Команда Света 11-22
Портал вознесения. Форум Духовного роста и СамоСовершенствования.
Сайт-агрегатор эзотерических знаний.

Впервые о лабиринте я услышал во время сбора кедровых орехов, когда мне было лет пятнадцать.

Это же ведь было самое обычное дело на промысловом стане, когда возле ночного костра каждый, кто поднимался в горы на сезонный заработок, рассказывал разные были и небылицы о тех или иных курьезных и страшных случаях, что случались с людьми на охоте, на сплаве, про старые времена, про живущих в удаленных районах семьи старообрядцев и про все подобное прочее, казавшееся кому-либо как-либо интересным… Когда в тот вечер, казалось, что совершенно все медведи и все интересные истории были уже вспомнены и рассказаны и кое-кто, памятуя завтрашний нелегкий рабочий день, отправился спать по палаткам, Иван Иванович, местный старожил из старообрядцев (которого все за глаза звали «Ваня-Ваня»), мужик, почти никогда не улыбающийся, серьезный, степенный и пользующийся среди моих односельчан заслуженным уважением, вдруг начал рассказывать эту историю.

- Слышал я, что за Верхним Ямбашем, где-то в горах, есть пещера, где с людьми разные истории случались.

- Я тоже слышал об этом не один раз, да только, похоже, выдумки это все, неправда. Что на Верхнем Ямбаше делать-то? Места там непроходимые. Даже охотники там редко бывают.

- И я слышал, — вмешался в разговор кто-то третий, — будто там одного геолога с кинокамерой в провал под землю на веревке спустили, а когда подняли, то геолог этот весь поседел как снег и сошел с ума, а на пленке потом, когда проявили, оказалось, что всякие черти были сняты.

- Вон Александр Петрович пусть объяснит, — предложил мой отец, — он топограф, был и на Севере, и на Памире, разное приходилось видеть, человек образованный, а у нас тут темный народ, такое могут напридумывать, чего и не было сроду.

- В Бога я не верю и никогда не верил. В том месте, о котором Иван говорит, я не был, но вы знаете, — неторопливо начал свой рассказ Александр Петрович, приехавший на промысел кедрового ореха из Новосибирского академгородка, — был у нас в Эвенкии один случай, который заставил меня задуматься о том, что, очевидно, есть такие места, где может с людьми что-то необычное происходить. Нам надо было обследовать одну узкую расщелину, к которой местные эвенки даже близко боялись приближаться. Помню еще, как они нас очень долго отговаривали, чтобы мы туда не ходили, потому что там якобы живет какой-то их злой предок, и что он может кого-нибудь из нас под землю утащить. Я тогда начальником экспедиции был. Посмеялся я над ними, взяли мы на следующий день весь необходимый инструмент для измерений и пошли. Закончили все работы. А ближе к вечеру, я помню, еще пошутил: «Ну вот, у злого духа, наверное, выходной сегодня, никого из нас под землю не утащил…» Собрали инструмент и вернулись в базовый лагерь. На следующий день мне надо было в этой расщелине окончить все работы. Там работы было еще часа на три, не больше. Начали собираться. Подошел ко мне один из рабочих (я его давно знал, мы с ним до этого случая уже лет семь как по северам вместе работали) и говорит: «Убей меня на месте, Саша, а я туда больше не пойду». — «Почему?» — спрашиваю. «Видел я его», — говорит. «Кого?» — «Злого духа». Я даже растерялся поначалу. Этот рабочий не из робкого десятка был и тут вдруг отказался идти наотрез. Не стал я тогда его принуждать, взял другого рабочего, закончили мы там все работы без происшествий и потом почти сразу же переехали в другой район. Прошло несколько лет. И вот как-то раз я не выдержал и спросил его о том случае. Кого он там видел? Так ведь сколько лет после этого уже прошло, а у него лицо все равно испуганное стало. Вот он и рассказал. «Мы когда уже собирались в тот первый день работ в этом ущелье уходить в лагерь, то я там один задержался ненадолго, теодолит надо было зачехлить как следует. Все вперед ушли. Я теодолит на плечо забросил и пошел. А потом чувствую, что как будто кто-то мне в спину смотрит. У меня даже холод по спине пошел. Оборачиваюсь назад, а он стоит метрах в пяти от меня и на меня смотрит». «Кто, — спрашиваю, — смотрит?» — «Не человек это и не зверь, а что-то среднее». Ну и описал мне его. Такое даже в сказке сложно придумать. Ноги как у кабана, руки до земли отвисают, до пояса в шерсти, выше пояса черная, как у негра, кожа, морда страшная, глаза светятся красным светом, на руках когти длинные, такие же, как и сами пальцы, а на голове кривые длинные рога. Рабочий это мне рассказал, что когда смотрел этот страшный на него, то он всю свою жизнь от самого начала до конца мгновенно вспомнил. Как он оттуда живым ушел, как он говорил, он и сам тогда не понял, но больше всего ему запомнился его взгляд. Нечеловеческий это, говорит, взгляд. Люди так глядеть не могут.

Возле костра возникла гробовая тишина. Особо впечатляло в этом рассказе то, что рассказывал это человек неверующий и образованный.

- Кому другому я точно не поверил бы, — продолжил свой рассказ Александр Петрович, — но с этим рабочим мы в общей сложности лет пятнадцать вместе проработали. Он был не из тех, кто мог бы соврать. Хороший он был человек, честный.

- Значит, наверное, все же есть что-то такое, чего мы не знаем? — сказал кто-то у костра.

- Наверное, есть что-то неизученное, — ответил Александр Петрович, — может, это в психике человека заложено, а может и действительно есть такие места, где нечистая сила живет или что-то там еще неизвестно. Но про Верхний Ямбаш я впервые слышу. А что про него говорят?

- Прадед мой был в этой пещере и еще двое там были из нашего села, но сейчас уже умерли все.

- И что?

Возле костра возникла нетерпеливая тишина. Все мужики хорошо знали, если Ваня-Ваня что скажет или пообещает, это точно так и будет. За что Ивана и уважали. За серьезность.

- Я сам многого не знаю и многого не могу понять. Но одни говорят, что кто побывает там, тот с ума сойдет. Другие говорят, что он сможет стать богатым. От третьих я слышал, что человек там становится очень умным, что ли. Так что потом даже может болезни разные у животных и у людей исцелять. Так вот, один из тех, кто там был, ушел куда-то из села с концами сразу же, как вернулся с Ямбаша, второго нашли в сарае, ровно кто удавил его.

Иван на короткое время замолчал.

- Ну а прадед твой что? — не выдержал кто-то.

- Он потом почти всю жизнь молчал. Никому ничего не говорил, да все больше Богу молился.

- Бабка моя про него рассказывала, — сказал кто-то из сидевших у костра, — Тимоном его звали, его и в деревне-то кликали Умоленный. Тихий был очень. Не от мира сего человек. Если надо что помочь, всегда помогал, но все молча. Ни одного слова от него невозможно было вытянуть, так что и жена от него ушла, не выдержала, что он все время молчит.

- О покойниках плохо не говорят, — остановил своего неумеренно говорливого дальнего родственника Иван.

- Да я ничего плохого о нем не сказал. Хороший был мужик. Бабка его всегда добрым словом поминала.

Так вот и вошел этот лабиринт в мою жизнь.

Повторно я о нем вспомнил десять лет спустя, когда ко мне домой как-то раз приехали четверо журналистов из Петербурга (тогда еще Ленинграда). Им в то время кто-то деньги очень хорошие пообещал, если они снимут живого камлающего шамана. Журналистов кто-то направил ко мне, зная, что я весь Алтай изъездил и исходил вдоль и поперек.

Пришлось мне их разочаровать. Слухов о шаманах по Алтаю ходило так много, что могилу непременно «самого великого шамана» любому желающему могли бы показать чуть ли не в каждой второй алтайской деревне, но практикующих шаманов к девяностым годам (я это точно знал) на Алтае не было уже ни одного. Был один кайчи где-то в Усть-Коксинском районе, но кайчи не шаман, он поет, а с бубном никогда не прыгает.

Ночь была длинная. Многое вспомнил и рассказал мне о себе один из их группы (оператор), не остался в долгу и я. Когда же я рассказал ему про уже почти забывшийся мною Большой Ямбаш (место нахождения настоящего входа в эту пещеру мною изменено – прим. автора), оператор достал карту и показал мне точные координаты этого места.

- Только на некоторых картах это место обозначено точно, но на большинстве карт это место не обозначено.

- Так значит, там действительно производили какие-то киносъемки? — удивился я.

- Возможно. Но попасть в этот район очень нелегко. Удаленное место.

