая, Валентина позвала меня в горницу.
— У нас есть к тебе разговор, — мягко сказала жена князя- старейшины. — До моего приезда Добран этой деликатной темы не касался намеренно. Но вот теперь мы все в сборе и ты можешь своими глазами наблюдать наши семейные отношения. Теперь понимаешь, о чём пойдёт речь?
— Догадываюсь, — кивнул я.
— Вот и хорошо. Разговор у нас будет о вещах, я бы сказала, запретных. Потому будет лучше, если мешать никто не станет.
Когда мы вошли в комнату, русоволосая красавица царственным жестом показала мне на кресло и сказала:
— Сиди и внимательно слушай. Можешь походу беседы задавать вопросы, но только без истерик.
— Постараюсь, — улыбнулся я.
— Ты должен для себя уяснить вот что, — Валентина села напротив, закинув ногу на ногу. — Веды древних утверждают, что во Вселенной из всех носителей высшего сознания люди являются самыми совершенными. Мы на самом деле созданы по образу и подобию Творца, только никак не осознаем нашего потенциала. Но это не значит, что человечество и наш земной социум, в частности, защищены от негативного негуманоидного воздействия. Такой вот деструктивный народ негуманоидов действует на земную цивилизацию людей многие тысячи лет. Ты когда-нибудь задумывался, почему космические братья по разуму никак не вступают в контакт с нами, людьми?
— Признаться, нет.
— А ведь они, если верить священным писаниям и ведам, присутствуют на нашей планете очень давно. О чём это говорит? Только о том, что негуманоиды с земной расой людей ведут необъявленную войну. Причём войну на уничтожение.
На секунду Валентина замолчала, потом добавила:
— Но используют выведенных на Земле гибридов и продажных недолюдков, которым помогают придти к власти.
— О каких гибридах идёт речь? — не понял я. — Ты имеешь в виду «смешай, господи» архантропа и человека разумного?
— О них тебе расскажет другой человек. Речь сейчас об ином. Мы говорим о приоритетах разрушения. С детства нам вбито в голову, что самым эффективным приоритетом является война. Естественно, если взять термоядерную, то это так. Но тогда на Земле погибнет всё живое, и планета превратится в пустыню. Такой поворот событий в планы негуманоидов не входит. Поэтому они ведут с человечеством, посредством своих ставленников, войну совсем иного рода. Где на первое место выдвинут приоритет оккультно-психологический. Именно о нём у нас и пойдёт речь. Ты должен знать, что это своего рода закон. Чем медленнее приоритет воздействует, я имею в виду хронологическую последовательность и постепенность, тем он действеннее. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Смутно.
— Сейчас поймёшь. Как ты считаешь, что надёжнее уничтожит человечество: глобальная катастрофа или процесс тотальной инволюции в социуме?
— Последнее страшнее, — сказал я. — После любой катастрофы, если конечно вся планета не сгорит, кто-то из людей всё равно останется. Следовательно человечество имеет шанс. Если же будет нарушен процесс эволюции, то природа от дегенеративного вида скоро избавится.
— Теперь ты понял?
— Да! Биологи считают, что не катастрофа уничтожила динозавров, а природный процесс, который убирает прекратившие свою эволюцию биологические виды.
— Вот-вот, это-то я и хотела от тебя услышать, — улыбнулась Валентина. — Мы подошли с тобой к самому главному. Теперь ещё один вопрос: что является основной эволюционной ячейкой в человеческом обществе?
— Конечно, семья. Именно в семье человек учится по-настоящему любить и преодолевает влияние своих животных инстинктов. За семьей идёт община...
— Про общину пока подождём, о ней разговор особый. Остановимся на семье. Вот ещё один вопрос: что является движущей силой любого эволюционного процесса?
— Думаю, что конкуренция, — пожал я плечами, не понимая, куда клонит жена старейшины.
— Ты в самую точку. Именно конкуренция. А теперь давай вместе вспомним, как распределяются наследственные признаки в наших детях?
— С точки зрения генетики пополам, но, как считают психологи, в плане поведения детям больше достаётся от отца, чем от матери. Древние вообще считали, что женщина — только почва, а главное — это мужчина. Он является семенем или зерном.
— Собственно так оно и есть. В плане тела — наследственность передается пополам, но в плане психики больше достаётся от мужчины, чем от женщины... А теперь вернёмся к конкуренции. Как ты считаешь, в социальной среде она имеет место?
Несколько секунд я думал, потом сказал:
— Думаю, что имеет, но в среде женщин.
— Ты прав, в женской среде, но не в мужской. Девчонки из кожи лезут, лишь бы выйти замуж. Отталкивают друг друга локтями, идут на разные ухищрения. Но не ради того, чтобы дарить свою любовь любимому, а в основном ради престижа. Чтобы поднять в глазах подруг свой статус. Дескать, я тоже не лыком шита. Знай наших! И за кого они выходят? За любого, лишь бы штаны держались! Вот в чём беда! Ещё трагедия в том, что в мужской среде нет никакой конкуренции. Любой пьяница, наркоман, психически больной, подонок, словом каждый дегенерат знает, что без женщины он не останется. Найдётся такая, которая с ним будет жить. И от него родит.
Потому что сделать это её заставит материнский инстинкт... получается, что женская конкуренция обеспечивает дегенеративных мужчин женщинами, за счёт которых дегенераты размножаются. А теперь ответь мне на вопрос, кому это выгодно?
— Понятно, что тем, кто намерен уничтожить человечество...
— Вот именно! Надеюсь, ты понимаешь, какая модель брака позволяет так вольготно себя чувствовать мужчинам?
— Понятно, что моногамия. Где женщина вынуждена искать себе пару.
— Если бы в современном обществе процветала древняя форма брака, та, которая культивировалась у наших арийских предков, что тогда?
— Тогда женщины бы не искали себе пару, лишь бы не быть одинокой, а шли бы в семьи к трудолюбивым и интересным мужчинам. Дегенеративные же особи мужского пола остались бы, и это было бы правильно, без женского внимания. Следовательно их потомство не морочило бы нам головы. Одним словом, шёл бы естественный процесс эволюции.
— Вот ты и сам ответил на вопрос, почему в древнем обществе процветала тотальная полигамия. Упоминание о ней есть и в арийских ведах, и в Ветхом завете.
— Я читал и то, и другое, и поэтому никак не пойму: если Ветхий завет является священной книгой не только иудеев, но и христиан, тогда почему именно христиане так старательно воюют с полигамией? Насколько мне известно, это они искоренили полигамные отношения на Западе. Да и в Новом свете.
— Не только в Европе и Америке. В наше время всего 20% человечества живёт в полигамном союзе мужчины и женщины. В основном полигамия встречается в Африке и горных районах Азии.
— И у праотца Авраама, и у Иакова, и у Моисея, и у Давида...
— И у Соломона, и у многих других иудейских подвижников и святых было по несколько жён, — перебила меня Валентина. — Ты прав.
— Если церковь всех их считает святыми, в чём греховность? — посмотрел я на белокурую красавицу.
— Собственно для них греха никакого нет. Всего-навсего двойные стандарты. Древние жили в ведической цивилизации, вот и всё. Им можно, а нам — нет!
— Как это?
— А вот так! Не положено, и всё тут!
— Но ведь должны быть какие-то веские основания?
— Имеешь в виду демагогию? Ее сколько угодно, хоть отбавляй! Достаточно почитать Аврелия Августина. По его мнению, женщина нужна только для того, чтобы продолжать род. И любой половой акт между мужчиной и женщиной, осуществляемый не с целью зачатия нового потомства, греховен.
— Значит, всё началось со святого Августина?
— Началось всё с создания тайных обществ, Юра. Они для того и были созданы, чтобы запустить на Земле долгосрочный проект уничтожения человечества. И ты это много раз слышал.
— Слышал, — согласился я. — Только не об этом\
— А теперь узнаешь самое главное, о чём стараются не говорить даже неоязычники. Знаешь, как отличить неоязычника от ведического руса?
— Как?
— Его отношением к полигамным бракам. Если неоязычники принимают масоно-христианскую модель семьи и отрицают семейные отношения наших предков, то перед тобой христианин, как бы он себя ни называл, какие бы обереги и свастики он на себя ни навешивал. Но мы несколько отвлеклись.
— Ты хотела рассказать мне что-то очень серьёзное, — напомнил я.
— Да, самое главное — то, для чего было создано тайными обществами христианство. Как ты считаешь, творца можно считать идиотом? — задала мне странный вопрос жена старейшины.
— Думаю, что нет, — замялся я. — Зачем ты это спрашиваешь?
— Затем, что наши церковники и многие западные политики выставляют его идиотом.
— Как это?
— Очень просто. Давно известно и психологам, и психиатрам, что большинство мужчин полигамны, женщины же, наоборот, в основной своей массе моногамные. Как объяснить такое? Зачем нужно Сварогу создавать мужчин и женщин настолько разными? Не в пример парным рыбам и многим видам парных рептилий, где обе особи, и самец, и самка, моногамны. Взять тех же аквариумных макроподов или гурами.
— Эти рыбки мне знакомы, — подал я голос.
— Хорошо! Теперь ответь, если Творец породил человека таким, каков он есть, значит, на то у него были веские основания. Тем более, если верить Ветхому завету, Бог создал Адама по образу своему и подобию.
— Если так, то Бог сам является браком, — заметил я.
— Как ты рассуждаешь, мне нравится. Человек — мужчина
— и создавший его бог, с точки зрения современных женщин, церковников и христианских политиков, являются низким сортом. Потому что мужчина — о ужас! — по своей природе полигамен! И никому в голову не пришло подумать, почему? Зачем нужно было Творцу создавать мужчину и женщину такими разными? А теперь ответь мне на вопрос, с какой целью «Род небесный» так сделал?
— Думаю, для того, чтобы человек как вид эволюционировал. Полигамный мужчина легко может собрать вокруг себя несколько женщин. Подобное для него не станет трудным занятием. А моногамные женщины найдут своё счастье в замужестве и уважении. Каждая из них будет защищена и сможет родить хорошее полноценное потомство.
— Всё это так, — посмотрела мне в глаза Валентина. — Но в жизни у нас иначе. Как ты сам знаешь, полигамного мужчину насильно заставили пойти против своей природы. Ему навязали рыбью и рептилоидную модель брака, где в среду жесткой половой конкуренции попала женщина, но не мужчина.
Всё с ног на голову! Как и многое в нашем агонизирующем мире. Понятно, что рамки закона генетику изменить не в силах. Мужчина как был полигамным, таким им и остался. Что из этого получилось? Европейская или христианская полигамия приобрела извращенные аморальные формы.
— Ты хочешь сказать, что у христиан и в Европе, и у нас, сохранился институт полигамии?
— А куда ж он делся, Юра? Именно на неё и поставили тёмные. Старая проверенная технология: сначала создаётся прецедент, а потом на него указывают пальцем. Дескать, смотрите, как всё плохо! Надо что-то менять... Может, семья устарела? Теперь поговорим о западной полигамии подробнее. Прежде всего, ты должен знать, что она не является порождением христианской идеологии. И до IV века христиане с полигамными отношениями в семьях не боролись. Это потом им сказали «фас», и они осатанели. Часть жрецов Амона бежала из Египта ещё во времена Моисея. В Азии эти демоны очень скоро вступили в контакт с халдейскими магами. И те, и другие понимали, что и Египет, и Южная переднеазиатская Русь обречены. В Египте хамиты своё дело сделают. Они всё равно рано или поздно придут к власти, и империя погибнет. То же самое произойдёт и с Вавилонией. Постепенно заселение семитами Шумера привело его к упадку и гибели. Точно такой же процесс, только ещё более интенсивный прошёл и в царстве халдеев. Тебе наверняка известно, что потомки белых голубоглазых Шемсу-Гор управляли страной Кеми, что северные нордические пришельцы правили Шумером, Аккадом и Халдеями. Поэтому и жрецы Амона, и служители Нергала надолго в Азии не задержались. Они очень скоро оказалась в Ахейской Греции и через некоторое время посредством института религии её возглавили. Есть доказательства, что именно они объединили ахейские полисы и двинули их против великой Трои. В подлиннике Илиады имеется намёк, что Агамемноном, царём ахейцев, управляло тёмное жречество.
— Не пойму, зачем всё это? — удивился я.
— Чтобы сразу убить двух зайцев. Смотри, около 1400-го года до н.э. произошёл взрыв Санторина-Стронгиле. И погибла могущественная Минойская цивилизация. Фактически в Средиземноморье была уничтожена та сила, которая контролировала весь юг Европы и была в союзе с Египтом. Как тебе известно, именно в это время произошёл исход из страны Кеми евреев. Прошло всего два века, и разразилась Троянская война. Надо понимать, что собой представляла Троя. Это был город бореалов, форпост нордической расы в Малой Азии. После гибели минойцев, она оставалась последним сильным противником, с которым тёмным приходилось считаться... Понятно, что они решили от Трои Илиона избавиться. И бросили против неё всю Ахейскую Грецию. Именно этим ахейцев и погубив.
— Что-то не пойму!
— Я же тебе сказала, что было убито сразу два зайца: сначала после десятилетней войны пала священная Троя, а потом, буквально через 10-15 лет, ослабленные ахейские царства были завоёваны пришедшими с севера дорийцами. Точнее, балтийскими ариями.
— Всё равно не доходит! С Троей вроде бы всё ясно, но зачем тёмным нужно было разрушать ахейские полисы? Чтобы создать хаос в Греции?
— Война — это всегда хаос. Посредством хаоса очень легко навязать новую идеологию. Старый излюбленный приём. Им жрецы Сета и Нергала пользуются с незапамятных времён. Современные историки всё никак не поймут, откуда в восточном Средиземноморье взялись так называемые народы моря?
— продолжила свою лекцию по истории Валентина. — Точнее, не хотят понять. А между тем адептам тайных обществ хорошо известно, что народами моря были те же балтийские арии или венеты, которые завоевали Ахею и обрушились на Ханаан и Египет. Почему вожди венетских племён двинулись в Переднюю Азию, не ясно. Скорее всего, их туда кто-то ловко направил.
— Зачем? — недоумевал я.
— Затем, чтобы в борьбе с хеттами, предками мидийцев, в войне с хананеями, евреями и египтянами иссякли их армии. Ловкий ход, вот и всё. Надо было очистить от дорийских военных формирований материковую Грецию. Ушли в новый завоевательный поход войска, с воинами отправились и жрецы. Теперь ты понял?
— Ещё как понял.
— Фактически северные венеты подарили жрецам Амона целую страну, без сильной армии и без жречества. Им теперь можно было начинать с чистого листа.
— Вот они и начали. То, что мы называем термином «классическая Греция», есть результат влияния идеологии, которую навязали потомкам ахейцев и дорийцев жрецы Сета-Амона и Нергала.
— Что это за идеология? Сатанинская! Базировалась она на разрушении общины и на фанатичном индивидуализме. Эгоизм, индивидуализм и соперничество культивировались в Греции несколько веков. В виде эксперимента жрецами Сета- Амона была построена и знаменитая греческая демократия. Одни спартанцы избавились от тёмных, и власть над их обществом перешла воинскому сословию. Но это уже из другой «оперы». Суть в том, что Греция единственная во всём тогдашнем языческом мире явилась страной, где под влиянием жрецов разрушения, возникла моногамная семья. А вместе с ней и извращённая европейская полигамия.
— У граждан Греции было по одной жене, это так. Но это не мешало им иметь по нескольку рабынь-наложниц, располагать любовницами, гетерами и просто женщинами лёгкого поведения. На самом деле каждый гражданин Афин, Аргоса или Фив имел свой неофициальный гарем, где женщины не обладали никакими правами. Так же, как и их дети, потому что по закону полисов от рабыни может родиться только раб. И не важно, кто его отец.
— Тебе это ничего не напоминает?
— Напоминает право наследования в иудейских семьях. Там идёт всё по матери.
— Ты верно заметил. Какой из всего этого можно сделать вывод? — посмотрела куда-то поверх меня женщина-философ.
— Мне кажется, что генетическое право наследия по женской линии и у евреек, и у греков общее.
— С той лишь разницей, что в Греции действовали двойные стандарты. Дети от рабынь становились рабами, дети же от свободных мужчин и свободных женщин получали наследие по отцу. Как тебе такое?
— Получается, что у евреев намного честнее.
— Честнее, — согласилась Валентина. — Так что когда говорят, что всё европейское зло исходит от богоизбранных, это не совсем так. Очень много негатива пришло на север Европы из Греции и Рима. Долгое время греко-римский мир был той лабораторией, где обкатывались технологии, которые позднее были применены по всему миру. К примеру, абсолютное рабство. Именно на него в своих работах указывал Маркс. Надо сказать, что институт греко-римского рабства был тоже создан искусственно. С целью внедрить нечто подобное позднее.
— Через пару тысяч лет? — засомневался я.