Оператор свернул карту, а я хорошо запомнил координаты.

Уже теперь сам не помню точно, по какой прихоти, но я решил сходить к этой пещере и рассмотреть там все на месте самостоятельно.

Помня несколько печальных опытов, когда мои спутники не выдерживали трудностей пути и поворачивали назад, я решил идти туда один.

Дорога была весьма нелегкой, что, впрочем, было самым обычным делом для этих мест. Звериные тропы в тех местах очень редко оказывались попутными, к тому же они были очень короткими и прерывистыми, мне то и дело приходилось продираться через густой кустарник, росший по очень крутым склонам ущелья, которое было моим единственно надежным ориентиром в этих, скорее всего, совсем не посещаемых человеком местах.

Спустя два дня пути я вышел к обозначенному мною на новой карте месту и как-то для себя на удивление быстро нашел невысокий вход в пещеру. У входа в пещеру под навесом было очень очень старое костровище.

Я коротко обследовал первую часть пути. Пещера, вопреки моим первым предположениям, вела не вниз, а куда-то довольно круто вверх, в гору, но потом в большом гроте ходы, очевидно, расходились в разные стороны.

Время приближалось к вечеру, и во входе в пещеру я расставил свою старенькую одноместную палатку.

.

Глава вторая

.

Наказание за гордость

.

На утро, взяв с собою несколько мотков лески, электрический фонарь, несколько свечей и дневной запас еды, я решил продолжить обследование пещеры. В гроте я остановился перед невольным выбором.

Куда идти?

И вот в этот момент я впервые увидел его.

Кто это был, я в самые первые моменты, конечно же, не понял, но то, что он был не из нашего мира, это было ясно как день.

Первое, что меня поразило, это его величина.

На меня откуда-то сверху, сквозь раздвинувшиеся своды каменного потолка, смотрело огромное, величиною с небольшую гору, светловато-синее туманообразное облако.

- Что ты хочешь? — услышал я внутри себя. — Зачем ты пришел? Что ты желаешь получить? Что ты хочешь, что бы я сделал для тебя? Какая основная цель твоей жизни? Если хочешь сказать что-то, то говори только самое важное. Если ты скажешь что-то маловажное или солжешь, то ты будешь убит.

Невероятной силы тяжесть навалилась на мои плечи откуда-то сверху.

Я взглянул наверх и встретился взглядом с тем, кто так для меня неожиданно предстал передо мною. Было что-то очень злое и недоброе во взгляде того, кто смотрел на меня. Нет, я не видел его глаз, не слышал его голоса, не видел его рук. Но я слышал внутри себя некий смысл, умеющий выражать все без слов, так что для меня тогда все было намного яснее, чем если бы кто говорил мне миллионы самых искусно сказанных речей. Вместо его рук я чувствовал на всем своем теле и на всем своем разуме невероятно могущественную недобрую силу того, кто явился мне.

Делать мне было нечего. Пришлось давать ответ такой, какой я мог бы дать в моем положении.

- Кто ты? — спросил я.

- Я Бог.

- Но я не верю в Бога. Бога нет.

- Теперь я буду твоим Богом.

Я увидел, как откуда-то сверху ко мне опустилась рука, очень похожая на человеческую руку в том положении, как обычно это делают люди, когда желают поздороваться.

- Ты будешь мне молиться, а я буду объяснять тебе все. Идет?

Пожимать эту руку мне совсем не хотелось, и я не стал этого делать, тем более что рука была темного цвета. Заключать с кем-то для меня неизвестным сомнительный договор я тогда тоже не был расположен.

- Я ничего не понимаю в религии, — ответил я честно.

В пространстве что-то сильно напряглось и, как мне показалось, треснуло.

Только лишь несколько лет спустя я понял, что тому бесу, который имел особенность являться в этой пещере некоторым заходившим в эту пещеру людям, очень не понравилась моя простота.

- Что же ты хочешь? — опять услышал я внутри себя сильный и беззвучный голос говорившего ко мне.

Перед моим взором побежали разного рода соблазны, женщины, деньги, слава.

- Я хочу знаний. Я хочу помогать людям.

Страшной силы удар обрушился на мою голову сразу же вслед за сказанными мною вслух этими словами. В глазах у меня мгновенно потемнело, и я упал на землю. Все, что было у меня в руках, выпало, но мне было уже не до вещей… Я сделал попытку бегом бежать к выходу из пещеры, но ноги отказывались повиноваться моему разуму.

Когда я, наконец, вышел шатающейся походкой на Божий свет, я не сразу понял того, что со мною произошло. На улице посреди ясного солнечного дня вдруг отчего-то наступила полупрозрачная очень темная ночь. Горы и все вокруг меня стало совсем иным. Я совсем не понимал, что же вокруг меня теперь происходит, и почти ничего вокруг себя не видел. Палатку, стоявшую на выходе из пещеры, я не мог разглядеть, хотя она была в двух метрах от меня. Я искал ее, потому что там были продукты и вещи, но не видел ее. Наконец, чудовищной силы головная боль свалила меня на землю.

Я обхватил свою голову руками, и только тут вспомнил о Боге, бытие Которого я до этого времени подвергал сильному сомнению.

- Господи, что это со мною происходит?!!

Дальше помню только то, как я пил воду в реке недалеко от пещеры и как я очень боялся упасть в ее шумящие воды, потому что голова сильно кружилась, и я почти не понимал того, где берег, а где вода. Потом все в моем уме помрачилось и куда-то исчезло. Дальше идут только самые короткие и совсем незначительные обрывки воспоминаний.

То я видел себя громко плачущим в лесу на местности, в которой я никогда раньше не был.

То вдруг видел себя на полях неподалеку от хорошо знакомого мне города.

То вдруг видел себя идущим по густым зарослям красноватой полусозревшей калины (дело происходило в августе и сентябре месяце), руки мои автоматически раздвигали кусты, чтобы кустами не выкололо мне глаза, и потом все это вдруг снова погружалось в черную непробудную ночь. Как бы то ни было, но я повторил путь всех тех, кто так легкомысленно решил испытать свою судьбу в этой пещере… Я сошел с ума.

Очнулся я на квартире у своих лучших друзей лежащим на кровати.

- Как я здесь оказался? — спросил я у жены Анатолия, которую хорошо знал.

- О тебе ничего не было слышно два месяца. Мы потеряли тебя и уже хотели было подавать в розыск. А несколько дней назад ты сам пришел из леса, весь худой и оборванный. Где ты был?

- Я ничего не помню.

Весь этот двухмесячный промежуток времени выпал у меня из сознания так надежно, что я так и не смог вспомнить об этом (крайне загадочном периоде моей жизни) ничего. Совсем ничего. Каким замысловатым путем я преодолел около двухсот с лишним километров по горам и пришел в свой город? Я не знал…

Первое, что я сделал после того, как у меня появились силы самостоятельно передвигаться, я пошел в Церковь. Разум постепенно вернулся ко мне, я начал работать при Храме одного из городов Сибири, но из родного города уехал. Мне стало все безразлично…

Кто ведает все те пути, кого как Бог приводит к Себе?

Я желал получить истинное знание, знание я и получил…

Знание того, что человек — ничто.

Что не сам себя человек хранит, но его хранит Бог. Хранит в таких ситуациях, где без помощи Божией долго не сможет прожить никто.

И вот однажды наступил такой день, когда я начал говорить с Богом.

Разве умные люди разговаривают с Богом? Конечно же, нет. Но так как я был не умный, то мне было «все можно». Тех, кто читает эту мою повесть, прошу учесть, к запискам сумасшедшего не стоит относиться слишком уж серьезно…

У сумасшедших у них ведь как? Множество голосов и обилие видений, среди которых всякий сумасшедший со стажем, известное дело, что как рыба в воде. А у меня стаж набрался теперь уже весьма внушительный. В пещеру я вошел в 1988 году, а сейчас на дворе, то бишь на мониторе моего компьютера, 2012 год.

.

Глава третья

.

Вход в лабиринт

.

——————————————————————————————————————

.

Лабири́нт (др.-греч. Λαβύρινθος) — какая-либо структура (обычно в двухмерном или трёхмерном пространстве), состоящая из запутанных путей к выходу. Под лабиринтом у древних греков и римлян подразумевалось более или менее обширное пространство, состоящее из многочисленных залов, камер, дворов и переходов, расположенных по сложному и запутанному плану, с целью запутать и не дать выхода несведущему в плане лабиринта человеку. В широком смысле слова лабиринт может представлять тупиковую ситуацию или дело, из которого очень сложно найти выход. Лабиринты не решаются человеком по алгоритму. Считается, что если проходить лабиринт, касаясь только одного из краев стенок лабиринта, то этот лабиринт обязательно будет пройден. Однако есть и исключения. Это зависит от сложности лабиринта.

.

——————————————————————————————————————

.

- Хочу, чтобы был рядом со мной Ангел Божий и все мне всегда объяснял, — как-то раз попросил я Бога.

- У тебя будет много проблем с Ангелом.

- Почему?

- Не все сможешь понять, не все сможешь услышать, многое окажется сложным для тебя, многое непосильным и, поверь Мне, очень многое из того, что он скажет тебе, очень сильно тебе может не понравиться…

- Но ведь Ангел-то будет Святой?!

- Да, Ангел будет Свят, но тебе с ним не будет легко.

- Значит, у меня будут Святые проблемы?

- Будут. Их будет гораздо больше, чем тебе бы этого хотелось.

- Хорошо. Пусть будет много Святых проблем, зато, надеюсь, скучно не будет?

- Тебе скучно не будет, но ты станешь одиноким человеком.

- Это почему?

- Проблем у тебя станет, после того как увидишь его, намного больше, чем если бы ты не видел его. Все эти проблемы тебе надо будет как-то в неотложном порядке решать. Эта работа твоя потребует внутреннего уединения. Людям же больше нравится жить как попроще.

- Сложности, их никто не любит, — вздохнул я.

- Самое главное — ответственность.

- Какая ответственность? — не сразу понял я.

- Все слова и все рекомендации Святого Ангела тебе надо будет постараться непременно исполнить. А сможешь ли ты это?

- Не сомневаюсь, что не смогу, но что смогу, буду стараться исполнять.

- Требования Ангела могут оказаться чересчур строгими для тебя и даже странными.

- Например?

- Он запретит тебе радоваться всему тому, чему ты привык радоваться раньше.

- Это обязательно?!

- Без этого условия не увидишь Ангела.

- Значит, все серьезно… — задумчиво сказал я.

- Все серьезно. Каким же будет твое решение?

Я на минуту задумался. Перед моими глазами побежали бесчисленные картины моего прошлого… Да, собственно, о чем мне жалеть-то?! И чего желать? Какого греха и каких еще приключений душа моя глупая не видывала и не испытывала?! От всего ведь можно устать и рано или поздно всем можно пресытится… А тут такая возможность! Провести остаток лет своей жизни в обществе Святого Ангела… Не слабо. Пожалуй, стоит согласиться.

- А что мы с Ангелом будем вместе делать? — задал свой последний вопрос я.

- Вы зайдете с ним в лабиринт твоей судьбы, и если ты сможешь пройти все те испытания, что выпадут тебе от Бога, то ты станешь подобным Иисусу Христу.

- Как Христос?!

- Не как Христос, а подобным Ему. Иисус Христос один. Быть подобным Ему заповедано Богом, а быть как Он не может никто, потому что Он один безгрешен и Свят.

- Я вообще-то на такие высоты не заглядываюсь теперь, — вздохнул я.

- Это как хочешь, — ответил мне голос, — уподобление Христу — дело добровольное да и нелегкое весьма. Но вот ты своими колебаниями начинаешь утомлять Меня. Давай, решайся, не раньше, чем Я заберу у тебя возможность радоваться всему в этом мире, ты сможешь видеть рядом с собой своего Ангела, который поведет тебя по лабиринту твоей судьбы далее по времени. Когда же ты умрешь, то с тебя Я спрошу много строже, чем со всех других прочих, особенно же за то, что если ты не исполнишь что-либо сказанное тебе Ангелом или же исполнишь это без должного усердия.

- Ладно, — согласился я, — семь бед — один ответ; забирай все мои земные радости, раз уж без этого нельзя, и пусть я буду видеть всегда Святого Ангела перед собою.

В этот момент из меня ушла некая таинственная сила. И вот увидел я пред собою Святого моего Ангела, который сказал мне:

- Вот. Отнята у тебя теперь способность радоваться всему земному. Не жалеешь ли ты об этом?

Не выдержала моя душа… Упал я на колени перед Ангелом-Хранителем моим и, как безумный, начал рассматривать и целовать своею душою и телом края одежды его…

- Глядя на одни только одежды твои, я уже не жалею о том, что все радости земли отняты у меня. А глядя на лицо твое, я делаюсь как безумный и готов забыть не только все земные радости, но даже и себя самого!

- Пойдем, — сказал Ангел, — нам не должно стоять здесь. Ведь ты обещал Богу слушаться меня.

- Куда мы пойдем? — спросил я и взял своего Ангела за руку.

- В лабиринт твоей судьбы.

- А что меня связывает с Тимоном, который сошел с ума в той же самой пещере, в которой сошел с ума и я?

- Вы с ним очень дальние родственники по материнской линии. Не отвлекайся. Чем меньше ты будешь задавать мне посторонних вопросов, тем быстрее мы сможем прийти к выходу из лабиринта.

Мы направились к какому-то весьма темному месту.

- А как выглядит выход?

- Это твоя смерть. Смерть твоего тела.

- Бррррр… — поежился я.

- Если ты будешь стараться тщательно исполнять все то, что я буду говорить тебе, то ты не будешь бояться выхода из лабиринта твоей судьбы, но сам увидишь, как сильно будет радоваться душа твоя тому, что ты вскорости выйдешь из него.

- Так ведь Господь уже забрал у меня все мои земные радости?

- Это не будет земная твоя радость, но радость Небесная.

На какое-то мгновение я засмотрелся на красоту одежд моего Ангела и забыл обо всем на свете…

- Не отвлекайся, — услышал я мягкий, но строгий голос, — приучи себя видеть красоту одежд моих, благодари Бога, что ты можешь видеть их, но силы души твоей ты должен будешь тратить не на то, чтобы смотреть на меня.

- А на что? — спросил я.

- Вот на что. Смотри и запоминай все то, что я скажу тебе в первой комнате лабиринта твоей судьбы. Если не исполнишь всего, что я скажу тебе здесь, двери следующей комнаты никогда не раскроются для тебя.

Вместе с этими словами Ангела мы вошли в первую комнату.

Внутри этой комнаты я увидел себя самого, но как бы не живого, а нарисованного в объеме. Внутри моего тела вместо сердца, легких и всего прочего стоял престол Божий, рядом — несколько престолов поменьше, а в самом низу, у ног, была отверста адская пропасть.

Я заглянул в пропасть.

- Страшно.

- Там будешь, — сказал мне Ангел мой, — если будешь невнимателен. Если же будешь внимателен, то мы скоро перейдем в другую комнату.

- Мрачновато здесь, — поежился я, — долго ли мы здесь будем?

- Не задавай лишних вопросов, а слушай.

.

.

- Вот, смотри. Внутри не только тебя, но внутри каждого человека есть престол Божий. Путь к этому престолу у каждого свой. Кому-то его путь к Богу — это дела милосердия, кому-то — простить врага, кому-то его путь — это непрестанная молитва в уединении сердца.

- Если пути такие разные, то как узнать тот путь, который мой?

- Надо вопрошать Бога и не спешить делать выводы. Очень многие выбирают для себя не свой путь. От этого они очень сильно страдают и не могут преуспеть ни в чем том, что они избрали для себя. Это происходит с ними потому, что не Бог призвал их к их пути, но свой путь они избрали самовольно, по гордости своей.

- Вижу, что непросто найти свой путь.

- Очень непросто. Надо иметь большое терпение, чтобы найти свой путь и не сворачивать с него.

- Какой же мой путь?!

- Многие задают себе этот вопрос, но немногие знают правильный ответ на него, хотя ответ для всех во все времена был один и тот же. Путь каждого есть не то, что они сами желали бы избрать для себя, но исполнить то, исполнения чего желает от кого-либо Бог.

- Так как же узнать точно, чего желает Бог?

- Тот путь, который кажется для тебя самым трудным, он и есть твой. Если на твоем пути не написано «терпение и еще раз терпение» — это не к Богу путь, но путь к обольщению и ко лжи.

- Все время выбирать и терпеть то, что мне не нравится, — это мне знакомо, когда живешь не тем, что хочется, но тем, что надо исполнять…

- Да. Вот, смотри, что может происходить с гордыми. Поселяется внутри них дьявол и начинает их душу располагать идти по пути гордости. Такой человек, по видимому, может много делать дел ради Господа, но так как все дела его гордые, он не может познать себя, не смиряется о себе, осуждает ближних своих, дает всему оценку и не видит того, что внутри него живет дьявол.

- Хорошо, что я не осуждаю никого, потому что я глупый, — сказал я Ангелу.

- Если бы было в тебе истинное смирение, никогда не сказал бы ты этих весьма неразумных слов.