— Да, через 2,5 тысячи лет! — не моргнув глазом, сказала Валентина. — Для нелюдей 2-3 тысячи лет не срок. Они, зная закон времени, прекрасно им пользуются. Но вернёмся к нашей теме. Как ты уже знаешь, тёмные из древних греков сделали эгоистов, индивидуалистов и растлителей собственного общества. Всё это у них называлось демократией.
— Интересно получается, — заметил я. — Запад всё время болтает о демократии древних греков, но о нашей русской подлинной демократии старается помалкивать. Конечно, демократия демократии рознь. Во главе греческой демократии стояли аристократы, по-нашему олигархи. Они подкупали своих сторонников и проталкивали в свет такие законы, какие им нравились. На Руси же во главе общества стояло жречество, которое имело опору в народе. Поэтому бояре-управленцы и не ширились. Да они и не могли этого делать, потому что холопов среди боярского сословия не было. Русско-арийское общество не являлось однородным.
Оно состояло из трёх взаимодействующих между собой варн.
— Но мы опять не о том. Больше меня не отвлекай.
— Всё, не буду! — дал я слово Валентине.
— Как тебе известно, вечно враждующие между собой греческие полисы были завоёваны Римом. И очень скоро эллинская культура перебралась в Италию. Римляне заимствовали у греков не только институт абсолютного рабства, но и семейные отношения. Где жена являлась чем-то вроде домашнего сторожа и детородного аппарата. А мужчина развлекался с гетерами, продажными красотками, рабынями, очень часто С дочерьми и жёнами своих же друзей. Последнее в грекоримском мире стало нормой. Спрашивается, почему? Да потому что аморальная кампания всегда порождает в женском обществе ещё более мерзкую скрытую полиандрию. В Греции полиандрия всегда была прерогативой гетер. В Риме же она охватила институт жён. Женщины видели, как ведут себя их мужья и стали им подражать. Если вам можно, то почему нельзя нам? Римские женщины не пытались разобраться в природе полигамии, не стремились они понять и свою природу. Женщины стали слепо копировать поведение мужчин, хотя и чувствовали к подобному отвращение. Замечаешь, я ни разу не произнесла волшебного слова «любовь». Почему? Потому что в греко-римском обществе оно превратилось в суррогат. В противоположность тому, что дано было человеку природой. Сказать, что никаких чувств ни греки, ни римляне не испытывали, нельзя. И те, и другие любили, но по-своему. Их отношения между полами целиком и полностью зависели от феромонов. От активных веществ, которые влияют на нервную систему, заставляя её стремиться к противоположному полу в целях зачатия. Подобные вещества выделяются перед спариванием у насекомых, ящериц, змей и у высших млекопитающих. Когда в крови у человека действуют феромоны, он испытывает чувство влюблённости, но отнюдь не любви. Влюблённость и любовь — разные вещи, и ты это должен понимать. Влюблённость воздействует не на фибры души. Она вызывает магнит тел, но не сердец. У животных действие феромонов является их любовью. Другого отношения основная их масса не знает. То, что многие животные живут семьями, ровным счётом ни о чём не говорит. Если потерял свою подругу, найдётся другая. Особых переживаний нет. Хотя у высших птиц, таких как голуби, лебеди и у некоторых зверей, например, каланов и бобров, прослеживаются зачатки высокого чувства. И оно не зависит от наличия в крови феромонов....
— Это говорит о том, что у вышеназванных животных в плане преданности и любви некоторым грекам и римлянам надо поучиться, — вставил я.
— А разве современным европейцам не надо? Я рассказала о семейных отношениях в Греции и в Древнем Риме, но ведь они были точно такими же, как сейчас на Западе, да и у нас в России. Теперь ты понимаешь, для чего нужна была Риму христианская церковь с её проповедью о моногамии?
— Чтобы навязать греко-римскую извращенную модель семейных отношений всем северным арийским народам.
— Кстати, насчёт феромонов. Они у человека действуют три-четыре года, не больше. Ровно столько, сколько требуется для беременности, рождения ребёнка и момента, когда он перестаёт питаться материнским молоком. Теперь ты понимаешь, почему наши больные моногамные семьи распадаются в основном после трёх-пяти лет совместной жизни? Психологи создали на эту тему целое учение о семейных кризисах. Но почему эти кризисы происходят, они не знают и не хотят знать. В психологии потребительской, скотской любви разбираются больше химики.
— Ты сказала, что подобные отношения полов потребительские?
— А какие же они ещё? Чисто потребительские. Где мужчина потребляет тело женщины, женщина потребляет тело мужчины. Ни тому, ни другому до души близкого человека фактически нет дела. Закончилось действие феромонов, они разбежались. Он пошёл искать новое любовное безумие, где от волнения сердце готово выпрыгнуть, и язык заплетается, и она туда же. Этот сумасшедший дом, по их мнению, и есть чувство великой любви. Ты думаешь, как любили друг друга Ромео и Джульетта? Обычной страстью. Она и довела их до гибели.
— Я вижу, для тебя, Валентина, ничего нет святого. Шекспир, и тот, у тебя не авторитет.
— Шекспир — дитя своего времени, Юра. Возможно, как гений, он предполагал, что кроме жажды заполучить тело и им наслаждаться, есть и более глубокие чувства. Речь о другом. О том, что греко-римская и современная христианская моногамия всего лишь фиговый листок, за которым скрыта аморальная извращённая полигамия. Хуже, чем у животных.
По этой модели мужчина за свои беспорядочные половые связи не отвечает. В Греции и Риме дети, рождённые рабынями, отцами не признавались. То же самое было и в средние века. Додуматься только — во всём западном христианском мире действовал закон первой ночи. Естественно, у многих девушек, которые провели ночь в покоях феодала, кстати, женатого, рождались дети, которые не становились свободными, хотя и были отпрысками хозяина.
— Это просто чудовищно! — не выдержал я.
— Да, ничего более унизительного и аморального и придумать нельзя! — согласилась со мною Валентина. — Прибавь ко всему этому кошмару средневековый институт любовниц, фавориток-наложниц, массу содержанок, проституток и шлюх. Приплюсуй к вышеизложенному ещё и женскую полиандрию, которая процветала в те времена в среде миловидных аристократок и женщин из городской цеховой знати. Картина, прямо скажем, не из весёлых. Удивляет поведение церкви: с языческой полигамией она боролась, но на закон первой ночи смотрела сквозь пальцы? Скажу больше, западная католическая церковь покровительствовала и до сих пор покровительствует проституции. То же самое можно сказать и о лютеранской церкви. Надо понимать, что церковь всего лишь инструмент, сама она ничего не решает. Христианство создавалось в среде рабов. Постепенно оно пришло на смену разложившемуся римскому язычеству. С расширением границ империи расширялось и его влияние. Когда же западная Римская империя перестала существовать, институт христианства не пострадал. Наоборот, он ещё больше усилился. Именно на рубеже IV и V веков в период окончательного угасания западной Римской империи Аврелий Августин и получил задание внедрить моногамные отношения в семьи германским, кельтским и словакским племенам, которые приняли от римлян христианство. Церковь продолжила то, что было заложено ещё до неё. О чём это говорит? Только о том, о чем я уже сказала. Христианская церковь ничего сама не решает. Она управляема теми, о ком простым людям ничего не известно.
— Не только простым, но и современным элитам.
— И элитам тоже, — кивнула головой Валентина. — Под словом простота я подразумеваю непосвященность. Думаю, что для утреннего занятия достаточно, — поднялась со своего места женщина-философ. — Кое-что я тебе рассказала. Вечером продолжим, там будет тема поинтереснее. Ты поймёшь, почему женщины и мужчины по своей энергетике совсем разные. Постигнешь замысел Бога. А сейчас тебя ждут перевязка и массаж. Девчонки, наверное, уже заждались.
Валентина грациозной походкой ушла по своим делам, а через минуту в горницу заглянула Светлада и позвала на очередную перевязку.
— Зачем так часто? — нехотя поднялся я со своего места.
— Так надо, сейчас плечо обложим распаренным листом лопуха. И будем менять листья каждые два часа. Иначе тебе скоро не поправиться.

Раньше я никак не мог понять, куда подевалась у древних греков община. Индоевропейцы пеласги, прямые потомки трипольцев, которые расселились в четвертом тысячелетии на Балканах, были общинниками. Общинниками были и родственные пеласгам минойцы. Из общины проросли и города-государства пришедших на смену пеласгам ахейцев. Северные дорийцы, которые завоевали Ахейю, тем более являлись общинниками. Но вдруг потомки ахейцев и дорийцев отказываются от общинного уклада жизни и превращаются в фанатичных индивидуалистов. Каждый сам по себе. Все друг другу соперники. Фактически общество ранних греков в какой-то степени сошло с ума. Дело в том, что эгоизм и индивидуализм не являются плодами какой-то особой идеологии, скорее, это своего рода заболевание психики. Вышедший из-под контроля человеческого сознания, животный инстинкт. Любопытно то, что у греков, и у древних римлян странное психическое заболевание охватило основную массу населения. Понятно, что это не было эпидемией. Но то, что психическая природа людей была в какой-то степени изменена, — факт.«Что же произошло? — раздумывал я над случившимся.

На фоне общинного ведического мира, в котором в те времена жила вся земная цивилизация, возник островок, где психика граждан ни с того, ни с сего превратилась в сугубо обывательскую. И именно древние обыватели и создали первую в мире демократию. Диктатуру не граждан, а толстосумов, которые посредством денег решали, быть тому или иному закону, или нет. Вот оно что! — догадался я. — Сначала под политическую формацию с определённой психологической патологией были созданы граждане, а потом им была дана специальная политическая формация. Этап за этапом. Получается, что индивидуалист-обыватель является частью так называемой демократии, которая существует только за счёт продажности этого обывателя. Вот так политический строй! Поэтому в демократическом обществе у власти всегда те, у кого есть деньги. Оказывается, греко-римская демократия была предтечей нашей западной. И институт тотального рабства, по сути, тот же. Разница только в том, что древних рабов погоняли кнутом, а в нашем просвещенном обществе это делается посредством валюты. Не знаю, откуда у этих людей, — подумал я, — сведения о том, что классическая античная цивилизация была создана по заказу, но очень многое из рассказа Валентины выглядит правдоподобно. Например, причины троянской войны. Историки объясняют поход ахейцев на Трою торговыми отношениями.

Дескать, Троя перекрывала ахейцам морской путь в Чёрное море. Всё это так, Троя на самом деле стояла на одном из торговых путей, но дело в том, что ни ахейцы, ни дорийцы, не в пример своим поздним родственникам, классическим грекам, торговлей не занимались. В Чёрном море не найдено ни их торговых факторий, ни колоний. Значит, причина Троянской войны совсем в другом. Если с подачи тёмных в Средиземноморье сработало сейсмическое оружие, в результате чего погибла Минойская морская цивилизация, то очередь стала за Троей. И это логично. Потому что флот троянцев был не слабее минойского. Если верить мифам, даже во время гибели Трои флотилия ахейцев не смогла помешать части троянских кораблей, которыми командовал Эней, прорваться сквозь блокаду и уйти на запад. И потом, троянцы всегда внимательно наблюдали за тем, что происходит в Ахейе, и конечно, они не дали бы тёмному жречеству провести на юге Балкан свой далеко идущий демократический эксперимент. Наверняка жрецы бореалов-троянцев понимали, какая им противостоит сила, и откуда она взялась. Наглядным примером для них могла стать трагедия минойцев. Именно поэтому цари Трои обзавелись могущественными союзниками. На востоке они привлекли скифских амазонок, а на юге нашли поддержку либо в Египте, либо в Ливии. Кто такие гомеровские эфиопы, пока не ясно. Известно одно, что и те, и другие пришли на помощь своим союзникам. Пришли вовремя. Вопрос, почему? У Гомера есть объяснение этому. Оказывается, главную роль в войне с троянцами играли не ахейцы. Да, ахейцев было около ста тысяч, и среди них хватало могучих героев. Один Аякс Теломонид чего стоил, и любимец Афины Дионид, да и Одиссей являлся могучим воином... Но всё ахейское воинство для троянцев особой опасности не представляло. Чаша весов сдвигалась, когда в бой на стороне ахейцев вступали соотечественники бореалов-троянцев, такие же северяне, как и жители Илиона мирдоняне. Командовал же мирдонянами могучий Ахилл.

С древнерусского «А» — нет, «Хил»ясно и так, означает слабый. Всё вместе — не хилый, значит могучий. Вопрос почему у ахейцев оказались северные союзники мирдоняне до сих пор открыт. Современной науке известна даже родина Ахилла. Это северное Причерноморье. Недалеко от устья Буга лежит песчаная коса, которая до сих пор зовётся косой Ахилла... Получается, что те, которые затеяли Троянскую войну знали, что одним ахейцам никогда не победить Священную Трою. И эти демоны сумели привлечь на строну ахейского союза часть северных бореалов-русов. Именно они принесли победу ахейцам. Сначала, практически бессмертный полубог Ахилл побеждает в поединке лучшего троянского героя Гектора, потом, когда под стены Трои пришло войско эфиопов и разгромленные ахейцы бросились к своим кораблям, Ахилл в поединке убивает вождя эфиопов Мемнона. И амазонок разгромили именно мирдоняне, а не ахейцы.

В той битве Ахилл сразил их непобедимую царицу... »
Вспоминая эпизоды Троянской войны, я пришёл к выводу, что Валентина абсолютно права. На самом деле тёмное жречество дирижировало теми кровавыми событиями. Если отбросить мелочи и заглянуть в суть, то сразу виден почерк: воевать чужими руками и на чужой земле. Так всю жизнь воюет наследница идеологии тёмного жречества Британская империя. С французами она старалась воевать кровью немцев, с нами, русскими, кровью турок и кавказцев. Когда Сталин, разгромив оппозицию, стал строить в СССР коммунистическое общество, британская империя, используя своих ставленников в лице европейских тайных обществ, возродила погибшую было Германскую империю. Мало этого! Рейху была передана почти вся Европейская промышленность плюс людские ресурсы. Кто такие немцы? Точно такие же потомки древних бореалов-ариев, как и мы, русские. Но в последней войне, как и в Троянской, немцы с русскими убивали друг друга. В основном воевали два мощных северных народов. Остальные: румыны, венгры, чехи, финны и т.д. играли роль гомеровских ахейцев. Их было много, но толку от них не было. Такое открытие меня ошеломило.

«Всё действительно так. Но как удалось тёмным в Троянскую войну расколоть бореалов и натравить их друг на друга? Наверное, этого мы никогда не узнаем. Так вот, значит, как на юге Балканского полуострова возникла хвалёная древнегреческая демократия! Тот же принцип постепенности и последовательности: сначала тёмные нашли себе на севере союзников, потом двинули орды ахейцев под стены Трои. Фактически этим Ахея оказалась опустошена и погибла вскоре после падения Илиона. Последним этапом для тёмных было направить дорийские полчища в Ханаан и на побережье Египта. Там войска народов моря нашли себе смерть, а материковая Греция оказалась в руках у тёмного жречества. Теперь жрецам Сета и Нергала уже никто не мешал. Все противники, начиная с минойцев и кончая народами моря, были повержены. Местные жрецы, естественно, были истреблены, общины автоматически в процессе хаоса, неразберихи и войны тоже исчезли. Короче, идеальное поле деятельности! Ломай психику, и никто тебе не помешает. Вот так классическая Греция! Потому наши предки скифы её так не любили. Позднее где-то в УІІ-УІІІ веке до н.э. в греческие полисы перебрались из Палестины евреи, часть так называемых пропавших колен Израилевых. А во ІІ веке до н.э. Грецию присоединил к себе Рим. С этого момента и началось распространение по Европе того безумного индивидуализма, который в наши дни захлестнул не только Запад, но и Восток. Валентина мне рассказывала о распространении по Европе моногамных семейных отношений. Казалось бы, разговор шёл совсем о другом, но она коснулась таких вещей, которые перевернули все мои представления о событиях, какие протекали в те далёкие времена в Восточном Средиземноморье. Воистину, что вверху, то и внизу! Что в прошлом, то и в настоящем! Жена Добрана Глебыча права — природу человека рамками закона не сломать. На самом деле полигамия на западе никуда не делась. Просто она приняла иные формы. Надо сказать, не самые привлекательные. Всё это являлось наследием извращённой греко-римской полигамии и сатанинской средневековой, с институтом фавориток, любовниц, проституток и просто донельзя развращенных, склонных к полиандрии, знатных женщин. Валентина показала мне эстафету преемственности, когда под лицемерной вывеской целомудрия и моногамии процветала и продолжает процветать низкая, грязная, аморальная, ни за что не отвечающая западная полигамия. Именно она толкнула западную женщину, с одной стороны, к полиандрии, с другой — к агрессивному мужененавистничеству. Интересно, зачем всё это было нужно тёмным? — задумался я. — Очевидно, чтобы в корне уничтожить любовь между мужчиной и женщиной. Заменить её эрзацем — зависящим от феромонов чувством влюблённости. Такую любовь в народе часто называют потребительской. Но это в начале, после же бракосочетания к влюблённости присоединяется ещё и чувство собственности на человека. Женщина превращается в самку, которая, пользуясь ревностью, своего мужа охраняет. Тем же самым занят и её муж. Когда же иссякнет действие феромонов, остается только чувство: «это моё — не трожь!» Дальше так: если с охраной не всё благополучно, то наступает развод, если
же охрана сносная и со своей задачей справляется, то так до конца жизни и тянется. Потому в поздних, сложенных в христианскую эпоху русских народных сказках вся любовь героев заканчивается свадьбой. Казалось бы, со свадьбы должно быть только начало настоящей любви? Ан нет! Всё наоборот! Но разве кто это понимает? Только единицы. Получается, что христианская церковь, насильно утверждая и навязывая моногамию, заботилась не о нравственности, а о полной свободе мужчин. Глядя на мужскую половую распущенность, такой же свободы захотелось и женщинам. Так возникла на
Западе женская серийная полиандрия, о проституции и вообще говорить не приходится. Она в наше время агонии и нравственного падения, которое либералы называют сексуальной революцией, приняла массу форм. Первая форма это та проституция, которую все знают. Её можно назвать честной и открытой. Женщина предоставляет сексуальные услуги всем, кто ей платит. Другие формы проституции более скрыты. Они не так видны, но суть та же: на первом месте продажа тела, а всё остальное является всего лишь ширмой, за которой торгуют. Сюда можно отнести институт миловидных секретарш. В народе их даже называют «секретутками». В многочисленных частных магазинах полупроститутками являются многие продавщицы. Как правило, бесплатными: попробуй, откажи хозяину? Он найдёт ту, которая согласится, а строптивая потеряет работу. Полупроституками являются стриптизерши, дешевые ресторанные певички, даже официантки. С одной стороны, если не будешь собой торговать, начнутся неприятности по работе. С другой — многие женщины ради денег на панель стремятся сами. В наше время деньги для многих стали самой большой ценностью. Другие ценности исчезли, испарились. Прагматичная философия материализма их вытравила. Ужасно то, что современный человек не представляет, что такое настоящее чувство высокой любви. Его зациклили на состоянии влюблённости и на сексе».