- А разве я умный, что бы правильно судить о ком-либо?!

- Я знаю, что никто из людей не может правильно видеть душу другого человека, но Бог желает от тебя не одной только добродетели неосуждения, но большего.

- А я читал, что неосуждение есть без труда спасение…

- Вот скажи мне, зачем я привел тебя сюда?

- Я сам попросил об этом Бога.

- В этом великая беда, что когда ты будешь сам внутри себя цитировать Святые книги и руководствоваться тем, что тебе кажется правильным, то ты никогда не избавишься от гордости ума своего, а только будешь прельщаться тем, что ты якобы спасаешься от зол своих. Другие пусть как хотят, но твой путь — смирение. А к смирению никто никогда не приходил, не умерев внутри себя прежде умом своим. Вспомни, сколько лет подряд ты цитировал себе Святые книги и думал, что ты можешь жить по ним?! Но вот, весьма немалые и сильные искушения восстали на тебя и мучили тебя тех пор, пока ты не сказал Богу в сердце своем, что ты ничего не понимаешь в духовной жизни.

- Да. Так все и было, — ответил я, со стыдом вспоминая свои первые годы «духовной» жизни в христианстве, — поначалу я думал, что я знаю все, а потом я запутался во всем окончательно и наконец-таки понял, что я не понимаю совсем ничего.

- Вот, смотри сам, — сказал мне Ангел, — многое ли ты знаешь о том, что происходит в той комнате, в которой мы сейчас находимся? Как думаешь, сколько времени мы уже здесь?

- Не знаю. Я не думал об этом.

- Вот. Я объяснил тебе нечто о том, что при выборе пути своего спасения не надо торопиться делать поспешные выводы. Что ни в чем нельзя верить себе самому. Что путь твоего спасения знает только Бог. И что без долготерпения посланных Богом скорбей не спасается никто. На земле прошло уже двенадцать лет.

Я посмотрел вокруг себя.

- Да вроде все как обычно.

- Как обычно?! Вспомни. Двенадцать лет назад мог ли ты видеть меня и разговаривать со мною?

- Не мог. Все те годы я считал, что с видениями нельзя вступать в общение. Что видения и голоса — это путь прелести и лжи. Что дьявол приходит ко всем гордым в виде Ангелов Светлых, обольщает и губит всех тех, кто легковерно слушает его. Все прошлые годы я не принимал внутрь своего ума никаких видений и голосов. Этому учили меня Святые книги.

- Почему же сейчас принял?! Почему видишь меня и не уходишь? Почему слышишь голос мой и не затыкаешь ушей своих ради исполнения Святой заповеди о смирении ума? — глаза Святого Ангела моего смотрели мне в самую глубину души моей.

- Слова твои, Ангел мой, прекрасны для меня. Когда я вижу лик твой, все во мне забывает обо всем. Душа моя воспевает Господу Иисусу Христу великую хвалу, что сподобил Он мне, смертному, видеть Ангельскую красоту, описать которую не в силах ни слово земное, ни земные краски. Рядом с тобою, Ангел мой, душа моя бывает так удивительно спокойна. Рядом с тобой, Ангел мой, душа моя знает Бога и чурается всех тех видений, которые не от Него. Потом… — я немного замешкался и взглянул прямо в глаза моему Ангелу, — я не могу не любить тебя, Ангел мой. Вижу в тебе великое могущество, окованное Божественной тишиной. Рядом с тобою мне не нужны Святые книги, но душа более всего желает молитвы и внутреннего безмолвия… Как жаль, что смертные редко видят так ясно лицо своих Ангелов, как дано это теперь мне. Если бы мир мог видеть Ангелов — никто бы не грешил. Весь мир был бы тогда полон Божественного покоя, милости, молитвы и исполнения заповедей Иисуса Христа. Вот смотрю на тебя, Ангел мой, и понимаю, что мог бы смотреть на тебя целую Вечность и никогда бы не устал. Никогда. Рядом с тобою, Ангел мой, нет во мне никаких видений, якобы от Бога, но есть живое чувство того, что Бог есть Милость и Царь Покоя.

- Вот смотри, как душа твоя может выйти из первой комнаты лабиринта твоей жизни, в который поместил тебя Бог, и перейти в другую комнату, — Ангел вынул меч свой и заколол меня.

Душа моя умерла для всех моих прошлых чувств, надежд и мечтаний. Когда же я посмотрел внутрь себя, то я с удивлением увидел, что во мне нет собственно ничего моего, а все чужое. Все поданное мне извне. Помнил я Боге, Богом (Его силою) молился Ему (Его Духом), все внутри меня был Он, а я — ничто… Совсем ничто, так что совсем нечем мне было превозноситься над кем бы то ни было, так как все было не мое.

- Э… — немного грустно и немного весело сказал я своему Ангелу, — как был я полным дураком и идиотом, когда вышел из той злополучной пещеры, где ум мой помрачился, так таким же и остался, разве что еще глупее стал и безумнее, чем раньше…

- Это так, — сказал Ангел, — природа твоя, когда ты не верил в Бога и по гордости своей решил испытать на себе запредельные силы демонов, не стала лучше, но Бог изменил тебя, даровав тебе веру и возможность видеть меня. Пойдем, я покажу тебе вторую комнату, в которую ты должен теперь войти.

- Мне не хочется уходить отсюда, Ангел мой. Мне так хорошо здесь, так светло!

- Там, где Сила Божия, везде хорошо, но мы задерживаемся здесь уже слишком долго, вот прошло уже пятнадцать лет, как мы здесь. Пора перейти в другое место.

- Хорошо, Ангел мой, — я крепко взял Ангела за его руку, — куда теперь нам надо идти?

- Мы поднимемся с тобою на первое Небо.

- Разве живущий на земле может взойти на первое Небо и остаться при этом живым? — усомнился я.

- А разве ты знаешь, что такое первое Небо? Разве ты был там?

- Нет, не был. Но мне здесь так хорошо, спокойно и светло рядом с тобою, что мне кажется, что Небо уже здесь. И прости меня, Ангел мой… Ну какая разница, какое оно по счету?

- Правильный счет человеку никогда не дано знать, но правильный счет известен Богу; итак, держись крепче за руку мою, потому что нам предстоит очень далекий и совсем небезопасный путь для несмиренного ума.

- Что такое смиренный ум?

- Смиренный ум — это ум не человеческий, но Божий.

Ангел взял меня за руку мою, и мы стали подниматься с ним все выше и выше. Поднимались мы с ним до тех пор, пока вокруг меня совсем все не исчезло. Не было вокруг меня ни одного предмета, как-либо напоминающего мне что-либо из предметов земли. Не слышал я и ни одного звука, как-либо напоминающего мне звуки земного голоса или земного пения. Не было тут совсем ничего, что могло бы отвлечь мой ум от безмолвного созерцания Божества.

- Тут все иное.

Я не услышал в уме этих слов моего Ангела, но во мне мгновенно отразился их смысл.

- Тут нет языковых различий, потому что смысл не нуждается в словах, а истинная красота не нуждается в форме.

- Так, Брат мой, — мысленно отвечал я Ангелу своему, — вот, я вижу Бога, намного более ясно, чем когда-либо прежде, но дух мой почему-то не читает теперь никаких молитв, хотя память моя помнит имена Божии ясно.

- Тот, кто приходит сюда, не может здесь прочесть ни одной молитвы на земном языке. Это место юродивых и совсем немногих избранных Богом иноков.

- Здесь много лучше, чем там, внизу. Как сделать так, чтобы сюда попало как можно более душ человеческих?

- Несмирение может погубить тебя и здесь, не заботься пока об этом. Вот, когда мы перейдем с тобою в другие комнаты, я покажу тебе, как ты сможешь помогать тем, кто пока еще не здесь.

- Я думал, что лучше этого места нет нигде…

- Бог бесконечен, селения Его бесчисленны, ты не увидел пока еще совсем ничего.

- Не дано мне было поумнеть и здесь, — поделился я смыслом с Ангелом моим. Едва-едва заметная улыбка коснулась уголков моих губ, — почему я не могу здесь улыбаться?

- Здесь место Божественного покоя. Ничто земное не может войти сюда. Разве не знаешь ты, что никакие земные чувства здесь не принимает Бог? Земным чувствам Бог внимает не здесь.

- Что же это за место?

- Это места начала раскрытия Божественных тайн.