От мысли, что ксендзы, попы и либералы-демократы посредством подлой лицемерной моногамии превратили западных женщин в сплошных проституток, мне стало страшно.
«Почему я раньше этого не замечал? Всё ведь, как на ладони. Ещё в советское время было так: не успеешь познакомиться с девчонкой, она тебя уже спрашивает, как ты устроен материально. Есть ли у тебя квартира, машина, дача и т.д. Если ничего этого нет, ты ей уже не интересен. Что это, если не ещё одна из форм проституции. На этот раз семейная, когда женщина старается продать себя подороже, не многим, а одному. Она выходит замуж не за человека, а за квартиру, машину, дачу и т.д. О человеческой любви речь не идёт. Всего лишь торговая сделка. Я тебе тело, а ты мне жизненные блага. Если не оправдаешь моих надежд, найду другого «покупателя», более обеспеченного. Подобное поведение наблюдалось в среде привлекательных женщин со времён средневековья. Но никто не называл торгующих своим телом невест проститутками. О них мягко говорили: вышла замуж по расчету. Фактически, продала себя. Но это было тогда, а что сейчас делается? Когда в стране масса обеспеченных торгашей, чиновников, промышленников? Вокруг эдаких женихов идёт настоящая битва. Невесты-проститутки ведут себя злобными хищницами. А мужчинам и в голову не приходит, с кем они имеют дело, но есть и другой контингент невест-проституток, последние не так притязательны. Им важно заполучить кого угодно, лишь бы он стал собственностью женщины, чтобы можно было им управлять... Обычно собственностью своих жён становятся те мужчины, у которых с женским полом не ладится. Они из всех сил держатся за своих женщин и рады без памяти, что в жизни не одиноки.

После очередной перевязки, я направился в библиотеку. В комнате никого не было, но через минуту появился хозяин дома.
— Извини, немного запоздал, раскапывали с Гориславом закрытую досками кошовку. В ней поедем на праздник, — уселся он напротив.
— Да я только что вошёл.
— Всё равно извини! А теперь слушай. Моя жена познакомила тебя с семейными отношениями в греко-римском и средневековом христианском обществах. Показала тебе, что и там, и там полигамного мужчину попытались затолкать в прокрустово ложе моногамии. Вместе с тем ему дали полную свободу сексуального поведения. Фактически что произошло? Искусственно заставили мужчину стать аморальным. Ты же знаешь, что генетическая природа всегда берёт своё. На совести христиан не только это преступление. Вопреки человеческой природе ими были созданы мужские и женские монастыри. Что из этого эксперимента получилось, ты знаешь: у мужчин, и у женщин со временем «сорвало крышу». Печально то, что гомосексуализм стал настоящей заразой. Он очень
скоро покинул стены монастырей и нашёл своих последователей среди мирян.
Но, насколько мне известно, и греки с римлянами грешили однополыми связями.
Грешили, это так, но у них такое желание возникало от пресыщения женщинами. В христианском мире всё наоборот: часть мужчин заперли в каталажку, да так, что нервная система у них стала разваливаться. То же самое можно сказать и о женщинах. Кстати, ты никогда не задумывался, почему, когда монахи из мужского монастыря с монахинями из женского рыли друг к другу подземные ходы, женщины проходили под землёй расстояние в два раза большее, чем мужчины?
Я вообще о таком феномене первый раз слышу.
Я тебе сейчас расскажу: всё дело в энергетике женщин. Женщина создана природой, чтобы дарить мужчине творческую энергию созидания. Не обязательно посредством половой близости. Через взгляд, через прикосновение, через тёплые ласковые слова, через пищу, которую она готовит, через белье, постиранное её руками, и через многое другое... Энергия настоящей женщины, не стервы и не омужанки, всегда Окрашена любовью к мужчине. Любовь — это особый ключ, который помогает течь женской энергии легко и свободно. Женская энергия словно находится в коконе высокой любви. Кокон светится всеми цветами радуги, потому что в нём действуют силы самой Лады. Это особый волшебный свет, в котором присутствуют вибрации всех ядер высшего сознания человека. По своей генетической природе женщина должна отдавать энергию и любовь нравящемуся ей мужчине. Если этот процесс затормозить надолго, то в организме женщины начнётся процесс саморазрушения. Сначала разрушится нервная система, потом начнут разрушаться почки, женские органы, за ними всё остальное. Очень часто лишняя энергия превращается в женском организме в жировые отложения. В этом можно убедиться, если посмотреть на молодых незамужних девушек. До двадцати пяти лет они ещё терпят, но потом от их красивых фигур ничего не остаётся. Теперь понимаешь, почему женщины копают подземные ходы быстрее мужчин? Природа требует отдать мужчине весь этот энергетический груз, потому что тратиться он может только на мужчину и никак больше. Лесбийские отношение хороши, если одна из женщин по своей генетической, а, следовательно, и энергетической природе, является мужчиной. В чисто женской среде такие связи ещё больше разрушают. То же самое можно сказать и про гомосексуалистов. И лесбиянки, и гомосексуалисты долго не живут. Думаю, ты об этом слышал. Энергия должна течь. Если же она пребывает в застое, то превращается в самую настоящую мину замедленного действия. Теперь поговорим про энергетику мужчин. Энергопотенциал здорового мужчины огромен. Но он предназначен не только для того, чтобы делиться с женщиной. Много своей энергии мужчина тратит на построение в своём теле семени. Сперматозоидов у нас миллионы. У женщин же половых клеток — всего ничего. Каждый месяц по одной яйцеклетке. Есть разница? Но часть своей энергии мужчина обязан отдать особам женского пола. Не важно, сколько у него женщин. Одна или десять. Это не имеет значения. Дело в том, что мужской энергии женщине требуется совсем немного. Она необходима ей для стабилизации её эмоционального фона и для построения более чёткого логического в ментальном поле. Огромное количество своей жизненной силы мужчина отдаёт женщине во время своего семяизвержения. Но такая энергия ей не достаётся. Она скрыта в семени. Поэтому на эту тему говорить не приходится. Я хочу обратить твоё внимание на то, что передача мужчиной женщине своей энергии не обязательно должно сопровождаться семяизвержением. Это очень важно. Попробую пояснить. Вспомни представление, которое устроили мои «сороки» для тебя в бане?
От слов старейшины я покраснел.
— Ты не смущайся, а смотри в суть. Вспоминай: две голенькие девушки с идеальными фигурами вдруг устроили тебе целый спектакль. Как ты думаешь, зачем?
— Честно говоря, не знаю, — заёрзал я на своём месте.
— Не знаешь? — засмеялся отец красавиц. — А я тебе скажу: для того, чтобы ты ими залюбовался. А если посмотреть ещё глубже, чтобы снять с тебя приличный энергетический потенциал. Теперь ты понял? Сделали «сороки» это неосознанно. Но их можно понять. Девчонки уже ощущают нехватку мужской силы. И что хуже всего, их начинает давить та женская энергия, которая накопилась в них для передачи мужчине. Но я немного отвлёкся. Теперь ты догадываешься, что свою энергию мужчина может передавать женщине необязательно посредством объятий, поцелуев, ласк и половой близости. Достаточно просто любоваться женщиной, и она будет купаться в его энергии. Но воздействие взглядом бывает разное. Человек посредством глаз может передать до пятидесяти процентов своей силы. Именно по этой причине и иконы, и статуи, и картины приобретают свою магическую силу. Слышал, про исцеляющие иконы?
Я кивнул.
— Многие совершенные произведения искусства, подобно аккумуляторам, имеют свойство накапливать энергию тех, кто ими любуется. А потом начинают эту энергию отдавать. Она-то и является той целительной силой, которая может излечивать. Ты понял, о чём я?
— Понял! Хочешь сказать, что любуясь женщиной, мужчина способен передать ей часть своей энергии.
— Но любование может быть разным. Один мужчина восторгается совершенством линий женского тела и иконописным лицом. Он видит в женщине не самку, а божественное произведение искусства, любуется ею, как пылающей звездой, как ярким необыкновенно красивым цветком. Мне интересно твоё мнение, как будет реагировать цветок на такое любование?
— Наверное, ему станет приятно, — сделал я вывод.
— Конечно, он будет купаться в позитивной энергии человека и зацветёт ещё краше. Так и женщина. Если она попадает в поле, когда ею любуются, как звездой, цветком и богиней, она воспринимает позитивную энергию мужчины и становится ещё привлекательнее. Скажу больше, в позитивном поле настоящей любви и любования, женщина, если она больна, начинает выздоравливать.Постой, — остановил я старейшину. — Ты сказал о позитивном поле любви и любовании.
— Да, сказал, — улыбнулся Добран Глебыч своей солнечной улыбкой. — Заметь, «любовь» и «любование» — слова одного корня. Когда мы чем-то любуемся, мы дарим ещё и свою любовь. Но любовь позитивную, со знаком плюс. Мы безвозмездно отдаём часть самого себя, раньше говорили — своё сердце, и ничего не хотим взамен, просто дарим свою энергию, вот и всё. Это и есть светлая, высокая, чистая любовь человека. Но на любви мы остановимся отдельно. Пока нас интересует обмен энергиями. Как я уже сказал выше: любование может быть разным. Хищники тоже любуются своей жертвой. Видел когда-нибудь людей, которые рассматривают всё живое, тех же оленей, лосей, лебедей, только с гастрономической точки зрения?
— У нас в Сибири таких сколько угодно.
— И у нас на Русском севере подобных тоже хватает, — вздохнул рассказчик. — Теперь ты догадываешься, как такой недочеловек воспринимает всё совершенное? Нежность, блеск молодой красивой женщины в частности? Он смотрит на неё глазами изголодавшегося хищника. Для него процесс любования — что-то странное и непонятное, божественной красоты лицо и идеальная фигура девушки вызывают у недочеловека только чувство звериной похоти. Ему надо обладать красавицей. Неважно как: с её согласия или путем насилия. Главное, девушку употребить, сожрать, словно кусок мяса. Представляешь, какой поток силы излучает такая членистоногая зверюга?
— Почему членистоногая? — удивился я. — Они что, эти хищники, чем-то похожи на пауков?
— Подобные хуже скорпионов! Это особи, у которых куда член, туда и ноги... Ими управляет не разум, а звериный эгоизм и животное стремление обладать всем, что совершенно и прекрасно! А теперь подумай, что может натворить энергия, испускаемая таким недочеловеком? В её поле всё гибнет: вянут цветы, болеют домашние животные и, конечно же, люди. В народе есть понятие сглаза. Слышал?
— Слышал, — улыбнулся я. — Даже лечить от него умею. И людей, и животных. Меня научил этому ещё пасечник.
— Прекрасно! Значит, ты меня понимаешь?
— Конечно.
— Печально то, что недолюдки свои хищные потребительские инстинкты тоже называют любовью. «Я тебя люблю! — признается полуобезьяна красивой девушке и смотрит на неё маслеными глазами, и дурёха, видя их, иногда ведёт себя, как кролик перед удавом. Ей и невдомек, что с таким уродом не только близость опасна. С ним и рядом-то нельзя находиться. Его психическая энергия разрушает, высасывает, ломает. Это и есть «любовь» под знаком минус. «Любовь» насекомых: пауков, сколопендр и скорпионов.
— Хорошо, — остановил я рассказчика. — А если красавица тоже из ряда хищников?
— Значит, возникает идиллия — пожирание друг друга. В конце концов, женщина-хищник, опустошив партнёра, пойдёт искать новую жертву.
— Почему так?
— Потому что женщины, неважно стервы они или нет, более энергоемки, а мужчины, особенно недолюдки, не умеют давать. Как ты знаешь, только рука дающего не скудеет. Теперь понимаешь, почему мои дочери к тебе так расположены? Почему они с удовольствием ходят с тобой в баню и выплясывают перед тобой голыми...
— Да не было такого, — покраснел я.
— Не важно! Дело не в этом! «сорокам» нравится, что ты ими любуешься. Любуешься так, как должен любоваться любой нормальный мужчина. Девчонки получают твою энергию и дарят тебе свою, так же как и ты им, посредством любования твоим телом, через массаж и перевязки, — улыбнулся отец девушек.
Видя, что мне стало неловко, Добран Глебыч добавил:
— Думаю, тебе теперь понятен наш древнерусский банный обычай, где и мужчины, и женщины всегда парились в одной парной и мылись в одной моечной. Баня учила правильно относиться полам друг к другу. Зверьков, как мужчин, так и женщин, в банях и купальнях хорошо видно. И у тех, и у других своеобразное поведение. Всегда горящие масленые глаза и такая энергетика, что хочется оторвать голову. Сам понимаешь, головы не отрывали, но общество от таких людей отказывалось. Они становились изгоями. Кроме того, русская баня заставляет людей следить за своим телом. Хочешь, чтобы тобой любовались, будь совершенным. Но чтобы им быть, надо много духовно и физически трудиться. Тогда и глаз масленых никто у тебя не заметит, и тело станет, как у бога или богини. Теперь давай с тобою вместе вспомним нашу Дашуньку. Живя в деревне, девчонка с детства видела только хищные физиономии. На её родине есть, конечно, и нормальные люди. Но, как правило, зверьки по части женщин более пассионарны. И у Даши сложилось представление, что все мужчины — говорящие животные. Нашенских она в расчет никогда не брала и всерьёз не воспринимала, считая, что хуторские представляют собой что-то вроде добровольных полусумасшедших изгоев. И надо мной и моими дочерьми постоянно подтрунивала. Перебравшись в город и ошеломив своими внешними данными хищную питерскую публику, она ещё больше утвердилась в своих убеждениях. Её уверенность, что все мужчины — козлы и любить среди них некого, толкнула её на связь с богатым неудачником. Дурёха отказалась от мысли быть нужной и по-настоящему любимой... Короче, сломала сама себя. А потом началось с ней то, что ты уже знаешь. Ещё неизвестно, вырвалась она из беды или нет. Встреча с тобой заставила её понять, что не все мужчины — сексуально озабоченные маньяки. Похоже, ты первый, кто сразил её в самое сердце. И она приедет не к нам, а чтобы ещё раз увидеться с тобой. Для чего я тебе это сказал? Чтобы ты понял, что поток позитивной высокой любви к женщине скрывает в себе гигантскую силу творения. Настоящий мужчина может легко влюбить в себя сколько угодно женщин и к каждой найдёт свой подход. Пример — ты.
— Но ведь я не стремился кого-то в себя влюблять.