- Ну вот! Какой я, оказывается, все-таки глупый, — мне захотелось чисто по земному ударить себя с силой по лбу, но я не смог этого сделать, потому что от обилия Света, окружавшего теперь меня, все тело мое очень сильно ослабело, — я думал, что я уже постиг многие тайны и пришел в место Божественного покоя, в то самое место, о котором мечтали все Святые, а оказывается, это только начало раскрытия тайн…

- Это место и есть место Божественного покоя. Для тех, кто находится здесь, невозможны битвы с силами демонов. Здесь от века никогда никто не слышал их боевых кличей. Дьявол этого места не может видеть, и все то, что здесь происходит, не может быть известно ему.

- Голова сильно болит, — смыслом пожаловался я Ангелу.

- Здесь место покоя, но не то место, где ты сможешь покинуть свой земной Крест. Пока ты жив, ты должен пребывать в скорби. Только скорбь сможет удержать твою душу в этом месте. Для того чтобы ты смог остаться здесь навсегда, ты должен научиться исполнять все то, что я здесь скажу тебе. Если ты исполнишь все то, что я заповедаю тебе здесь, то мы вскорости поднимемся выше, потом — еще выше и, наконец, очистившись, достигнем выхода из лабиринта твоей жизни.

- Ангел мой, — я поцеловал руку Ангела моего, — как мне благодарить тебя за все то, что Бог мне сделал через тебя?

- Постарайся в точности исполнить все, что я скажу тебе в этой комнате, это и будет твоею лучшей благодарностью мне, — услышал я внутри себя смысл Ангела моего.

.

Глава пятая

.

Пребывание на первом Небе

.

.

- В этом месте ты должен абсолютно полностью умереть для мира. Опасность того, что мир может ожить в тебе, пока еще существует для тебя, потому что тело твое пока еще на земле, но вот все до единого чувства и мысли твои должна быть теперь не на земле, но всегда здесь, — Ангел показал мне вокруг меня.

- Это нелегко, — ответил я Ангелу.

- Поначалу нелегко, но потом будет легче, потому что ты не просил у Бога привести тебя сюда, но Бог Сам рукою моей привел сюда твою душу.

- Как же мне молиться теперь?! Ведь раньше я много лет почти непрерывно призывал имя Иисуса Христа. А здесь я уже не могу этого сделать ни единого раза.

- У Бога много имен, — услышал внутри себя я смысл Ангела моего, — здесь ты должен научиться говорить на ином языке; вот, слышишь ли имя Бога, которое я сказал тебе сейчас?

- Слышу. Это имя невыразимо никакими земными словами. Самое близкое значение имени Божия здесь звучало бы на земном языке так: «Родитель Нерушимого Покоя».

- Имена людей, Святых, Бога и имена Ангелов, также и имена демонов звучат здесь совсем иначе, чем в том месте, где ты был прежде.

- Да. В этом месте мне жалко даже демонов. Но я очень хорошо помню, что мне нельзя молиться об их помиловании, раз уж они сами не хотят помилования себе.

- Вот здесь поймешь ты, что Бог благоволит принимать молитвы только о тех, кто желает спастись.

- А как же молиться о тех, кто забывает Бога и о тех, кто совсем никак не ищет спасения своего, подобно демонам?

- О тех молись вот так, — Ангел показал как, но не разрешил разглашать смысл этой молитвы.

- Помни еще о том, — продолжил во мне свой смысл Ангел мой, — что здесь находишься не только ты один, но многие известные тебе на земле христиане, о которых ты думал раньше, что они слабой духовной жизни, иногда попадают сюда ненадолго душами своими.

- Как это происходит?

- Молитва их смешивается с Покоем, который дает им Бог. Тогда они смутно понимают внутри себя, что Бог благ и что Милость Свою Он подает не за труды, не за количество прочтенных ранее молитв, а просто так, из Любви к кающемуся грешнику.

- Что же должен делать я, чтобы никогда не покидать мне этого места Покоя?

- Ничего не сможешь сделать, но только Бог может содержать тебя здесь.

- Но ведь ты же сам сказал, что я должен что-то исполнить?

- Не исполнить, а стремиться исполнять непрерывно.

- Так что же?

- Заповеди Евангелия. Особенно память о Боге и о нищете духа.

- Вижу, что понимание и исполнение заповедей здесь совсем другое, чем я это понимал раньше, а то, что для меня ясно теперь, не может быть описано никакими земными словами.

- Здесь место начала обучения твоей души.

- Вот, вижу я, что хотел бы сказать тебе, Ангел мой: «Как хорошо нам здесь быть, давай сделаем две кущи…» — но не могу не только сказать, но даже и помыслить об этом.

- Если ты скажешь эти слова здесь, то они будут гордыми. Этими словами ты нарушишь тот Ненарушимый Покой, который ты и так получаешь здесь во всей своей полноте. Здесь нет ни одного земного слова, нет здесь и ни одного земного и гордого в своей основе чувства. Здесь все иное.

- Как же мне тогда здесь научиться обращать свой ум к Богу, раз здесь все иное?

- Не зря ли я убил тебя мечом Правды Божией, прежде чем доставил душу твою, сильно грешную, в это место? Научись слышать в себе голос Правды Божией, который Сам просит о помиловании твоем. Научись слышать и исполнять свои молитвы о всех тех, которых ты знаешь и любишь на земле, Духом Бога, но не голосом своей несмиренной души. Поначалу тебе будет это очень нелегко делать, но точно так же, как и малые дети не сразу учатся ходить, но помаленьку, так и ты должен мало-помалу освоить этот совершенно новый для тебя язык и совершенно новые для тебя чувства и молитвы. Если же ты сможешь не мешать всему тому, что Бог Сам делает внутри всех чувств и мыслей твоих, то со временем, обучив душу свою, ты приобретешь молитву, равную по силе молитве Самого Бога.

- Нелегкое для меня задание дал ты мне, Ангел мой, — сказал я свой смысл Ангелу своему, — вижу, что скоро искусству этой молитвы, наверное, не сможет обучиться никто. Сколько же времени мы уже здесь находимся с тобою?

- Здесь другое время. Здесь проходит невидимая твоему глазу граница между вечностью и временем земным. Поэтому Вечность здесь может длиться секунду на земле, а годы на земле здесь могут пролететь как одно мгновение.

- Значит, время тоже покорно Богу?

- Богу покорно все, кроме Него Самого, но Бог не имеет внутри Себя ни малейшей тени противоречия.

- Странное чувство испытываю я здесь, Ангел мой: вот прошло уже восемь лет, как мы поднялись с тобою в эту комнату лабиринта, а я, как мне кажется, не научился еще совсем ничему. Мне кажется, что я не стал ни умнее, ни лучше. Молитва, правда, идет как-то сама по себе. Никаких усилий к молитве здесь над своей душой делать уже совсем не нужно. Это как плыть по течению широкой мощной реки. Ничего, совсем ничего не надо делать со своей душой, а только лишь внимательнее прислушиваться ко всему тому, что производит в моей душе Бог.

- А вот теперь произнеси в душе своей земное имя Иисуса Христа.

Я произнес и преисполнился Священного Ужаса.

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного…!!!»

Каждое слово отразилось во мне с совершенно ранее мне не знакомыми силою и живостью.

- Вот в чем начало твоей жизни в следующих комнатах лабиринта твоей жизни, — услышал я смысл Ангела моего, — если ты проведешь отмеренные тебе Богом годы в покаянии перед Ним, в уединении сердца и в непрерывной молитве, то произнесенное тобою земное имя любого из Святых или имя земного человека будет Духом Божиим мгновенно соединять тебя с любым существом, хоть на Небе, хоть на земле, хоть в преисподней, в единое целое.

- Страшной силы дар.

Далее мне Ангел сказал нечто, что нельзя открывать никому из живущих на земле.

Время перестало существовать для меня, не стало рядом со мною и Ангела моего, но вот он опять спустя какое-то время пришел, но одежды его были такими, что я даже не сразу смог узнать его. Они были ослепительно белыми. Красота его одежд несказанно умножилась, но ум мой уже не обращал на это совершенно никакого внимания. Ум мой привык у красоте Ангельских одежд, которые теперь уже совсем не отвлекали ум мой от Богомыслия, потому что в каждой тончайшей молнии одежды моего Ангела я видел славу Божию и даже действие Самого Бога. Подобное зрелище не только невозможно описать никакими земными словами, но невозможно даже и понять земными чувствами, потому как там все по-иному чувствуется, по-иному понимается и совсем по-иному мыслится.

- По какому празднику такие одежды? — смыслом спросил я у моего Ангела. Впрочем, это не было дерзостью с моей стороны, но Ангелы подобны детям, они крайне просты в общении и чрезмерный этикет на Небе (как оказалось) вообще никогда не бывает в чести.