— Не стремился, я знаю. Но какое это имеет значение? А теперь давай поговорим о самом главном, о том, что скрывает от сознания социума наша прикормленная академическая наука. Не знаю, известно тебе или нет, но у мужчин и женщин совершенно разная психология. Мужчина в своей жизни всегда нацелен на долгосрочный проект. Одному ему создать что-то серьезное практически невозможно. Мужчина очень скоро выдохнется и начнёт разрушать самого себя. Подобных примеров сколько угодно. Не буду на них останавливаться. Вспомни судьбу Гоголя или Некрасова. Теперь ты должен для себя уяснить, что для думающего творческого мужчины энергии одной женщины в обрез. Её будет хватать только в том случае, если мужчина превратится в вампира и будет энергетически пожирать свою подругу и денно, и нощно. Такого, естественно, быть не должно, иначе женщина скоро отправится к предкам. Есть один миф про Кришну. О том, как этот бог в образе человека, воплощение самого Вышеня, сотоял в половой близости со своей подругой Шримати Радхарани. Девушка-богиня столько раз испытывала оргазмы, что периодически теряла сознание. Вопрос, зачем Кришне нужно было доводить свою подругу до бесчувствия? Ответ прост: нехватка творческой энергии. Будучи земным воплощением Рода- Вышеня Кришна или Крышень, человек-бог, занимаясь земными делами, тратил такое количество творческой силы, что даже ему требовалась свободная энергия его подруги.
— Так выходит, что женский оргазм и есть мощный выброс творческой энергии?
— А ты думал, зачем он нужен? В природе нет ничего лишнего, Юра. Но явление женского оргазма — самый сильный выброс. Как я тебе уже говорил, существуют и другие способы передачи энергии. Теперь до тебя дошло, почему мужчина по своей природе полигамен? А женщина в свою очередь наоборот, моногамна?
— Потому что, идя путём своей эволюции и созидания, мужчина постоянно испытывает дефицит творческой энергии, той, которую ему дарит любящая женщина. Именно по этой причине он вынужден прибегать к услугам других женщин, — сделал я вывод.
От моих слов князь-старейшина поморщился.
— Что ты несёшь? Он вынужден! Ах, какой мужчина несчастный и потерянный! Надо рассматривать мужчину и женщину с системной позиции. Она такова: если энергетический обмен ущербный, не полный, и какая-то часть системы от этого страдает и разрушается, то такая система перестает существовать. Она распадается на две разные подсистемы, где обе её части начинают бороться между собой. Почему? По известным законам разводки. Одна часть системы, женская, всем довольна, она ни сколько не страдает, поэтому для неё ничего в плане энергии не утрачено, всё стабильно. К тому же женщина, чувствуя, что мужчина постоянно нуждается в её энергии, может через энергомагнит им управлять. Что в моногамных семьях и происходит. Мужчина же, интуитивно осознавая, что система разрушена, и он как подсистема в энергетическом плане находится во взвешенном состоянии, к тому же через дефицит энергии им пытаются управлять, стремится восстановить систему. Фактически получить необходимое количество энергии для жизни и творчества.
— Ты хочешь сказать, что современная моногамная семья, представляет две борющиеся между собой подсистемы?
— Даже если между мужчиной и женщиной вполне нормальные отношения. Всё равно мужчина, если он не дегенерат, испытывает постоянную нехватку женской энергии. Именно по этой причине жёны вечно ругают своих мужей, называя их то кобелями, то самцами.
— Теперь тебе понятно поведение древних греков, римлян и наших современных так называемых бабников? Их активность — всего-навсего поиск дополнительных источников женской энергии. Вопрос, почему? Потому что системный подход в отношениях между мужчиной и женщиной по приказу тёмных сил был разрушен.
— Мне хочется понять, что ты считаешь системой. Из твоих слов обычная моногамная семья — две враждующие между собой подсистемы.
— Самый нижний уровень системы — это моя семья, — не моргнув, сказал Добран Глебыч.- Она не полигамная, но дуальная. Ты сам видишь, у меня две жены. И все мы искренне любим друг друга. Почему это уже система, а не уродливые её части? Потому что в ней сложился достаточно стабильный энергетический баланс. Ни я, ни мои женщины не испытываем недостатка в энергии. Мне с моими скромными запросами вполне хватает потенциала двух женщин, им вполне хватает моей энергии. Но повторяю, когда мужчине отдают энергию две женщины, система только рождается. Она намного крепче, если рядом с мужчиной живут три женщины или четыре. Тогда мужчина может расходовать на свои долгосрочные творческие программы столько энергии, сколько потребуется, и не думать, что она может скоро иссякнуть. Кроме того, при условии, если женщины мужчину по-настоящему любят, то он защищен их любовью. Сила женской любви практически может всё, и она лишней у мужчин не бывает. Пример того же Константина Рокоссовского. У него во время войны фактически было две жены. Одна в тылу, другая — с ним вместе на фронте. Представь, в блиндаж, где он находился, прямой наводкой попал снаряд. Погибли все, кроме командующего фронтом. Да, он угодил на операционный стол, это так, но не погиб смертью храбрых.
— Всё это произошло, наверное, потому, что жена Рокоссовского, насколько я знаю, по-настоящему его не любила, — добавил я, вспомнив мемуары некоторых его сослуживцев.
— Тогда от смерти Константина Константиновича спасла любовь всего одной женщины.
— Которую он, кстати, был вынужден оставить.
— Его заставила это сделать система, не вини маршала, — нахмурился Добран Глебыч. — Система всё поставила с ног на голову, в том числе и отношения между мужчиной и женщиной. Фактически древнегреческие, римские и наши западные и российские мужчины попали в своего рода западню: ведическое представление о семье тёмными и их пособниками-христианами было разрушено. Закон потребовал от мужчины жить только с одной женщиной, но в то же время ему дали право сколько угодно искать себе подруг на стороне. Причём, ни за своих «левых» женщин, ни за их детей мужчина как не нёс ответственности, так и не несёт. Это безнравственно и отвратительно, но законом не запрещено. Правильно сказал в споре с христианским аристократом один арабский шейх: «Наши гаремы со своими женщинами, а ваши гаремы в квартирах ваших друзей». Можно с этим поспорить?

— То же самое делают и некоторые женщины, мой друг, — погрустнел старейшина. — Этот процесс называется серийной полиандрией. Последнее явление — вообще верх дегенерации, потому что разложившаяся женщина не стремится строить систему. Она, меняя мужчин, на подобную тему не задумывается. Для неё важны две вещи: материальное благополучие избранников и феромоны. Вот и всё. Как правило, полиандрией балуются обеспеченные «бизнес-вумен», хотя иногда встречаются красотки и из низов. Для последних обеспеченность мужчин не последнее дело. Для первых же важно испытывать животное чувство влюблённости. По сути, и те, и другие — похотливые самки, что-то среднее между обезьяной и человеком. То же самое можно сказать и о занимающихся серийной полигамией мужчинах. Пока действуют в крови феромоны, самец ведёт себя вполне по-человечески, но заканчивается действие химических веществ и полузверёк начинает испытывать безразличие к объекту своего недавнего обожания. Теперь тому нужна другая женщина, которая бы его как самца снова возбуждала. Других чувств подобные недолюдки не испытывают. Здесь типичное поведение хищников и неважно, мужчины это или женщины. И те, и другие находятся вне системы и к гармонии не стремятся. Система для них — обуза. Впрочем, как и больная христианская семья. Им проще не связывать себя никакими обязательствами ни перед своими половыми партнёрами, ни перед родившимися от них детьми. Именно к такому типу людей и хотят подвести человечество тёмные. Фактически особи, практикующие серийную полигамию и полиандрию, настоящими людьми не являются. Перед нами подвид двуногих говорящих животных. Тот финал, к которому привела моногамная семейная реформа, запущенная тёмными ещё во времена царя Гороха. Имею в виду древнюю Грецию. Законы её до сих пор действуют и ломают человеческие души. Думаю, на твой вопрос я ответил. А теперь разберёмся, что собой представляет половая близость между мужчиной и женщиной. Выше мы касались этих отношений, сейчас же разберём их досконально;
Может, не надо? — взмолился я. — Эта такая деликатная тема. И потом, кое-что я уже знаю.
Ничего ты не знаешь, Юра. Это только тебе кажется, что ты созревший мужчина и имеешь представление, как обращаться во время половой близости с женщиной.
Последние слова Добрана Глебыча меня озадачили, и я замолчал.
Начнём, как всегда, с женщины, Юра. Как говорил классик, корень зла именно в ней. Тебе уже известно, что женщина посредством чувства любви способна передать мужчине часть своей энергии, которая в силовом поле её избранника превращается в творческий созидательный потенциал. Но, к сожалению, очень мало современных женщин это понимают. В их представлении мужчина обязан их любить, ласкать, доводить до оргазма, заодно испытывая и свой мужской оргазм. Без последнего никак. Потому что такова жизнь, и никуда от неё не деться. Всё, что я сейчас тебе сказал, представляет собой тот сексуальный минимум, которым пользуются в своей нехитрой жизни обычные люди. Неосознанно женщина считает, что в её сексуальных отношениях с мужчиной он является самым главным: обязан любить, обязан ласкать и пусть скажет спасибо, что она ему позволяет. На самом же деле, какими бы ни были ласки мужчины, в энергетическом плане, в смысле отдачи, — это совсем немного. Главный выброс энергии мужчина совершает при семяизвержении. Почему? Потому что он отдаёт часть своей плоти. Живые клетки организма. Их очень много, около миллиона и даже больше. Где каждый сперматозоид — своего рода аккумулятор. Представляешь, какой стресс переживает в этот момент организм мужчины? Ей и невдомёк, что оргазм, к которому подвёл её партнёр, нисколько не слабее мужского по энергоёмкости. Но если мужчина после выброса спермы женщине,
падает в изнеможении, и у него сами по себе начинают закрываться глаза ,то если её ласкать и дальше, идёт ещё на один оргазм, а через некоторое время и на другой, а затем и на третий. Если, конечно, она не фригидная и не больная. Чтобы опустошить в энергоплане среднюю женщину, потребуется не менее 10-12 оргазмов. Понятно, что после выброса спермы ни один мужчина на такой подвиг не способен. Но везде в литературе о сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной пишут одно и то же: что, дескать, мужской выброс семени во время близости мужчины с женщиной обязателен. Мало этого, мерзавцы-сексологи убеждают в этом женщину. Дескать, мужчина без своего такого вот оргазма, останется неудовлетворён. Что мы видим? Во-первых, женщина, требуя постоянных семяизвержений, фактически, разрушает организм того, с кем живёт. Во-вторых, до неё не доходит, что она сама своими же руками рушит к себе чувство того, кого она любит, и кто любит её. Потому что опустошённый частыми оргазмами мужской организм хорошо относиться к своему вампиру-женщине просто не в состоянии... Отчего такая беда? С одной стороны, знания об энергетических процессах, протекающих между мужчиной и женщиной, определённые круги стараются держать от общества в тайне. Почему, догадаться не сложно. С другой, в Европе и у нас забыта древняя традиция отношений между полами.
— Ты можешь хотя бы кратко познакомить меня с этой традицией?
— Собственно мы этим и занимаемся, — посмотрел он на меня. — Чтобы её освоить, надо сначала разобраться как устроен энергопотенциал мужчины и его подруги-женщины. Как я уже упомянул, для того чтобы подвести женщину к оргазму или мощному выбросу своей силы, от мужчины требуется совсем немного. Поэтому важна не сама близость, а предварительные ласки. Впрочем, в процессе близости, если она не сопровождается семяизвержением, также расходуется немного энергии. Затрачивается при этом больше физическая сила, чем сексуальная. Кстати, и на востоке, и на Западе псевдогуру пытаются внушить, что представители обоих полов во время своих ласк и близости обмениваются сексуальной энергий. На самом деле всё не так. Сексуальная энергия расходуется только на возбуждение полевых систем, она выстраивает канал, по которому текут совсем другие силы. От женщины к мужчине та энергия, которая трансформируется у него в творческую, от мужчины к женщине — силовой потенциал, здоровье и стабилизация её эмоционального маятника. Всё, конечно, намного сложнее, но в основном так, как я тебе говорю. Теперь вернёмся к тому, с чего мы начали. Повторяю: если мужчина бережёт своё семя, то он тратит на сексуальное возбуждение женщины совсем немного энергии. При этом его сила полностью усваивается той, которую он любит. Дело в том, что женщине не требуется много мужской энергии, иначе она превратится в омужанку. В этом заключается трагедия проституток. Начинают заниматься проституцией нежные, женственные девчонки и буквально через год превращаются в грубых полумужчин. Но я опять отвлёкся. Мне хочется, чтобы ты уловил суть.
— Я понял, что ты мне хочешь сказать, — перебил я старейшину. — Мужчина легко может наполнить своей силой женщину, не прибегая к выбросу семени.
— Но для этого он должен научиться управлять своими силовыми потоками, Ар. Скажу прямо, подобное дело для обычного человека весьма сложно. Чтобы выйти на уровень управления силовым потенциалом, надо подчинить сознанию свои основные инстинкты, одним из которых является половой инстинкт.
— Такое доступно только йогам, — заметил я.
— На востоке им, ты прав. В нашем же обществе хранителей — всем без исключения мужчинам. И мы не считаем подобную технику чем-то сверхъестественным и сложным.
Что ты имеешь в виду?
Энергетические мужские оргазмы без выброса семени. Мужчина, лаская женщину, передаёт ей только часть своей энергии. Когда же она возбуждена, и он в неё вошёл, наступает второй этап наполнения женской энергоцентрали. Для мужчины он наступает во время женского оргазма. В этот момент половой партнёр мысленно направляет из своих двух ядер сознания, красного и оранжевого, информационноэнергетический поток в жёлтый силовой распределительный центр своей подруги. Почему красного и оранжевого, думаю, ты догадываешься. Один аккумулирует в себе грубую мужскую силу, другой — мощный творческий потенциал. Женский же выброс энергии приходится на все три нижних энергоцентральных ядра сознания мужчины. Он происходит автоматически, и женщине не надо думать, куда послать свою энергию. Она не управляет силовым обменом. Это за неё делает мужчина. Дозированно, чтобы не разрушить женский организм, даёт ей свою энергию и забирает у неё всё лишнее, что она накопила и хочет отдать. Теперь до тебя дошло, что в женских оргазмах больше заинтересован мужчина, чем сама женщина. Именно поэтому мужчина должен к ней бережно относиться и ласкать её столько, сколько необходимо для включения механизма выброса её энергии в виде оргазмов. Как ты уже знаешь, природа устроена так, что для проведения в жизнь долгосрочных стратегических программ мужчине требуется творческой энергии намного больше, чем может ему дать одна женщина. Сразу возникает вопрос, почему? Потому что у каждого человека энергия обладает только ему присущей частотой. Все мы разные, значит, и частоты у нас тоже разные. Всё просто. Многие сексологи пришли к выводу, что половой акт с проституткой, какой бы привлекательной она ни была, мужчине в плане подзарядки ничего не даёт. И оргазм, и энергетический потенциал она из него высосет, но взамен он ничего не получит. И не потому, что очень многие проститутки оргазм предпочитают не практиковать. Дело в другом. Все продажные женщины обладают в основной своей массе такой энергетикой, которая ни на что не годится. Именно поэтому проституция не только аморальна и безнравственна, но и ещё и вредна. Теперь ты понимаешь, куда я клоню?
— Пока не дошло.
— Если энергия у всех людей разная, значит, и у женщин она такая же. Какой из всего этого можно сделать вывод? Давай вспомним, что для полного накопления мужчины энергии одной женщины мало.
— Получается, что мужчине для полноценного творческого процесса необходима сила минимум двух женщин.
— С совершенно разной вибрацией и, что очень важно, умных и высокодуховных. Потому что, чем умнее и нравственнее женщина, тем ценнее её энергетический потенциал. Как видишь, всё предельно просто. Теперь ты понимаешь, что полигамия наших далёких арийских предков отсекала от детородного процесса не только дегенератов-мужчин, но и тупых, эгоистичных и злобных женщин. Помогал этому закон, где не мужчины выбирали себе подруг, а женщины находили высокодуховных интересных мужчин и становились их жёнами и спутницами жизни. Сам понимаешь, умного и духовно высокого могли выбрать только такие же умные, развитые и продвинутые женщины. Солнечные подруги, или берегини, понимали, какую ценность представляет их психическая энергия для любимого. Поэтому периодически дарили ему свой силовой потенциал и радовались этому. Какая может быть ревность, когда одна женщина дарит, другая дарит, дарит третья и т.д. Представь такую картину: Светлена подарила тебе вышитую рубаху, Светлада преподнесла в подарок новые шаровары, а Даша вручила тебе красивый рушник. И вдруг девчонки осатанели, каждая из них потребовала от тебя, чтобы ты взял только её подарок. Вопрос: любят они тебя в этом случае или нет?
Конечно, нет, — засмеялся я, представив такую сцену.
Каждая любит только себя, а меня рассматривает как свою собственность.
Точнее, любит свой эгоизм, себе подобных нелюди любить не умеют, — задумчиво, нараспев пробасил старейшина. — А теперь представь сцену получения от всех троих творческого потенциала. Можешь представить?
— Честно говоря, нет.
— Давай я тебе помогу. Вообрази всех трёх прелестниц в чём мать родила, и представь, что каждая готова слиться с тобой в половой близости...
— Я что-то не пойму! — перебил я мезенского растлителя.
— Неужели не каждая отдельно, а все вместе?
— Они тебе подарки дарили тоже по отдельности? Какая разница? Тайн никаких быть не может. Здесь точно такие же подарки только из другого теста. В первом случае энергия, вложенная в тряпки, во втором — прямая, вот и всё.
— Честное слово, подобную картину представить я не могу.
— А ты представь-представь. Сначала ласкаешь всех троих, потом выделяешь из них ту, которая более всего возбуждена и начинаешь интенсивно её готовить к близости. Но не торопясь и не забывая ласкать двух других. Последние, понимая, что ты уже занят, больше сами тебя ласкают. Но вот наступил момент близости. Эта сцена очень сильно возбуждает девчонок, которые её наблюдают. Только всё равно, управляя энергетикой своей подруги, постарайся держать двух других или за талии или за руки. Чтобы возникла единая вибрационная система. Она построит поле общего сексуального эгрегора. Попав в него, даже фригидная женщина превращается в нормальную. Именно потому в древности фригидных женщин общество не знало. Но вот твоя подопечная, пережив последний оргазм, просит оставить её в покое. Она падает на подушки, а её место занимает другая девчонка, потом после истощения второй красавицы, энергию начинает отдавать третья. А теперь тебе вопрос, как ты думаешь, какая из девушек оказалась в самом выгодном положении?
— Не знаю, — растерялся я.
— Так знай же — последняя. У неё в три раза дольше держалось возбуждение, чем у двух первых. Вот и весь процесс обмена энергиями. Ты наполнил девушек своим потенциалом, они передали тебе свой. Заметь, ты входил только в энергетические оргазмы, но ни разу не выбросил семени. Таким образом, пользуясь силой построенного сексуального эгрегора, или как раньше его называли — полем ладоны, один мужчина без особого труда способен одновременно снять энергопотенциап с десятка и более женщин. Главное, чтобы было, куда деть этот огромный приток силы, да и чтобы у него самого имелось, что им отдать...
— Честное слово, в настоящий момент я к подобным подвигам не готов. Не то, чтобы управлять своей энергией... Короче, всё это для меня — тёмный лес! Поплыву, и я это точно знаю, на первой же девушке...
— Молодец, что говоришь правду, Ар. Теперь ты понимаешь, что должен у нас освоить?
— Неужели я с такой задачей смогу справиться?
— В лёгкую. И не сомневайся, — засмеялся помор.
— Но ведь с точки зрения христианской морали — это разврат, самая настоящая групповуха.
— Когда в сексуальной близости люди отдают и получают нужную для жизни и творчества энергию, и удовольствие им служит только фоном — никакого разврата нет. В христианском мире о том, о чём я тебе рассказал, никто не имеет ни малейшего представления. Именно по этой причине Британские оккупационные власти и хотели взорвать индийские храмовые комплексы. Ты ведь знаешь, что на фасадах индийских храмов изображены точно такие же сексуальные сцены, которую я тебе только что описал. С сатанинской точки зрения — это разврат.

— Опухоль на плече вроде бы спала, — поднялся я со своего места. — Если тебе так интересно, то я не против.
Быстро переодевшись, я направился в импровизированный спортивный зал на веранду. Горислав был уже там. В легком свитере и джинсах он ходил из стороны в сторону, и на руках у него виднелись двойные самодельные боксерские печатки. Не успел я к нему подойти, как он резко развернулся, и мне в лицо полетело два отвлекающих удара левой и мощный удар правой. От ударов левой я инстинктивно отшатнулся, но правая рука Горислава попала в точку. В глазах вспыхнул огонь, и я кубарем полетел на пол. Подобное поведение сына старейшины меня ошарашило. Не понимая, что происходит, я тут же вскочил на ноги и взглянул на Горислава. Глаза молодого помора нагло улыбались.
— Я же говорил отцу, что против хорошего бокса вся ваша потеха никуда не годится, — и, закрывшись, он снова двинулся в мою сторону.
«Так вот оно что? — догадался я. — Молокосос пытается доказать своему отцу, что традиция, которую он хранит, ничего не стоит. Что западный английский бокс намного лучше».
— Видишь, мы не проваливаемся во время ударов, — снова попытался атаковать меня Горислав. — Что ты можешь сделать? А от ног твоих я убегу.
После пропущенного удара, у меня кружилась голова, в разбитом носе стала хлюпать кровь. Держа парня на расстоянии, я обдумывал своё положение.
«Если сейчас превращу его в отбивную, чего он вполне заслуживает, не нарушу ли я закон гостеприимства? Но с другой стороны идёт не обмен знаниями. Передо мной самый настоящий хулиган. И он пытается опять атаковать. Будь что будет! — решил я. — Пусть меня с треском вышвырнут, но таких, как Горислав, надо лечить».
Открывшись, я сделал маятник назад и тут же, в момент атаки боксера, пошёл на скрутке вперёд. Отскочить Горислав не успел. Его удар левой провалился, и я, оказавшись от парня сбоку, обрушил один удар ладонью в его висок, другой — с разворота кулаком в рёбра. На этот раз на полу оказался молодой хозяин.
— И поделом! — внезапно раздался бас Добрана Глебыча.
Оглянувшись, я увидел старейшину, который стоя в дверях наблюдал последние секунды нашего поединка.
— Если ты этого мерзавца, — показал головой на корчившегося на полу сына князь-старейшина, — отправишь к предкам, я не обижусь, Ар. Он заслужил! На, вытри нос, — протянул он мне свой носовой платок. — Не то замараешь свитер.
Я молча взял протянутую мне вышитую тряпку и стал вытирать ею кровь с разбитого носа.
— Удары я контролирую, за Горислава не бойся, — обратился я к склонившемуся над сыном отцу. — Отойдёт.
— Хорошо бы на тот свет! — поднял на меня свои серые глаза Добран Глебыч. — Не знаю, в кого он такой? Валентина говорит, что характером сын пошёл в её двоюродного дядьку. По рассказам Вали, последний был и нахрапист, и не в меру эгоистичен. Вся родня от него страдала. И вот у нас выросло подобное чудо! Давай вставай, ничего с тобой не произошло! — приказал отец сыну. — Это тебе школа! И школа хорошая!
Встав сначала на колени, Горислав медленно поднялся на ноги. Не взглянув ни на меня, ни на отца, держась за рёбра, маленькими шагами направился к двери.
— Ты-то как? — посмотрел на меня Добран Глебыч.
— Голова кружится. Не увидел и пропустил... Мне и в голову не пришло, что он пригласил меня на спарринг.
— Хреновый я хозяин! Вздохнул князь-старейшина. — Сколько у нас живёшь, столько и дерёшься. То в деревне, то в моём доме. И везде находятся недоумки, которые ведут себя хуже некуда! Прости, если можешь. Я вот что пришёл, — ещё раз окинул меня взглядом помор. — С тобой сегодня вечером хотят побеседовать наши женщины. Что им сказать?
— Скажи, что я только «за», но надо, чтобы прошла кровь, и ещё мне необходимо переодеться.
— Это-то зачем?
— Помру от жары.
— Понял. Тогда ступай и поторопись. А я пойду, посмотрю, что с моим непутёвым.
Когда я вошёл в библиотеку, в ней уже суетились обе девушки. Они протирали влажными тряпками книги и о чём- то оживлённо между собой говорили. Молча усевшись на своё место, не обращая на них внимания, я на секунду задумался.
«Что-то непостижимое, — невольно вспомнил я поведение Добрана Глебыча на веранде. — Сын явно получил травму, а отец этому даже рад. На первом месте у него истина и справедливость! И не важно, что это его кровинка! Наверное, всё правильно, так в здоровом обществе и должно быть. В здоровом, но не в том, откуда я приехал...»Что-то у тебя, Гера, вид не очень! — вернула меня к действительности Светлена. — То, что нашего братца отделал, не переживай, это ему на пользу. Мы не в обиде, и мама Валя тоже.
— На праздник он теперь не поедет, — добавила от себя Светлада. — Похоже, ты ему ребра сломал.
— Рёбра? Вроде удар был не сильный...
— Значит, они у него, как у курицы. Он у нас петух — так ему и надо! Ещё в школе пошёл в секцию бокса, занимался им в Архангельском, потом в Питере. Стал кандидатом в мастера и после нескольких побед над такими петухами, как сам, совсем распоясался... Решил, что лучше бокса никакой боевой системы нет и быть не может.
— На самом деле, если у боксера сильные невидимые удары, он страшен, — сказал я.
— Особенно, когда внезапно атакует, — сузила глаза Светлада.
На её реплику я улыбнулся.
— Ты права, нос мне твой брат расхлестал...
Не успел я закончить, как в библиотеке появилась во всей своей красе Ярослава. Она оценила взглядом меня и, улыбнувшись, сказала:
— Всё хорошо, ребята! А тебе, Юра, надо сказать спасибо! Наш придурок жить будет. Не беспокойся! Только плохо ты его отдубасил. Всё пытается доказать отцу, что ты добился победы случайно.
— Правду говорят: горбатого могила исправит!
— Почему он видит в воинском искусстве только инструмент насилия? — спросил я Ярославу прямо.
— Потому что очень эгоистичен. Эгоизм, Юра, надо относить к психическим заболеваниям. Собственно наши предки его таковым и считали. Если ты эгоист, значит, автоматически шудра-холоп и твоё место на социальной помойке, а не среди свободных граждан. Ну ладно об этом, нам надо тебе рассказать о высоком чувстве человеческой любви, и о том, как такая любовь не только строила семьи древних, но и управляла их миром.
Усевшись удобнее, Ярослава в присущей ей манере, бросив взгляд на оставивших свою работу девушек, сказала:
— Добран кратко и, думаю, доходчиво тебе объяснил, что такое влюблённость и чем она отличается от настоящего высокого чувства.
— Мы говорили с ним о любви под знаком «плюс» и знаком «минус», — напомнил я. — Но о самой любви, которую ты называешь высокой, речи у нас не было.
— Чтобы понять, что это такое, давай вспомним любовь маленьких детей. Часто её можно увидеть в яслях. Интересно, что мальчик из всех окружающих его девочек выделяет одну, от силы двух. К остальным детям женского пола он относится ровно. Для него они почти как мальчики. Иногда он с ними ссорится и даже их обижает. Влюбляются в детских яслях и маленькие девочки. Как проявляется детская любовь? Дети дарят друг другу подарки и всячески помогают друг другу. Например, мальчик, если девочка что-то строит из песка, принимает участие в её творчестве, в свою очередь девочка, увидев, что мальчик запачкал свои носки или рубашку, с удовольствием может постирать ему и то, и другое. Когда дети любят друг друга, то с радостью дарят объекту своего обожания самые дорогие игрушки и об этом никогда не жалеют.
— Ничего не требуя взамен, — заметила Светлена.
— И никаких сексуальных чувств они при этом друг к другу не испытывают. Так как феромоны в их организмах не выделяются. Глубина же детских чувств такова, и об этом знают многие психологи, что дети друг за друга могут пожертвовать своей жизнью. Часто мальчик, потеряв свою подругу, не может этого пережить и кончает жизнь самоубийством, то же самое легко делает и девочка. Вот он, пример высокой, чистой, бескорыстной человеческой любви! Надо учиться любви у наших детей!
— Заметь, — перебила свою мать Светлада. — Когда человек любит, не важно ребёнок это или взрослый, он дарит тому, кто у него на сердце, всё самое дорогое, самое на его взгляд ценное, причем дарит бескорыстно, и этим счастлив. Понимаешь, счастлив тем, что даёт, а не тем, что забирает. Суть высокой любви в этом.
— Думаю, осознав, что тебе сказала сейчас Светлада, ты должен понять и закон обмена энергиями, — продолжила свою лекцию Ярослава. — Что самое дорогое у человека: и у мужчины, и у женщины? Та психическая сила созидания, которая аккумулируется в его полевых структурах. Дороже ничего быть не может. Именно по этой причине, человек и старается отдать часть своего богатства тому, кого он обожает. Вот и весь секрет сексуальных отношений. Если мужчину любят две-три или даже большее число женщин, они естественно стремятся подарить ему самое дорогое. Отдать часть своей энергии так, чтобы любимый человек был ею наполнен и у него возник мощный творческий потенциал. Понимаешь, любящие женщины не берут, они дают, дарят часть своего потенциала. То же самое делает и мужчина. Он тоже отдаёт часть самого себя. Но не в виде спермы, а в виде своей мужской силы. Семя изливается только тогда, когда и мужчина, и женщина решили пойти на рождение ребёнка. Мы об этом поговорим отдельно. Теперь ты понимаешь, почему древние не знали абортов? Наши ведические предки мужчины вступали в близость со своими подругами не для того, чтобы в них расслабиться и удовлетворить свой животный половой инстинкт, а для того, чтобы отдать им частицу самого себя. В виде того потенциала, который в народе называется мужским началом.
— И взять то, что со своей стороны предлагают любимые женщины, — добавила Светлена.
— Ты можешь объяснить хотя бы для себя, — обратилась ко мне Ярослава. — Почему мужчина полигамен? В чем причина? Почему мужчина способен одинаково любить сразу несколько женщин, а женщина на такое не способна, конечно, если она не психопатка или извращенка?
— Если рассматривать этот процесс с позиции систем и энергообмена, — начал я рассуждать. — То получается, что мужчина расходует намного больше энергии, чем ему может подарить одна женщина. Тут, наверное, ещё вот что: у каждой женщины своя вибрация силы...
— И свой поток информации, — добавила Ярослава.
— Мужчине же требуется для полноценного внутреннего осмысления и осознания проблемы разные частоты силы и разные информационные потоки... Только тогда он может полноценно духовно эволюционировать и этим поднимать на новые ступени эволюции любящих его женщин.
Услышав мои слова, Ярослава захлопала в ладоши. — Смотрите-ка, он догадался!
— Мне кажется не осознано, а интуитивно, — раздался голос Светлады.
— Какая разница, как! — улыбнулась Светлена. — Главное, что он дошёл до сути!
От хлопанья в ладоши и от восклицаний девушек я растерялся.
— О чём вы? До чего я дошёл?
— До понимания, что человек как вид эволюционирует за счёт потенциала мужчины. Именно по этой причине мужчина и полигамен. Чтобы идти путём эволюции, требуется колоссальное количество энергии и разносторонней, глубинной инкарнационной информации. И то, и другое предоставляют ему любящие его женщины. Понятно теперь, почему одна жена, как бы она ни любила своего мужа, не в состоянии ему дать ни в плане энергии, ни в плане инкарнационного информационного поля то, что мужчине требуется для творческого созидания и духовного роста, то есть фактически для эволюционного процесса.
— Который, кстати, не только подымает мужчину, но и действует на всех любящих его женщин. Таков механизм эволюции человека как вида, — добавила Светлена. — Теперь, я думаю, тебе понятно, Юра, зачем тёмные, начав с древней Греции и Рима, заставили западных потомков белой северной расы принять моногамию?
— Формально, но не фактически, — сказал я.
— Вот-вот, — кивнула головой Ярослава.
— Так как мужчина ответственен за эволюцию вида и у него это записано в генетическом коде, он был вынужден искать подзарядку где-то на стороне. И не обязательно у любящих его женщин. Либо за деньги, либо у рабынь. К тому же в плане свобод никаких ограничений он не испытывал. Такое поведение мужчины всё перевернуло с ног на голову. Начался процесс деградации вида. Потому что институт высокой любви был забыт. Обмен энергиями не стал в нём нуждаться. К тому же женщина, видя половую распущенность мужчины, его потребительское отношение к сексу, стала ему подражать. Подобное копирование заложено в природу эволюции вида. Только в первом случае женщина росла и развивалась. Во втором — стала деградировать. Возникла женская, энергетически никак не обоснованная полиандрия. Женщина и одного мужчину не способна наполнить, а тут у неё их несколько. Фактически родился на свет один из видов семейной проституции. Это в лучшем случае.
Я посмотрел на Ярославу, с интересом слушающую меня.
— У высших млекопитающих процветают нормальные полигамные отношения. Женщина же своим поведением стала напоминать окруженную со всех сторон похотливыми трутнями матку пчёл. С той лишь разницей, что близость её с самцами приносит пчелиной семье пользу, а от подобной женщины-матки ничего толкового родиться не может.
— Неплохое сравнение, — помолчав, вздохнула Ярослава.
— Так оно и есть. Будем считать, что на вопрос ты ответил. Какой из всего вышеизложенного можно сделать вывод?