- Нет никакого праздника, Брат мой. Я всегда ходил в этих одеждах. Я никогда не меняю их. Меняешься ты, а не мои одежды. Когда же ты увидишь полноту славы одежды моей, которою от века одел меня Бог, то тело твое не выдержит той славы, что откроется тебе, а вся земля от славы одежды моей сгорит в мгновение ока и преобразится.

- Не желал бы я быть на стороне врагов твоих, Ангел мой, — сказал я смыслом.

- Ну вот, ты все лежишь и лежишь, как бревно, на своем диване. Вставай скорее и поторопись. Нам надо перейти в следующую комнату лабиринта твоей судьбы.

Памятуя уроки прошлых лет, я не стал рассуждать, что сейчас уместно, а что — нет, поспешно поднялся, взял моего Ангела за руку, и мы стали быстро подниматься над тем поселком, где я живу.

Наконец, и крыши домов оказались далеко внизу подо мною.

- Вот, смотри. Теперь ты ясно видишь всю землю и все дела, совершаемые на ней. В этой комнате лабиринта твоей судьбы ты должен будешь провести совсем немного лет. Это тоже будет началом следующего этапа твоего обучения. Но так как за последние двадцать лет молитв ты кое-чему уже научился, то здесь тебе будет освоится немного легче, чем в тех комнатах, в которых ты пребывал прежде.

- Это очень печальное место, — смыслом сказал я Ангелу, — потому как тут открываются вечные суды о душах человеческих.

- Все те, кто находятся в этом месте, должны соблюдать Святое молчание о всем том, что им Бог открывает здесь. Загробную участь тех, кто пока еще жив на земле, им знать совершенно неполезно.

- Я вижу здесь уже многое из того, что мне было ранее совсем неведомо. Удивительнее всего то, что все то, что я вижу сейчас, могли бы знать, наверное, почти все, кто сейчас не видит судеб Божиих при своей жизни, но не знают судеб Божиих только лишь потому, что мысли их пагубно привыкли почти непрерывно не помнить о Евангелии и о Боге.

- То, что видишь сейчас ты, просто и ясно для тебя как Божий день, но для них совершенно недоступно. Совсем никому не говори ни о чем том, что здесь откроется тебе. Они не смогут сделать из твоих гордых слов ни одного правильного вывода. Сила всех тех, кто находится здесь, не в словах, но в силе Духа их молитв.

- Хорошо. Чувствую, что мне не будет здесь легко и что сердцу моему и уму надо будет вновь, как и прежде, по-младенчески опять учиться ходить в совершенно новых для меня условиях. Но я буду стараться исполнить все то, что ты скажешь мне в этой комнате лабиринта моей судьбы. Одно меня только утешает немного: это то, что я, Бог видит, не напрашивался на это место, но ты сам привел сюда меня, Ангел мой, по повелению Божию.

- А теперь посмотри внимательнее на мир людей.

.

.

Глава шестая

.

.

Мир людей глазами Ангелов

.

.

- Знаешь ли, какими желают видеть Ангелы душу каждого человека? — спросил меня Ангел мой. — Молитвенными, радующимися прежде о Боге и только потом о всех прочих дарах Его.

- Для чего Ангелам такое желание о людях?

- В каждом человеке есть невидимый престол Бога. Престол Бога — это его сердце, в котором пребывает радость человека и все его стремления. В сердце человека всегда должен пребывать Господь своим Всесвятым именем, которое человек должен непрестанно произносить или сокровенно безмолвно, или же гласом души. Гласом души произносить имя Божие сложнее, чем просто всегда безмолвно внутри себя помнить о Нем, но глас души приносит более благодати человеку, чем его молчаливая память о своем Создателе. Тот человек, в сердце которого пребывает Господь, если со смирением несет все посланные ему Богом скорби и испытания, со временем начинает в себе отражать те свойства Божии, которые не дано отражать никому из Ангелов. Так захотел Бог, чтобы у грешного и немощного человека было некоторое преимущество перед всеми Его Ангелами, — это умение отражать те свойства Бога, которые не в силах отражать никто из Ангелов.

- Что же это за свойства?

- Свойства особой близости к Богу и свойства противоречия Богу.

- Первое понятно мне, а второе звучит для меня как кощунство.

- Бог ничего кощунственного не задумал о человеке, но дал человеку совершенно особое свойство, отличающее его от Ангелов Его, — это благочестивое противоречие Ему. Так что Бог может послушать и исполнить те желания человека, которые никогда не пришли бы на ум Ангелу.

- Как же мне использовать это качество в себе, что бы это не принесло вреда для моей души?

- Ты можешь просить Бога о том, о чем никогда не дерзнет попросить Бога Ангел. И Бог может исполнить эту твою просьбу даже как бы вопреки Своему собственному правосудию. Также в человеке, в отличие от Ангела, может отражаться благодать особая, которую могут получать Святые Ангелы, но не иначе, как только через человека и от человека.

- Святые Ангелы зависят от человека?!!! — удивлению моему не было предела.

- Сейчас не зависят пока. Но на Суде Христовом полнота славы Божией отразится в избранных Богом людях с таким величием и славою, что Святые Ангелы преклонят перед ними свои души и воздадут особую славу Богу, поставившего человека не во всем, но в чем-то особом выше вообще всех Ангелов. Не должно тебе удивляться этому, Брат мой. Бог пожелал, чтобы Ангелы смирились перед Его особою славою в человеке — и стало так, как повелел Создатель вселенной. Человек же не может при жизни своей ни помыслить о Боге, ни помолиться Ему, ни даже правильно покаяться перед Ним без помогающих ему в этом мириадов Ангелов.

- Но я не видел рядом с собою еще ни единого раза ни одного Ангела, кроме тебя.

- Это ничего не значит. Не знаешь ли ты, что ангелы всего мира, как Святые, так и падшие, все находятся внутри твоей души? Нет ни одного из них, кто был бы вне тебя.

- Я не знал этого, Брат мой.

- Верь тому, что я сказал тебе, и сумей правильно воспользоваться тем знанием, что я только что открыл тебе.

- Как я могу правильно воспользоваться этим знанием, которое свидетельствуешь ты мне?

- Знай, что в душе каждого человека происходит непрерывная, самая жестокая война между Ангелами Света и ангелами тьмы. Вот, смотри сам.

Открылась мне тайна того, что происходит в душах каждого из людей, и великого удивления исполнилась душа моя. Оказалось, что нет ни одного человека на этой земле, в котором бы не проявляли своего действия Ангелы Божии и демоны. Когда же взглянул я внутрь себя, то ужаса исполнилась душа моя, потому что предельно ясно понял я, что только Милость Бога моего и молитвы мириадов Святых Ангелов о мне спасают меня от непрерывного служения дьяволу, который всегда с огромной радостью ждет прихода моей души к нему.

- Вот, — сказал я, — вижу я теперь ясно, что человек не выше Ангелов Святых, но полностью зависит от них…

- А вот теперь что видишь ты?

- Вижу, что Бог исполняет такие молитвы человека, о чем Ангелы даже не подумали бы просить Его, и ясно понимаю теперь, почему Господь воплотился в тело и душу человека, но не воплотился в Ангела.

- Правильно. Полноту Божества не может отражать Ангел, но только человек. В этом должно быть смирение между Ангелом и человеком — в любви и во взаимном признании каждого из сотворенного Богом Святого много более совершенным, чем он сам.

- В том, что ты совершеннее меня, я вижу, но в чем природа человека совершеннее Ангелов, я пока не знаю.

- Вот, смотри.

Ангел мой открыл мне тайное знание того, в чем человек совершеннее Святых Ангелов, так что я весьма сильно этому удивился. Оказалось, что источники особого блаженства Святых Ангелов Бог благоволил поместить внутри сокровенности души и сердца человеческого, изменить которое (сердце) для человека очень нелегко. Бог мог бы дать полноту блаженства Святым Ангелам, минуя природу человека, но Он не захотел этого. Поэтому к Святой покаявшейся душе человека совершенно особо благоволит и совершенно особо льнет природа Святых Ангелов, так что пребывают Святые Ангелы в душе и теле таких людей и черпают из нее источник особого для себя сокровенного наслаждения энергиями Божества Христова. Когда же увидел я (большее нечто) о взаимозависимости Святых Ангелов и тела человека, то пришел в великое изумление, так что и ум мой сокровенно прекратил свое обычное течение и полностью остановился во всех помыслах моих. Понял я сокровенную природу Святого человека и Святого Ангела, и что один должен пребывать в другом, как некая драгоценная вода в не менее драгоценном сосуде. Сосуды — это Ангелы, а вода — это человек. То есть без Ангела человек не может помнить о Боге и молиться Ему Свято, а без человека Святые Ангелы не могут утолить в Боге полноту Святой потребности их души.