-Не торопитесь с выводами! — остановила свою мать Светлена. — Есть одна деталь, которая требует освещения.
— Какая же? — с лукавым выражением лица повернулась к дочери женщина-философ.
— Я имею в виду конкуренцию между мужчинами, да и между женщинами тоже.
— Она говорит серьезные вещи, — поддержала сестру Светлада. — В орианские и бореальские времена, когда людей связывали высокие чувства, женщины и мужчины любили не кого попало, а только достойных. Женщины выбирали себе в мужья самостоятельных, умных, высокодуховных, смелых, сильных и трудолюбивых мужчин, а...
— Постой, пусть он скажет, — перебила дочь Ярослава, показывая на меня глазами.
— Мужчины же выбирали себе умных, добрых, красивых и любящих девушек, — продолжил я мысль Светлады.
— Он указал на самые главные качества. Всё правильно: умных, добрых, красивых и любящих. И глупые, безнравственные мужчины, и тупые, истеричные, эгоистичные и злые женщины в те далёкие времена полноценными людьми не считались. От тех и от других общество старалось избавиться. Именно благодаря женщинам, самой мощной фильтрации подвергались и мужчины. Около одного могли собраться две-три и даже большее число красавиц. Другой же мужчина оставался одиноким. Следовательно, потомство от него не рождалось! Женщин фильтрация касалась меньше. Потому что слабый пол умеет очень хорошо приспосабливаться. Но всё равно глупых и эгоистичных мужчины отсеивали. С такими одни проблемы. Так я говорю?
— Так, — кивнула дочери Ярослава.
— После навязывания в греко-римском мире, а потном и во всей Европе моногамии, дегенеративные мужчины получили право оставлять после себя потомство. Да и дегенеративным женщинам больше не стало нужды над собой работать, теперь каждая могла иметь мужа и преспокойно размножаться. Я, кажется, закончила, теперь можно сделать и вывод, — торжествующе оглядела всех сидящих Светлада.
— И какой же он будет? — опять повернулась ко мне Ярослава.
— Грустный, — вздохнул я. — Фактически тёмные, организовав моногамные семейные отношения, остановили этим естественный эволюционный процесс вида Homo sapiens. Теперь им осталось совсем немногое: видя, во что превратились отношения людей в христианских моногамных семьях, заставить человечество вообще отказаться от всякого подобия союза мужчины и женщины.
— Другими словами приблизить человечество к образу обезьяньего стада...
— Ниже, ещё ниже! — поморщилась от услышанного Светлена. — Моногамные семьи — это уровень рыб и рептилий.
— У обезьян развиты чёткая иерархия и полигамные отношения между особями, — поддержала сестру Светлада. — Речь идёт об уровне червей и жуков.
— Но ведь если эволюционный процесс остановить, впереди замаячит неминуемая смерть? Полное вымирание вида. Таков закон природы, — посмотрел я на сидящих в комнате.
— Да, это так, — спокойно сказала женщина-философ.
— Только есть одно «но». Пока живы на Земле хранители орианской традиции, то, о чём ты говоришь, не произойдёт. Процесс энтропии выкашивает человечество выборочно. Далеко не всех подряд. Помни, что всякое зло всегда запряжено в повозку добра. Поэтому всё, что происходит в мегаполисах: и мощный фон электромагнитных полей, и отравленная вода, и наполненный ядами воздух, и смертельно опасные продукты питания, и многое другое, не столько действия тёмных сил, сколько программа катарсиса светлых. Где больше всего скапливается людей, не способных к духовному росту? Тех, для кого деньги, власть и удовольствие являются самым главным в жизни? Естественно, в мегаполисах. Всё предельно просто. Достаточно немного подумать. Только думать никому не хочется. Умные из городов бегут на природу, кое-кто это делает интуитивно, кто-то вполне осознанно. Такой процесс набирает силу. Именно за подобными людьми будущее... А те, кто стремится, наоборот, в мегаполисы, в основном ради добычи денег и, конечно же, ради бесценного престижа, обречены на медленную мучительную смерть. Но они этого не понимают. Их сознание блокирует животное чувство эгоизма. Как рассуждают такие люди: «негатив» города коснётся всех, но не меня, я особенный, я избранный! Со мной ничего не произойдёт!» Что это значит?
— Туда им и дорога, — отозвалась со своего места Светлада.
— По сути, мегаполисы представляют собой не только могилу для психически ущербных, но ещё и надежный фильтр. Не все в городах с ума посходили. Им всегда дана возможность «сделать ноги» из мегаполисов.
— И этим продлить агонию обречённого человечества? — перебил я монолог Ярославы.
— Не совсем так. Уйдя на природу, люди постепенно осознают, что с ними произошло. И обратят внимание на утраченные человечеством знания. Естественно, им придётся помочь. Так что маховик эволюции вида будет запущен снова.
Не сомневайся. Для этого мы и храним древнюю орианскую традицию.
— Неужели ты веришь в то, что человечество опять вернётся к полигамии?
— По инициативе женщины, но не мужчин, — поправила меня Ярослава. — Безусловно. Иначе оно погибнет. Но программы гибели у Высшего нет. Если бы она была, то человечество давно бы сгинуло. Значит, будет так, как я говорю. Но хватит об этом. Давайте вернёмся к началу нашего разговора. Разберём, что собой представляет высокое чувство человеческой любви.

Таких случаев сколько угодно. Не будем на них останавливаться, они описаны в специальной литературе. Но речь у нас идёт о проявлении любви, а не о самом чувстве. Когда же мальчика спрашивают, за что он любит девочку, или, наоборот, за что девочка любит мальчика, то обычно ребёнок говорит, что Машенька или Дашенька хорошая и красивая. Девочка о Мише или Васе рассказывает то же самое. Как понять, что хотят своими словами «хороший» или «хорошая и красивая» передать нам дети? Не настолько всё сложно, как кажется. Мы имеем дело с интуитивным осознанием полноценной генетики. Что значит детское «хороший» или «хорошая»? Ребёнок на чувственном плане осознаёт, что поведение и мировоззрение Маши или Васи близко ему самому. С точки зрения закона равенств, прослеживается совпадение частот. Подобное, как известно, притягивается к подобному.
— Ну, а «красивый» или «красивая»? — спросил я.
— Легко догадаться, всего-навсего интуитивная оценка генетического кода. Только по фенотипу. Какой же из всего этого следует вывод? Он прост: у людей чувство притяжения и любви друг к другу рождается из интуитивной оценки генетики партнёра. Причем такая оценка действует по всем уровням, как по внутреннему, так и по внешнему, но не ошибаются в ней только маленькие дети. Взрослые, к великому сожалению, нередко ошибаются. Спрашивается, почему? Потому что в процессе роста и взросления система отнимает у них способность воспринимать окружающее целостно. У детей же эта способность лет до шести-семи сохраняется. Поэтому взрослый молодой человек видит в своём партнёре, как правило, только внешнюю оболочку. Внутреннее, более тонкое, для него уже скрыто. Отсюда и масса ошибок при выборе. Не секрет, что для мужчины в большинстве случаев достаточно одной внешности. Ослепила его красавица, и он готов! Его физиология её уже хочет. С женщиной несколько иначе. У неё другая крайность. Конечно, на внешность женщина тоже обращает внимание, но за фенотипом у особ женского пола всегда стоит социальное положение героя. Девушка мечтает о принце. И чтобы он был непременно её рабом, она же его госпожой. И в первом, и во втором случае, никакого отношения к настоящей любви эти чувства не имеют. И там, и там наблюдается звериное потребительское отношение к противоположному полу. С парнем всё ясно. Молодые придурки обычно «любят» глазами. Девушка же, если примет его за принца своей мечты, к нему потянется. И у неё в крови, как и у молодого самца, начнут вырабатываться феромоны. Именно они их и свяжут на какое-то время, года на три-четыре. А что будет потом, неизвестно. Может, случится так, и это в лучшем случае, что в сердцах молодых людей родится настоящее высокое чувство человеческой любви. Но, к сожалению, подобное в наше время происходит очень редко. Скорее всего, молодые люди разбегутся, и каждый займётся поиском нового феромонного партнера. Почему так произойдёт? Потому что случилась самая настоящая подмена. Вместо высокого светлого чувства, человечеству подсунули рефлекторную матрицу обладания телом. Понимаешь, обладание. .. Не случайно во всех средствах массовой дезинформации любовью называется сексуальная близость. Заняться ею значит всего-навсего вступить в половые отношения. И никому в голову не приходит, что любовью не занимаются, здесь праздник сердца, определённое состояние души, где дух человека посредством высокого чувства к партнёру напрямую входит в контакт с самим Создателем. Каким же образом возникает в человеке подобное состояние? Как ни странно, хоть и очень редко, оно может проявить себя из физиологического феромонного процесса магнита физических тел. Но для этого необходимо, чтобы и мужчина, и женщина в духовном плане оказались предельно близки. Имею в виду их частотные характеристики. Когда такое происходит, то и он, и она погружаются в поле глубинного осознания качеств друг друга. Что это даёт? Ту оценку генетического кода, которую маленькие дети дают с первого взгляда. Молодые люди по-настоящему глубоко и всесторонне оценивают и открывают для себя нравственно-духовные качества друг друга. Что при этом происходит? Фактически, осознание рождения и духовный союз дух миров. Двух вселенных, понимание и оценка духовного богатства друг друга. Второй случай, когда и мужчина, и женщина с самого начала видят друг в друге не столько внешнее, сколько внутреннее. Совершенство тела, цвет кожи, волос, глаз выступает больше как дополнение к основному и главному. К единству взглядов на жизнь и ценностей. Это относится к людям, у которых животное начало не доминирует над человеческим. К сожалению таких людей в наше время не много. Основная масса предпочитает жить инстинктами. Когда сознание обслуживает в человеке его животное качество, сами понимаете, что происходит. Человек, как духовная система, переворачивается с ног на голову. К такому финалу тёмные и подталкивали людей на протяжении тысячелетий. Но хватит о грустном. Для нас важно то, что и мужчина, и женщина под влиянием высоких чувств отдают друг другу всё самое ценное без остатка и колебания. Причём испытывают при этом огромную радость. В таком состоянии каждый думает, что он должен своему близкому. А теперь представь, — посмотрела Ярослава мне в глаза долгим испытывающим взглядом, — что высокие духовные качества и безупречные внешние данные привлекли к мужчине сразу нескольких близких к нему в духовном плане женщин. Ты, я думаю, понимаешь, что речь идёт о генетике.. Мужчина, будучи по своей природе полигамным, каждую из них воспринимает как откровение, как отдельную самостоятельную Вселенную. Для него важна и дорога любая из них. К тому же каждая женщина имеет свой неповторимый, присущий только ей одной энергоинформационный потенциал. Который, как ты понимаешь, необходим мужчине для претворения в жизнь его долгосрочных программ...
— Тех самых, — продолжила за мать Светлена, — за счёт которых движется вперёд эволюция вида Homo sapiens sapiens.
— Да, всё именно так, — кивнула дочери Ярослава. — И как ты считаешь, будут женщины делить своего любимого между собой? Умные, духовные, безумно любящие его ... Дескать, возьми только моё, но не смей брать у подруги?
— Последнее противоречит истинной любви, — подумав, сказал я.
— То-то и оно! Какой из всего вышеизложенного можно сделать вывод?
— Думаю, что любящих и ценящих мужчину женщин в одно целое объединит высокое к нему чувство любви, где женщинам и в голову не придёт делить мужчину. Наоборот, каждая из них начнёт стремиться отдать от себя общему объекту любви как можно больше, и, конечно же, искренне будет радоваться, что и другие её подруги станут совершать то же самое, — сделал я заключение.
— По законам настоящей любви должно быть только так. Потому что любовь даёт, дарит, но не берёт... Всё верно, — кивнула своей головой Ярослава. — Настоящая любовь может только давать. Если так, то ответь мне, пожалуйста, почему арии Индостана, изображая в скульптурных композициях на фасадах своих храмов сцены энергоинформационного обмена в полигамных семьях, считали это божественным актом?
— Честно говоря, не знаю, — пожал я плечами. — Несколько раз на эту тему размышлял, но к каким-либо выводам так и не пришёл.
— А между тем наши общие предки арии считали, что энергоинформационный обмен мужчины с любящими его женщинами или женами подымает и его, и женщин до уровня Создателя. Может, догадываешься почему?
— Наверное, суть в том, что и он, и любящие его женщины создают свой особый эгрегор, где нет никаких других чувств, кроме одного.
— Которое является частью самого Творца, — закончила за меня Ярослава. — Но и это не всё, — продолжила она. — Надо знать кое-что еще. Если энергоинформационный обмен в полигамной семье правильный, о его механизме тебе доходчиво рассказал Добран, то люди при передаче друг другу огромного количества силы и информации никакого истощения не испытывают. Потому что их энергопотенциал тут же восстанавливается за счёт построенного ими эгрегора, который в свою очередь получает энергоинформационный поток от самого Создателя. Ключом же ко всему, что я изложила выше, является высокое светлое чувство любви. Нет её, нет связи с Творцом. Как видишь, всё очень просто. Сексуальные же отношения всего-навсего способ перераспределения энергоинформационных потоков. От женщин к мужчине и наоборот. И, конечно же, для зачатия потомства. Но здесь уже другая тема. И на ней мы остановимся отдельно. А теперь давайте припомним, по каким законам происходит половая близость между людьми в нашем вывернутом наизнанку обществе?
— По законам собственности, но не любви. Где близость между мужчиной и женщиной превратилась в особую ценность, которая может доставлять удовольствие. А почему так происходит, никого не волнует. Главное — доставляет! И всё тут. Значит, секс можно присвоить и превратить в инструмент получения удовольствий. Вот люди и извращаются: женщина смотрит на мужчину, не как на любимого, а как на свою вещь, на человека, который в сексуальной близости обязан потрудиться и довести её до оргазма. Если, как следует, не потрудится и не доведет, то это уже его проблемы..» понятно, что делиться с кем-либо сокровищем, которое удовлетворяет её животные инстинкты, женщина-самка не намерена. Какое здесь отношение? Чисто потребительское. То же самое можно сказать и о мужчинах. Но если мужчину можно как-то понять, потому что жена лёгкого поведения родит ребенка, а ему придется содержать и кормить и ее, и потомство, то женщину, которая рассматривает своего мужа, как говорящий агрегат по добыче денег и доставления сексуального удовольствия, понять невозможно. Во-первых, она не осознаёт жизненного предназначения мужчины и, во-вторых, она пытается им обладать, но не стремится его любить. Именно такими стали современные женщины. Пусть не все, но большинство из них, — закончила свой долгий монолог Светлада. — Разве я не права?
— Права, — вздохнула Ярослава. — К сожалению, ты права.
— Можно кое-что я скажу от себя? — подняла руку Светлена.
— Слушаем, — улыбнулась дочери мать.
— Я где-то прочла, что у современных людей, — начала своё повествование девушка. — Отношения между мужчиной и женщиной разделяются на семь этапов. Первые три называются зефирно-шоколадными. Когда мужчина и женщина встречаются. Влюбляются друг в друга. У них вырабатываются в организмах феромоны. Феромоны окрашивают всё вокруг в яркие цвета. В этот момент голос партнера кажется бесподобным, любая глупость кажется удивительной. Люди находятся как бы в состоянии наркотического опьянения. В такой период времени не стоит принимать какие-либо решения. Так как действие этого наркотика когда-то закончится, и всё вернётся на круги своя. Другой этап наступает, когда чувства успокаиваются и приходят к периоду пресыщения. Третий этап — это фаза отвращения. На этой фазе возникают ссоры. Люди начинают копаться в мелочах и недостатках друг друга. Понятно, что всё это приводит к разводу. Но развод не панацея. Плохо то, что человек снова вступает в зефирно-шоколадную фазу, но уже с другим партнёром. В настоящее время огромная масса людей вращается только в этих трёх фазах. Зефирно-шоколадная фаза длится примерно 18-25 месяцев. Поэтому куда ни взгляни, везде одно и то же: два-три года пожили и разбежались. У мужчин это называется серийной полигамией, у женщин серийной полиандрией. В наше время и то, и другое превратилось в своего рода болезнь. Недолюдкам так удобнее. Не надо заморачиваться: если наступил период пресыщения, тем более отвращения, пора менять партнёра. Но пойдём дальше. Следующая фаза — это терпение. Хоть ссоры и продолжаются, но они не носят фатального характера. Потому что и он, и она знают, что после ссоры отношения снова наладятся. Если люди прикладывают усилия в сторону терпения, то у них начинает развиваться разум. Таков закон природы. Способность понять партнёра и найти в нём качества, за которые его стоит уважать. Пятая фаза — это фаза долга и уважения. До неё настоящей любви ещё не было. Шестая фаза — дружба. Из неё прорастает то, что называется высоким чувством любви. Седьмая фаза — это уже фаза настоящего чувства. Она длится до конца жизни партнёра.
— И даже ощущается после их смерти, — добавила Света вторая.
— Так оно и есть, — поднялась Ярослава со своего места.
— Мне пора. Вы пока здесь посидите и побеседуйте. К вам подойдут либо Валя, либо Добран. Они наверняка все свои дела уже закончили.
Когда Ярослава вышла, девушки вдруг ни с того, ни с сего поднялись со своих мест и, подойдя друг к другу и обнявшись, под счёт: раз, два, три, закружились в вальсе. Такая резкая метаморфоза захватила и меня. Я тоже встал на ноги и стал вместе с ними считать.
— А ты не хочешь вместе с нами покружиться? — повернулась ко мне своей изящной головкой Светлена.
— Охотно!
— Тогда я вся твоя! — порхнула ко мне девушка.
— А как же Светлада? — растерялся я.
— О ней не беспокойся. Она будет танцевать рядом с нами и получит удовольствие, глядя на нас, — улыбнулась своей очаровательной улыбкой Светлена. — Так я говорю, сестрёнка?
— Так, — кивнула ей Света вторая.
И оставшись одна, кружась вихрем, понеслась по комнате.
— Ты пройдёшь со мной два круга, — взяла мою руку Свет- лена, — потом с тобой будет танцевать сестра.
— А за ней я! — раздался за нашими спинами голос вошедшей в комнату Мипонежки.
И девочка-подросток устремилась к одиноко танцующей Светладе. Я машинально продолжал отсчитывать: раз, два,; три, но вдруг в комнате зазвучала музыка настоящего вальса. Оглянувшись, я увидел улыбающуюся Валентину, которая легко и свободно играла на баяне вальс «Берёзка».
«Опять волшебство! — думал я. — Звучит один из моих любимых вальсов, и я танцую с необыкновенной девушкой. А через минуту вальс понесёт меня с другой, но такой же прекрасной и дорогой моему сердцу, потом буду кружиться с их молоденькой красавицей-сестрой. Откуда всё это? Неужели это происходит со мной?»
Сознание отказывалось воспринимать. Но звучала музыка, и со мною по очереди танцевали три девушки. Так продолжалось минут двадцать. Один вальс сменялся другим. Но вот музыка смолкла. Валентина поставила свой баян на стол и, по- царски усевшись в кресло, оглядела собравшихся.
— Думаю, вы неплохо повеселились, а теперь присядьте и послушайте.
Когда мы, разгоряченные, оказались на своих местах, белокурая красавица, ещё раз окинув нас взглядом, задала вопрос:
— Вы поняли, в чём суть музыки и танца?
Все три девушки заулыбались, было видно, что они отлично понимают, что хочет от них услышать вторая мама. До меня же никак не доходило:
«Причём здесь музыка и тем более танец? Ведь речь идёт совсем о другом?»
Видя мой растерянный вид, Валентина обратившись к Светладе, попросила:
— Скажи ему, дочка, что ты на этот счёт думаешь? Ар ещё не привык к нашим выкрутасам и логике.
— Думаю, что музыкальное оформление, которое ты, мама, нам представила, играло роль энергоинформационного объединяющего, дарящего силу, радость и вдохновение, особого образования. Мы же, девушки, танцующие под её звуки и повинующиеся ритму вальса, который требует ведущего мужского начала, Юрия между собой не делили. Нам было хорошо, что он просто рядом. Когда же Юрий танцевал с кем-то из нас, мы все за подругу только радовались. Словом, была та гармония, которая царит в любой из наших хуторских семей. Где женщины не делят между собой мужчин. И мужчины отдают должное каждой из нас, не унижая при этому другую.
— Почему наши предки много пели, плясали и танцевали?
— продолжила Валентина. — Танцы и пляски имеют мощное воспитательное значение. Во-первых, женщина в танце воспитывала в себе следование за мужчиной. Быть не самкой-ко- мандиром, а важенкой, которая всегда ступает в след своему любимому. Мужчина же учился относиться к любой близкой по духу женщине равностепенно. И во-вторых, танцы, пляски и песни воспитывали в людях внутреннюю дисциплину и строили в их сознании особое отношение к музыке. Где она превращалась из волнующих душу звуков в осознанный информационный поток, который дарил способность интуитивно воспринимать истинное. Но это уже несколько иная тема, — закончила женщина-культуровед.

— Ты скажи мне, какой дьявол тебя к нам занёс? — задал он мне вопрос.
— Знаешь, Горислав, есть вещи, которые такие люди, как ты, никогда не поймут.
— Где уж нам? — и глаза Горислава снова, как и в спортивном зале, налились злобой.
-Ты меня прости, я приехал в дом Добрана Глебыча без твоего высокого разрешения. И прости, что ударил тебя. Честное слово, не хотел, но так получилось...
— За то, что ударил, я думаю, ты ответишь, я в долгу не останусь, — криво улыбнулся парень.
— Я всегда к твоим услугам, но запомни, от твоих близких я получил «добро» на твоё перевоспитание.
— На перевоспитание говоришь? Ты что, думаешь Дашуньку перевоспитал? И меня захотелось? Она как была шлюхой, так ею и останется. Запомни, ухарь, перевоспитать человека невозможно. Потому тебя отец и любит, что ты такой же романтик и дурак, как и он!
От последних слов парня я вздрогнул.
«Назвать своего отца дураком? Человека, у которого огромный жизненный опыт и гигантские знания? Кто он, этот Горислав? Одно название — сын, на самом деле совершенно чужой человек, для которого в этой семье ничего нет святого».
— Ты когда-нибудь читал Махабхарату? — спросил я парня.
— Галиматью, которую придумали древние для того, чтобы нас воспитывать? Отец в детстве читал мне из неё отрывки. Понимаешь, я современный человек и сказкам не верю.
— Значит, всё-таки знаешь, о чём там идёт речь? Так вот, своим поведением и рассуждениями ты напоминаешь мне одного из её героев.
— Интересно, кого? — осклабился молодой помор.
— Уж, конечно, не Арджуну и Юдхиштхиру. В тебе столько же злобы и эгоизма, как у Дурьодханы. И ты должен знать, чем этот демон в человеческом облике кончил.
— Тебе что, мои сестрички-невелички нашептали, как они Меня между собой величают? — улыбнулся наглой улыбкой Горислав.
— Сам догадался! — повернулся я к нему спиной, выходя из комнаты.
«Ну и сынок у Добрана Глебыча! — думал я про себя. — Не дай бог такого! Наказание всей семье. Девчонки прелесть, парень — дрянь! Наверное, поэтому старейшина и испытывает ко мне отцовские чувства. И не скрывает этого».
Упав на кровать, я снова вспомнил всё, что рассказал мне старейшина, обе его жены и дочери. Действительно, наш мир вывернут наизнанку. В нём всё наоборот. Большинство людей не знают, что такое настоящая человеческая любовь. Им хватает наркотического опьянения влюблённостью и голого построенного на одних инстинктах секса. Но самое страшное в другом. Как известно, духовная эволюция человека протекает в рамках его семьи. Но современная христианская моногамная семья не представляет собой в энергоинформационном плане единую систему. За счёт дефицита в ней женской энергии она разорвалась на два враждующих между собой начала. Именно такие семьи и породили в мире войну полов. А мудрецы, учёные и психологи никак не могут понять, откуда прорастают корни этого явления? На самом деле всё просто. Есть ещё один закон поведения человека. Его мне объяснил в своё время знахарь. Он его называл правилом парности. Старик много раз говорил, что два человека не могут долгое время жить под одной крышей. Какими бы они хорошими и добрыми не были, всё равно между людьми начнётся накопление раздражения и недовольства. Подобное явление может в конце концов привести к фатальному исходу. Именно по этой причине у геологов и существует неписанное правило оставлять на точках своих людей не парой, а по трое или по четверо. Тогда никаких эксцессов не происходит. Но ведь моногамная семья тоже парная. И это, конечно же, неспроста.
«Надо же, как умно, — думал я о системе. — Одним выстрелом сразу трёх зайцев! Первый заяц — это отчуждение мужчин от необходимого потенциала той энергии, которую он использует для претворения в жизнь своих долгосрочных программ. Так как за счёт созидательной деятельности и духовного роста мужчины идёт эволюция вида Homo sapiens. Получается, что человечество получило то, чего никак нельзя было допускать. Остановку своего эволюционного процесса. Второй заяц тоже серьезный. В моногамии семья как система перестала существовать. На её месте возникли две подсистемы, которые из-за потери мужчиной культуры сексуального обращения с женщиной и из-за возникшего дефицита женской энергии, начали борьбу друг с другом. Возникла тихая, незаметная, но очень жестокая война полов. Третий же заяц явился следствием двух первых: получивший полную свободу и право безответственности европейский мужчина в своем неосознанном поиске энергоинформационной подпитки перешёл на рельсы аморальной полигамии. Этим он сломал и себя, и ставшую подражать его поведению женщину. Тёмными был создан прецедент. И теперь они, указывая на порочность современной семьи, заявляют, что семья будущему человечеству не нужна. Совершенно верно! Моногамия — это извращённая семья, и человеку, как виду, не нужна. Нужна иная форма семьи, благодаря которой снова в полную силу включился бы механизм эволюции. Фактически тёмные произвели мощный магический удар. Магия всегда использует действия общих законов Мироздания. И здесь то же самое. Если происходит остановка биологической эволюции вида, то вид обречен. Творец отправляет на свалку любое явление, застывшее в своём развитии. Очевидно, чтобы ускорить процесс энтропии, тёмные намерены отнять у человечества последние духовные связи между полами, заменить их сугубо сексуальными, как у рыб или насекомых. Лихо задумано! — почесал я себе затылок. — Теперь понятно, какую роль играет на Земле клан русских хранителей и восточные кланы адептов внутреннего круга. И те, и другие играют роль своеобразного противовеса. Именно по этой причине и идёт на Земле охота за хранителями древней традиции... значит, наступит время, и я стану тёмным опасен, но до этого ещё далеко. Незаметно для самого себя я погрузился в тревожный сон.
Мои глаза открылись от звука шагов.
— Опять не спал? — услышал я бархатный бас Добрана Глебыча. Сколько можно по ночам на потолок таращиться? Сам не спишь и другим не даёшь!
— Прости, пожалуйста, — привстал я с кровати. — Сам понимаешь, то, что я от вас слышу, ко сну не располагает. Сознание волей-неволей анализирует. Днём вы наполняете меня информацией, так когда мне обдумывать услышанное? Только ночью.
— Да ты не обращай на меня внимание! Ворчу я для порядка. И пришёл я к тебе не за этим. Хочу сказать, что ты зря к моему отморозку ходил извиняться. Помнишь, как он повёл себя в деревне со снегоходом? Оттуда всё и пошло. Если он так и не поумнеет, право не знаю, что с ним делать! Это не тебе надо было просить у него извинения, а ему у тебя.
— От меня не убыло. К тому же я всё-таки гость...
— А после завтрака — посмотрел мне в глаза Добран Гле- быч, -мы с Валей расскажем тебе о традиционных отношениях в наших хуторских семьях. Фактически, такая традиция бытовала и у наших общих с тобой предков.
— Буду благодарен за науку, — кивнул я старейшине, одеваясь.
К моему великому удивлению Горислава за столом буквально подменили. Со мною он был крайне вежлив, несколько раз пытался даже шутить. Но на шутки парня никто, кроме меня, не реагировал. Когда мы вышли из-за стола, парень меня остановил и, краснея, тихо сказал:
— Прости, если можешь. Бывает, дурь в голову даст, и всё тут. Сам себя не узнаю. И не думай, отец на меня не давил. Всю ночь не спал, о том, что ты мне говорил, думал.
Я пожал руку парню и, улыбнувшись, ему ответил:
— Уверен, что зря Добран Глебыч за тебя переживает, в глубине души ты нисколько не хуже других. То, что ты прямой, даже здорово!
— Здорово-то, здорово! Но моя прямота бывает иногда и злой, и эгоистичной.
— Это с годами пройдёт! Главное, что ты знаешь своего врага, что называется, в лицо, — заверил я его.
После короткого разговора с Гориславом на душе у меня стало легко и комфортно.
«Надо бы Добрана успокоить. Сын у него неплохой. А то, что долго длится у него детство, не беда, со временем люди взрослеют...»
Когда я вошёл в горницу, старейшина был уже там. Он стоял у окна и смотрел куда-то в сторону леса.
-У вас с ним разговор был? — спросил он меня, не поворачиваясь.
— Был, Добран Глебыч! И скажу тебе, что твой Горислав совсем не потерянный. Он и извинился, и рассказал мне, что с ним в смысле поведения иногда происходит. Думаю, что если человек всё понимает, это уже восемьдесят процентов успеха.
— Хорошо бы! — повернулся в мою сторону старейшина.
И я увидел, что глаза у Добрана Глебыча улыбались.
-У меня к вам вот какой вопрос, — перевел я разговор на другую тему. — Вы все мне дали понять, что из себя представляет настоящее высокое чувство любви между полами. А как действует при рождении высокого чувства магнит тела?
— Точнее тел? — поправил меня помор. — Неужели ответа ты так и не нашёл?
— Где бы я его, интересно, мог найти? — удивился я.
— Мы же тебе подсказку подсунули, а ты её так и не увидел.
— Что ещё за подсказку?
— А барельефы и статуи на фасадах индийских храмов? То, что там изображено, у древних могло происходить только при наличии настоящих чувств. Это в нашем сатанинском мире всё иначе. Теперь понял?
— Понял, — покраснел я.
— Скажу тебе вот что, когда люди по-настоящему друг друга любят, им хочется слиться в единое целое не только душами, но и телами. Теперь понимаешь, что происходит? Такое слияние проявляется во всём: и в разговоре, и в жестах, и во взглядах. А если одежда не мешает и позволяет время? Что здесь не ясного? Тем более при взаимодействии энергоинформационных полей и он, и она ощущают мощньгй силовой поток Создателя. Энергия Творца лечит сотни болезней, возвращает молодость, даёт знания. Сила Создателя — великий бесценный дар любящим...
— Похоже на тантрические практики, правда, мне о них только рассказывали, — сказал я.
— Сексуальная близость без мощного, светлого и бескорыстного чувства любви ничего не стоит, Юра. Всё дело в нём и только в нём! Запомни это, мой друг.
— Уже запомнил! — улыбнулся я. — Но у меня есть вопрос: из твоих слов получается, что когда люди по-настоящему друг друга любят, их сексуальные отношения переходят на уровень взаимодействия душ.
— Посредством близости тел, где физическое является всего лишь инструментом, — уточнил помор. — Неужели я так плохо тебе объяснил, что ты задаешь мне подобные вопросы?
— удивился он искреннее. — Тело всего лишь система, через которую протекают мощные потоки взаимодействия. Подобная близость намного ярче, чем секс, целиком и полностью зависимый от феромонов. Но давай перейдём к теме нашего разговора, потому что она для тебя сейчас очень важна, — сел на своё место Добран Глебыч. — Живя у нас, ты должен был заметить, что наши хуторские мужчины являются центрами в своих семьях, вокруг которых вращается абсолютно всё. Они настоящие хозяева всего, чем обладают. И не на бумаге, а в реальности. Словом, у нас все реализовано так, как должно быть. Не женщины, а именно мужчины решают важные жизненные задачи. Женщины им в этом только помогают. Почему так? Потому что в наших семьях царит энергоинформационный баланс между мужским и женским началами. То, что выше я называл системой. Математически его можно представить уравнением. Понятно, что никаких подсистем нет, как и дефицита женской энергии. А раз мужчина в энергоинформационном плане полностью обеспечен, он уже не думает, как найти себе ещё источник подзарядки. Теперь вся его энергия направлена на осуществление задуманного и на обеспечение своей семьи. Не только в материальном плане, но и в духовном. Что происходит? То, что в науке и эзотерике называется эволюционным процессом. Интересно, что структуру наших семей стали копировать в деревнях некоторые наиболее смелые потомки новгородцев. И у них это получилось. Психологи же недоумевают. Почему моногамные семьи через одну разваливаются, а полигамным хоть бы что. Ничего с ними не происходит! Если не считать некоторых эгоистичных дур, которые пришли в полигамные союзы не для того, чтобы любить и быть любимыми, а для того, чтобы сожрать остальных женщин и подмять под себя мужчину. Таким, естественно, приходится убраться. Но это нормальный процесс очищения. А теперь разберём, с чего начинается полигамная семья? Понятно, что с любви, но речь пока не о ней. С воспитания женщины. Запомни, с труженицы, умеющей отдавать, дарить, по- настоящему любить, но не паразитировать. Всё начинается с неё. В наших семьях таких женщин мы и воспитываем. В этом, мне кажется, ты уже убедился.