- О, какое великое смирение, — в Священном исступлении вскричала душа моя… — Совсем немного, и я полностью утрачу смирение свое.

- Есть Святое Безумие, известное человеку, но неизвестное Святым Ангелам. Когда человек по действию Божию впадает в это Святое безумие, он становится юродивым Христа ради, этот тот самый избранный редкий вид Святых, которые очень редко рождаются на этой земле, но их поведение и их дух по повелению Божию не имеют тех внешних признаков смирения, которые должны иметь в себе всегда все верующие Богу люди. Если не юродивый скажет Богу: «Люблю Тебя и хочу быть с Тобою, Всевышний, как единое целое», — то не Бог войдет в душу такого гордеца, но дьявол, за его дерзость и за безумное преждевременное желание чистоты, на которую неюродивые совсем никак неспособны. Юродивый же способен любить Бога и требовать от Бога единения со своей, хотя и нечистой, душою, но юродивые делают такое прошение не своею силою, но силою Бога, действующею внутри их душ.

- Вот, Ангел мой, ясно вижу я теперь, что ничего Святого внутри человека не должен делать сам человек, но Дух Бога должен совершать внутри человека все.

- Сокровенное видишь ты, брат мой, но помни, что не многим полезно видеть то, что сейчас ясно видишь ты, потому что тот, кто думает об этих вещах умом, не очищенным полнотою смирения, впадает не в Священное безумие, но подпадает под особое действие дьявола, который светлыми видениями может обманывать тысячи и даже миллионы покорных ему несмиренно думающих о себе людей, как это и происходит у еретиков-протестантов и у всех подобных им гордых сектантов, отпавших от полноты истины, но и в них благодать Божия находит самое малое для себя место. Святые же не могут быть вне тела земной Церкви Православной. Помни об этом хорошо. Только Православию дана полнота владения тайнами благодати Божией, а всем прочим Бог дает лишь крайне малую часть благодати Своей.

- Думаю, что очень мало людей взыскуют Святого безумия в Боге так, чтобы могли они очиститься этим Священным безумием от многой своей несмиренной скверны.

- Нет. Неправильно ты видишь, брат мой. Вот всего на одно мгновение я дам тебе возможность увидеть мир так, как видят его Святые Ангелы.

Это было чудо, величайшее всех чудес. Я увидел всех людей исполненными великой и Всесвятой благодати Божией, так что даже в исчадии и полноте человеческого зла, в антихристе увидел я особое обилие благодати Божией, но он ,несчастный, использовал эту особую, данную ему Богом благодать только во зло себе и всем тем, кто станет служить ему. Вот, даже в бесах я увидел обилие Божьей благодати, но и они использовали ее во зло, точно так же, как и самоубийца использует данную ему Богом веревку для своего безумного удушения. Полнота благодати и Милости Божией, как оказалось, пребывает в каждом человеке, живущем на этой грешной земле. Мне было весьма приятно видеть это всемилосердие Божие, пребывающее даже в самых закоренелых преступниках, но Бог никогда не смешивается ни с чьим злом. Зло же в природе каждого человека было сугубо сокровенным, так что и Святые имели в Себе всю полноту сокровенного зла всего человечества, но победили ее в себе полнотою покаяния и полнотою смирения, прийти к которым дано совсем немногим людям на земле. Так же познал я, что на Небо попадают не только одни совершенные христиане, но и христиане несовершенные, но по молитвам других Святых, потому что на Небе царствует Любовь.

- Как жаль, — сказал я Ангелу своему, — что людям не дано видеть полноту благодати Божией, пребывающей в них.

- Они видят эту благодать, но понимают ее по-своему, пагубно забывая о том, что только от Бога может исходить всякое истинное благо и что без Бога ничто не в пользу человеку.

- Любя людей, Святые Ангелы смиренно почитают непостижимые действия Бога в человеке. Вот вижу я, как сильно отличается мир людей, который открываешь мне ты, Ангел мой, от всех тех представлений о людях, что я принимал ранее внутри себя за правильные и истинные.

- Без Бога человек не может видеть весь мир исполненным Божиего милосердия. Также и гордость человека укрыта от всех тех, кто сам ничего не желает знать о тайнах Ангельского мира. Вот, смотри теперь сам. Прошло уже четыре года, как я поднял тебя в эту последнюю комнату лабиринта твоей судьбы.

- Значит, уже выход?

- Нет, не сейчас. Суд Божий определил тебе иное. Теперь уже ты сам будешь заходить в любые из комнат лабиринта своей судьбы и пребывать там ровно столько времени, сколько сам пожелаешь. Захочешь словом призывать имя Иисуса Христа, да благо тебе будет, так как это весьма Святое и страшное дело — моление и молитва Святым именем Иисуса Христа. Захочешь безмолвно призывать имя Божие — да благословит твое смирение Господь. Захочешь видеть Святых лицом к лицу и сказать им нечто — да сделает Господь все пути твои прямыми и сокровенными. Захочешь о ком помолиться сокровенно из ближних твоих — да поможет и в этом тебе Господь. Вот, я удаляюсь теперь от тебя, потому что ты был послушен все эти годы смирению моему и весьма многому сумел-таки, по Милости Господней, обучиться.

- Стой, не уходи пока, — совсем несмиренно схватил я за руку Святого Ангела-Хранителя моего, — еще об одном прошу тебя, сделай мне милость, знаю, что без тебя я не смогу этого.

- Что хочешь ты, чтобы я сделал для тебя?

- Вот, мы прошли с тобою уже почти все изгибы лабиринта моей судьбы. Успею я еще насладиться той свободой хождения по лабиринту, что даешь мне теперь ты по повелению Божию, но хочу попросить тебя о некоем чудном и страшном, да не прогневается на меня Господь. Хочу я, — я немного помедлил, — увидеть мир глазами демонов.

- Страшное просишь ты, — ответил мне Ангел мой, — но нет ничего невозможного в том, что ты просишь. Молись пока. Вот, я удалюсь, но потом вернусь и ты сможешь на короткое время увидеть весь мир глазами демонов.

.

.

- Э, нет! Так дело не пойдет, — со страхом ответил я, — разве я знаю, что может произойти с моей душою, если я на короткое время соединюсь своим духом с прародителем древнего зла? Боюсь, как бы мне это «короткое» время не аукнулось вечными страданиями за гробом.

- Разумно ты рассудил. Сегодня я тебе открою такие тайны, о которых мало кто из людей знает и очень мало кто из людей всерьез задумывается об этом, между тем как все Святые без исключения, с великим о себе смирением и со многими слезами покаяния исповедовали свою бесконечную греховность перед Богом.

- Это да, — ответил я Ангелу, — я и сам многого в этом вопросе не понимаю и не осознаю.

- Не понимаешь и не осознаешь только лишь потому, что ты ранее всегда пытался думать о своей греховности своим умом, а об этом надо думать не умом, но верою и молитвою к Богу и молитвою к Его Святым.

- Как это?

Я был в недоумении.

- Так. В духовной жизни не просто много тайн, а вообще все есть тайна, и это хорошо, потому как ни нам, Ангелам, ни вам, людям, в мире непрерывных тайн не скучно жить.

- Все бы хорошо, — со вздохом сказал я, — только вот если бы еще и не держать ответ перед Богом за совместное участие вместе с дьяволом в тайне беззакония.

- Тайны беззакония бесчисленны, но сегодня я раскрою тебе некоторые из них, потому как пришло время для тебя, чтобы ты услышал это.

- Хочу слышать все то, что ты скажешь мне.

- Многое из того, что я скажу тебе, тебе непросто будет понять, но еще труднее тебе будет непрерывно содержать все сказанное мною в твоей памяти.

- Я буду стараться все запомнить, и потом, по мере моих сил, исполнить, Ангел мой.

- Во-первых, для того чтобы победить дьявола, нет никакой нужды слишком подробно знать все тонкости его козней.

- Отчего так?

- Вот, представь себе, — сказал мне Ангел, — идешь ты по дороге и вдруг чувствуешь на себе груз, который тяжело тебе нести. Посмотришь назад, а на спине твоей увидишь тяжелый, весьма неприятного вида камень. Что станешь делать ты, если останавливаться в пути нельзя?

- Сброшу камень и с оставшимися силами продолжу путь.

- Так и с грехом. Когда поймешь в себе грех как грех, надо просто покаяться в нем и не исследовать слишком подробно все те пути, которые привели тебя ко греху, но идти дальше, не изучая подробностей устроения камня.

- В том, что ты сказал, нет ничего сложного.