— Ещё как! — улыбнулся я старейшине. — Таких, как ваши дочери, я ещё нигде не видел! На них смотришь и удивляешься: девушки ведут себя так, как будто не подозревают, что не просто красивы, а совершенны! К тому же они не брезгуют никакой работой. В их руках всё горит! А сколько они знают. Уму непостижимо! Я против них — пень пнём!
-Не пень, не прибедняйся, не кокетничай, тебе это не идёт. А то, что дочери у меня...
— Настоящие живые богини, причем все три! — вставил я.
— Так уж и богини? Ну да ладно, спорить не буду, — засмеялся князь-старейшина. — Будь по-твоему, речь у нас о другом, не о них. Понимаешь, женщина буквально со своего рождения должна понять и осознать, какую роль в обществе должен играть настоящий мужчина. Если она этого не поймёт, грош цена такой женщине. Как жена она никогда не состоится. Но чтобы осознать общественную роль мужчины, девочке необходим отец. И не подкаблучник, а настоящий, способный управлять своей семьей. Но вопрос, где взять такого отца в современных моногамных семьях? Где женщина, используя дефицит своей энергии и стоящие на её стороне государственные законы, вьёт из мужчины верёвки. Думаю, насчёт государственных законов ты наслышан? Они были на стороне женщины не только в погибшем СССР. Точно такие же законы существуют и у нас, в России, и на Западе... Везде одно и то же. Почему так, думаю, ты и без меня понимаешь. Чтобы окончательно сломать мужчину. Лишить его роли хозяина семьи и целиком и полностью подчинить женщине. Женскую карту тёмные разыгрывают давно. Плохо то, что глупые женщины этого не понимают. Но о таких вещах поговорим отдельно. Теперь ты понимаешь, что круг замкнулся? Чтобы воспитать для общества полноценную женщину, ей необходим отец с большой буквы, но в моногамной семье такого уже не сыскать. Там, где враждуют две подсистемы, и женская половина, пользуясь дефицитом своей энергии, пытается управлять мужской, семейных отношений уже нет. Одна видимость и больше ничего. Понятно, что нет в такой семье и того мужчины, который необходим для воспитания молодого поколения. Речь у нас идёт пока о воспитании женщины, но то, о чём мы сказали выше, точно также касается и молодых мужчин. О них поговорим позднее. Какой из всего этого можно сделать вывод? Только один: если девочка не видит роли настоящего отца, управляющего хозяйством, такого, за которым её мать, как за каменной стеной, что происходит в её психике?
— В лучшем случае обесценивание в семье роли мужчины, в худшем — появление по отношению к мужчине чувства презрения и высокомерия. Последнее дочь может скопировать у своей матери, не испытывающей к нему любви, — сказал я.
— Но это не самый плохой вариант. Хуже, если отца у девочки совсем нет. И её воспитанием занималась одна мать. Теперь представь, что ждёт её в жизни? Как она станет относиться к своему избраннику? Если даже головой она что-то и поймёт, то своим испорченным нутром, она всё равно не осознает, что такое мужчина, что именно ему вид Homo sapiens обязан своей эволюцией. И что она по закону природы не должна пытаться им командовать, а обязана помогать мужчине решить его стратегические жизненные задачи. Теперь ты понимаешь, почему наши дочери другие? Потому что их воспитали настоящие отцы, в настоящих семьях.
— Хочешь сказать, в полигамных или дуальных?
— Да, в полигамных и дуальных, потому что полигамные семейные отношения учат молодое поколение по-настоящему любить. Относиться друг другу не с потребительски-парази- тической позиции, а с совершенно иной, человеческой. Женщина в семье играет роль её хранительницы. Раньше жену так и называли «сохраняющая семейный огонь». Понятно, что всё это надо понимать не в прямом смысле. Что такое семейный очаг? Тёплая, семейная, наполненная женской сознательной любовью атмосфера. Если же семейную атмосферу наполняет не одна женщина, а две или три? Есть разница! Беда в том, что современная, воспитанная в основном матерью молодая женщина, видит в мужчине не любимого, благодаря которому её жизнь станет интересной и приобретёт особый эволюционный смысл, а говорящий агрегат по добыче денег. Естественно, домашний киборг должен знать своё место и не лезть в её женские дела. Хорошо, если молодая дура не инфантильна. А может быть и такое. Понимаешь, что с подобными эгоистками не только не построить полигамной семьи, но даже не создать более-менее нормальной моногамной. Их, этих женщин, никто не научил ценить и любить мужчину. Единственное, что они могут, так это чувствовать наркоз феромонов. Вот и всё. А теперь перейдём к молодым современным мужчинам. Основная их масса воспитывается в семьях, где отец является либо говорящей домашней скотиной, либо беспробудным пьяницей. Либо в семьях, где отца нет вообще, и сын не знает ни что такое мужская любовь, ни что такое мужской характер. Очень мало молодых парней выходит в свет из более-менее благополучных моногамных семей, где отец не забит и не унижен. Но как я уже сказал, таких ребят немного. Более-менее нормальные ребята знают, что такое долг перед людьми, умеют добиваться своей цели. И у них есть потенциал появления в сердце настоящего высокого чувства. А теперь рассмотрим, почему так? Потому что их матери, хранительницы семейного очага, оказались умными женщинами. Они сумели дать своим мужчинам в плане энергоинформационного обмена то, что было в их силах и не охраняли их, как свою собственность. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?
Я кивнул.
— Следовательно, эти женщины позволили своим мужьям играть роль, какую они и должны были играть в своих семьях. Вот и всё.
— Но ведь ты намекнул на полигамию.
— На скрытую полигамию. Впрочем, из подобных семей происходят и неплохие молодые женщины. Но, как и парней, их очень немного. Остальные парни, о которых мы упомянули выше, воспитанные либо отцами-подкаблучниками, либо папами-пьяницами, либо вообще без отцов, по сути дела являются браком. В основной своей массе все они инфантильные маменькины сыночки. Такие не знают, что такое долг, проявляют крайнюю степень эгоизма и не имеют понятия о сути настоящей любви. Ты, я думаю, понимаешь, что все вышеперечисленные беды нас, потомков чуди белоглазой, не касаются. Почему? Потому что в нашем обществе сохранен статус мужчины, а раз так, мы способны воспитать молодое поколение образованных и расторопных женщин. Мне уже пора! — поднялся со своего места Добран Глебыч. — Через несколько минут сюда придёт Валентина. Ты пока посиди, поразмысли над услышанным. Подумай, о чём шла речь. Валя тебя об этом спросит.
Когда князь-старейшина ушёл по своим делам, я стал припоминать всё, что от него услышал. Было ясно, что помор что-то мне не договорил.
«Но что? Наверное, я должен о чем-то догадаться сам. Конечно же, речь шла о скрытом матриархате! Если мужчина в моногамной семье постоянно испытывает дефицит той творческой силы, которую ему должна дарить женщина, а она в свою очередь на этом дефиците умело играет, то что получается? Управление через шантаж! Тем более на стороне женщины ещё государственная машина: женщина в любой момент может оставить мужчину. Взяла и разлюбила! Но дети останутся не с отцом, хотя он в разводе и не виноват. Очень часто за матерью остаётся и квартира. Всё это якобы ради детей. А мужчина, потерявший своих любимых детей, большую часть имущества, иногда и квартиру, обязан многие годы содержать ту, что его предала. По закону алименты он платит детям, но кто проверит, куда уходят его деньги? В советское время бытовал целый разряд женщин-паразиток: родила от одного, через некоторое время развелась. Приобрела и квартиру, и хорошие алименты. Потом снова вышла замуж. И опять развелась. Теперь у такой имелось уже всё. Можно было практически не работать. Потому что мужей она выбирала состоятельных, с хорошими зарплатами. Как правило, таким образом промышляли видные привлекательные стервы. Те, что умеют себя преподнести. Что это, если не следствие скрытого матриархата. СССР давно нет. Но семейный кодекс не изменился. Всё, как было, так и осталось. О чём это говорит? Только об одном. Система в нездоровой моногамной семье сводит статус отца семейства на нет. Именно с такой целью и создана такая псевдосемья, где одна подсистема доминирует над другой, где нет целостности и равенства не только энергетического, но и юридического... В средствах массовой дезинформации ведутся разговоры о равенстве женщин. На самом же деле и энергетически, и по закону в современной семье мужчина давно на вторых ролях. И теперь, чтобы сохранить свой мужской статус ему лучше вообще не жениться. Работать и жить для себя, а в плане энергоинформационного обмена пользоваться услугами секретуток, шлюх и других женщин лёгкого поведения. Благо, таких в наше время видимо-невидимо. А если душа требует семейного тепла, что тогда? Пойти и сдаться на милость победителя? Кому? Своей жене?! Но ведь так получается. В этом заключена тонкость моногамных отношений. Запуск в общество невидимого скрытого матриархата. Для того чтобы окончательно лишить мужчину его роли лидера, воспитателя и вектора эволюционного процесса вида Homo sapiens. Сколько же еще негативного, пока невидимого, стоит за моногамными семейными отношениями? — думал я. — Всё, что я знаю, это всего лишь вершина айсберга. Сколько же ещё предстоит понять и осознать?»
В эту минуту в горницу быстрыми шагами вошла женщина-легенда Валентина.
— Прости, что задержалась, — сказала она, сев напротив. — Ну что, понял, о чём тебе хотел рассказать Добран?
— Понял, — посмотрел я в большие умные глаза женщины.
— Посредством моногамных семейных отношений в обществе ко всему прочему был запущен ещё и скрытый матриархат.
— Зачем, тебе понятно?
— Как тут не понять? Те, кто управляют миром, подстраховались женщиной. Заставили её контролировать мужчину...
— В плане его эволюционного природного предназначения, — закончила за меня Валентина. — Понимаешь, человека на Земле можно извести по-разному. Можно его уничтожить мощными электромагнитными полями, можно травить никуда не годным воздухом, напичканной ядами и бактериями водой, можно успешно с ним бороться приправленной ядохимикатами трансгенной пищей, можно убивать людей наркотиками, неправильным сексом и т.д. Но проще всего это сделать оккультно. Используя один из общих универсальных законов Мироздания. Его называют законом эволюции. Думаю, о нём ты имеешь представление. Если биологический вид останавливается в своём эволюционном развитии и начинает деградировать, то Творец от него избавляется. Такой вид ему не нужен.
— Хочешь сказать, что земное человечество обречено?
— Пока живы адепты внутреннего круга, нет. Но может случиться, что на Земле останемся только мы... и они. Понимаешь, о ком я?
— Догадываюсь.
— И тогда придётся начинать всё сначала. Такое на земле происходило уже не раз. Поэтому мы и передаём тебе тот минимум знаний, который позволит в будущем вступить во внутренний круг человечества и привлечь всех, кто готов инкарнационно в него войти.
«Так вот, оказывается, зачем они все меня так муштруют? Чтобы я со временем стал частью их мира и чтобы привлёк во внутренний круг тех, кто способен принять тайное знание. Надо же! Человечество ещё не погибло, а эти люди заботятся о его новом эволюционном витке!»
А между тем женщина-легенда продолжала:
— Раз тебе всё ясно и понятно, пойдём дальше. Мне хочется рассказать, как строятся семейные отношения у нас, у тех, кто считает себя потомками чуди белоглазой. Из того, что поведал тебе Добран, ты, я думаю, понял, что здешние женщины и нравственно, и в плане знаний совсем другие, нежели в больном агонизирующем социуме.
«И в плане генетики тоже, — отметил я про себя. — Не будь её, вряд ли бы одно воспитание позволило бы добиться таких результатов».
— Но психическое совершенство женщин — только одна сторона медали. Вторая сторона — это мужская конкуренция. Она в нашем обществе очень серьёзная. Именно поэтому хуторские мужчины не знают, что такое спиртное и наркотики. Все без исключения занимаются физическими упражнениями. И что самое главное — наши избранники являются великими тружениками. Видел, какие дома они умеют строить? Не чета деревенским! Настоящие царские палаты. Не столько просторные, сколько красивые и уютные! Деревенским такие и не снились. Большие дома в Ценогоре тоже стоят, и в районном центре такие есть, но по сравнению с нашими теремами, выглядят их строения неуклюжими сараями. У хуторских мужчин в руках всё горит! Спорится любая работа. Трудно найти что-то, чего они не умеют. Но даже не это главное. Почти все наши мужчины являются ходячими энциклопедиями. В плане академической науки и в области традиций предков, большинство из них — настоящие профессора. Тебе наверняка известно, что все наши дети заканчивают ВУЗы. Но это только необходимый минимум. Всё остальное достигается самообразованием. Одним словом, хуторские мужи для нас, женщин, необыкновенно интересны. С такими невозможно соскучиться. Жизнь с подобными людьми превращается в сплошной праздник. Почему? Да потому, что наши мужчины умеют по-настоящему любить. И не только нас, женщин и детей, но и всё, что их окружает. Они светятся изнутри. Понаблюдай за Добраном!
— Верю я, верю! Так оно и есть, — согласился я с Валентиной. — Всё это видно за версту.
— Вот, что значит воспитание в традиции и вследствие жесткой мужской конкуренции! Хуторские парни с детства знают, что если они не подымут себя до самой высокой планки, ни одна местная девушка за недоделка замуж не выйдет. Значит, ему придется уехать с хутора в жилуху и там искать себе жену, как говорится, из народа. Во-первых, она уже не будет столь утончённой и прекрасной, как наши местные девушки. И, во-вторых, что самое страшное для наших парней, она может оказаться тупой, злобной и эгоистичной...
— Но ты мне рассказываешь о браке моногамном, — заметил я.
— Всё правильно, о моногамном. И у меня с Добраном так же было. А потом через несколько лет к нам пришла Ярослава.
Очевидно, вспомнив что-то неприятное для себя, Валентина покраснела.
— Признаться, тогда я была полной дурой, считала Добрана своей собственностью. Как сейчас понимаю, в то время я его и не ценила, и не любила.
— И что же ты сделала? — невольно спросил я.
— Что? Что делают в таких случаях самки-собственницы? Приревновала, устроила ему скандал, и он показал мне на дверь. Вот и всё. Сначала с гордым видом я укатила во Владивосток, к маме. Сгоряча даже устроилась на прежнюю работу. Но со временем поняла, что я наделала. Фактически лишила любимого человека своей поддержки. И мне стало стыдно за глупую ревность и свой эгоизм. До меня со временем дошло, что равного Добрану человека мне никогда в жизни уже не встретить. Около меня вертелась куча самцов, некоторое предлагали руку и сердце, но я думала только о Добране. И со временем поняла, что если я его люблю, то должна радоваться, что сейчас рядом с ним красавица Ярослава и что она и за меня, и за себя пытается наполнить нашего общего любимого своим светлым чувством и отдать ему без остатка в энергоинформационном плане всё, на что способна. И тогда без колебания я поехала назад к Добрану и Ярославе. Теперь уже я твёрдо знала, что по-настоящему люблю и его, и, конечно же, светлую, прекрасную Ярославу. Но то, что произошло со мной, Юра, с другими женщинами случается редко. Обычных женщин система разучила по-настоящему любить. Они даже себя любить не умеют. Всё, что они могут, так это обслуживать своим разумом чувство ревности и эгоизма. Самые низкие из инстинктов. Но мы с тобой отвлеклись. Я тебе выше сказала, что любая полигамная семья начинается с моногамной. Но так как у местных женщин нет понятия занятого мужчины, то в такую семью может придти ещё одна девушка или две сразу. Главное, чтобы они были по нраву выбранному парню. Всё упирается в его чувства. Бывает такое, что мужчина не сразу принимает вторую или третью женщину. Что-то ему мешает. Тогда любящая и ценящая его девушка просит его и его жён разрешить ей жить с ними рядом в качестве сестры и подруги. По древнему закону, мужчина и его женщины отвергнуть подобную просьбу не имеют права. И это правильно. Во-первых, пришедшая в семью молодая красавица должна понять сама себя. И, во-вторых, она обязана найти ключ к сердцу того, кто её пока не любит. На всё это нужно немало времени. Не было бы этого мудрого закона, я бы сейчас была одинокой, — добавила Валентина. — После моего предательства Добран ни в какую не хотел брать меня в семью обратно. И мне пришлось на деле доказать ему и Яре, что я их обоих очень люблю. И последнее, теперь насчёт энергоинформационного обмена. Думаю, до тебя дошло, что ничего в этом нет ни преступного, ни омерзительного. Последнее возникает только тогда, когда люди вступают в близость не ради передачи друг другу энергии, информации и взаимодействия с силами Творца, а когда ими движет похоть и желание удовлетворить свои звериные инстинкты.
На этом одна из жён старейшины закончила свою лекцию.
— А теперь всей своей компанией мы приглашаем тебя в наш импровизированный спортивный зал. Плечо твоё почти зажило, пора тебе полностью восстановить себя. Иначе наши парни на празднике сотрут тебя в порошок, — подымаясь со своего места, улыбнулась Валентина.