- Сложно для понимания человека не это. Сложно человеку понять и поверить в то, что внутри его души, внутри всех его чувств и внутри каждой его мысли абсолютно всё, абсолютно все прошения его к Богу, само покаяние человека и все, что есть в ЛЮБОМ человеке Святого, хорошего и доброго, есть ВСЕГДА САМАЯ наиполнейшая тьма и грех перед Богом.

- ????!!!! — я с крайним недоумением смотрел на Ангела моего, но он молчал и ничего не говорил мне в ответ.

- Отчего это так? Для чего? И как может избавиться человек от этой бесконечной, все внутри него охватывающей, от взора многих глубоко сокровенной тьмы в нем?

- Это для того, что бы человек смог полностью покорить всю свою (о всем гордую) волю непостижимой благой воле своего Создателя. Ведь если человек не будет считать себя разумным ни в чем, то он с легкостью полностью утратит свою гордую самостоятельность, приобретет полноту смирения и окажется способным внимать Тому, Кто выше всякого разума не только человеческого, но и Ангельского.

- Это так, — ответил я Ангелу, — помню, как однажды в монастыре, будучи послушником, я сказал сам себе: «Ведь я действительно не понимаю совсем ничего в духовной жизни и никого из братий я уже не сужу». Сразу же же после того, как только я искренне от всего сердца сказал себе это, все сильные искушения оставили меня, потому что я уже совершенно честно не почитал себя духовно грамотным человеком.

- К Богу приближает не начитанность Святыми книгами, а нищета духа, которая предельно проста и непостижимо сложна одновременно.

- Как это понять, «предельно проста и непостижимо сложна одновременно»?

- Нищета духа проста, потому что не умом, но простотою веры надо принимать то, что полнота постижения добра и зла никогда не будет доступной человеку, но только Богу, Который один только предельно ясно знает, что есть истинно хорошо. А непостижимо сложна нищета духа, потому что ее подает в дух избранных Своих Сам Бог, ни одно из действий Которого не является полностью постижимым ни для кого.

- Если я правильно понял тебя, Ангел мой, то та нищета духа, что вкладывает в мою душу Сам Господь Бог, тоже есть полнота тьмы перед Ним!?

- Неправильно ты думаешь! Так думать нельзя, — Ангел мой поднес свою белую сверкающую Небесным светом солнцеобразную руку к устам моим, желая, чтобы я больше никогда не повторял эти слова, — Бог НИКОГДА не вкладывает НИЧЕГО нечистого в творения Свои.

- Откуда же тогда берется та полнота нечистоты, о которой только что ты сказал, что она всегда пребывает и всегда будет пребывать во всех моих чувствах и во всех моих мыслях?

- Эта полнота нечистоты берется от того, что во всяком человеке, даже в самом Святом, есть неуничтожимая склонность примешивать внутри себя ко всему тому Святому, что вкладывает в душу человека Бог, всегда бесконечную тонкую примесь своей всегреховности, ограниченности и нечистоты.

- Верою принимаю, и Дух Божий свидетельствует мне, что сказанные тобою, Ангел мой, слова есть истина и полнота истины.

- Бог устами Евангелия от Иоанна говорит человеку о том же: «Если кто скажет, что нет в нем греха, тот лжец есть, и нет в нем никакой истины».

- Но для чего именно все чувства в человеке бесконечно греховны перед Богом? Почему это происходит всегда? Почему нет в человеке ни одного такого мгновения в его жизни, которое не требовало бы от духа человека всегда сугубой, всегда особой и всегда непрерывной благодати покаяния? Я много раз читал об этом, самом удивительном, мне думается, качестве человеческой души, но нигде не находил ответа: для чего это попустил Бог?

- Знаешь ли ты, Брат мой, — глаза Святого Ангела моего смотрели в глубь моей души ласково и проникновенно, — что ты просишь от меня такого ответа, который сейчас не сможешь ты вместить? Но вот увидишь, как скоро придешь ты в ту меру, когда сможешь ты без вреда для своей души услышать ответ мой, тогда я немедленно открою тебе все то, что только повелит мне открыть для тебя Бог.

- Помолись Богу, чтобы Бог открыл мне это сейчас, а не потом, — со смирением, но очень решительно и твердо попросил я Ангела моего.

Ангел возвел очи свои на Небо и так стоял молча, некоторое время молился.

- Вот смотри, что повелел мне открыть для тебя Бог. Каждый человек, хочет он того или нет, но он невидимо связан с грехами и греховностью всего человечества в целом, но более тесно он невидимо связан с грехами своего рода по плоти и по духу.

Я не понимал, что могут означать для меня «родственники по духу», но боялся перебить речь Ангела моего.

- Грехи всего человеческого рода и даже грехи падших ангелов, — продолжал свою плавную речь Ангел, — непрерывно отражаются в каждом человеке и самым непосредственным образом прикасаются к всем его словам и ко всем его молитвам к Богу и ко всем чувствам всех людей, живущих в этом мире. Долг любви есть каждому христианину непрестанно бороться внутри себя с силою любого греха, возникающего внутри его, не исследуя тех путей, какими именно путем входят в человека бесконечные грехи всего мира. Христиане веруют в то, что все, что внутри их душ попускает Бог; премудро, справедливо и весьма Свято. Так происходит искупление ВСЕГО мира в душах Святых, которые были исполнены благодатью их покаяния до самого последнего их вздоха.

- Я все понял, Ангел мой, — сказал я в изумлении, — мне больше не нужны никакие слова. Почему же ты раньше не сказал мне всего этого?

- А ты просил меня об этом?

- Ангел мой. Молчать бы мне всегда перед тобою, но Святость твоя, простота твоя и более всего — Небесная Любовь твоя не дают мне молчать.

- Вот, смотри теперь на землю и убедись сам в том, что только недостаток покаяния в людях делает их несмиренными и неспокойными, осознанными и неосознанными рабами дьявола.

Ангел раскрыл подо мною земное небо, и я увидел сокровенные судьбы многих знакомых и незнакомых мне людей.

.

- Смотри, как дьявол управляет послушными ему душами. Престол души человека он наполняет желанием разных предметов и целей, ненужных человеку для его жизни в вечности; он внушает человеку, что без этих предметов и вещей человек якобы не сможет жить. Сам же дьявол при этом укрывается от ума тех, чьими сердцами он тайно обладает в течение всей их жизни.

- Печально то, что люди эти совсем не чувствуют того, какой Суд их всех ждет за гробом. Духовные тайны им неинтересны, слова Евангелия для них — ничто. Многие из тех, кем тайно от их разума правит дьявол, совсем не злые люди, но глубокой веры в них нет, сердце их неспособно к молитвам живым и искренним. Судя по всему, это живые трупы для Неба.

- Они потому живые трупы для Неба, что не ищут БЛАГОДАТНОГО,полного перерождения своей души по образу Иисуса Христа, но думают угодить Богу добродетелями падшими, безблагодатными, человеческими. Я показывал уже тебе, как надо молиться о таких людях. А вот, смотри, что происходит с теми, кто приходит к искренней вере в Бога, но полноты своей греховности не понимает и не исповедует. Враг наполняет ум несмиренных, многие из которых не лишены внешнего образования, гордым знанием Святых канонов и Святого писания, но враг лишает их сердце полноты покаяния и все внутри них извращает. Самое тяжелое гордому человеку — это искренне и честно сказать самому себе: «Я ВЕСЬ ВСЕГДА полное ничто есть…»

- Казалось бы, что проще?!

- Это для тебя просто, — сказал мне Ангел, — признавать полноту своего во всем неразумия перед Богом, но гордый человек не судит ни себя, ни ближних своих благодатью искренней смиренной молитвы. Гордый всех и вся судит своим умом, а от этого все беды. Вот, смотри, что происходит, если человек не признает полноту своего неразумия перед Иисусом Христом. Дьявол наполняет души таких людей мнимо чистотой и мнимо Святыми чувствами к Богу и сам же возбуждает в них экзальтированную радость, якобы духовную, и внушает всем тем, кто ему верит, что они уже спасены, очищены Иисусом Христом и что души уже находятся в непосредственном общении с Богом; а эти бедные гордые люди совсем не видят того, что нет в них нищеты духа и нет благодати непрерывного покаяния, а там, где нет непрерывного(о всем в себе всегда) покаяния, там нет чистоты и безмолвия ума, там нет смирения, нет там и полноты очищения. Полнота же очищения возможна только для тех, кто идет путем Святых — путем непрерывного покаяния.

- Вижу, Ангел мой, — сказал я, — что доверие своему уму и недоучет того, насколько глубоко и и даже НЕПРЕМЕННО бесконечно душа КАЖДОГО человека при его жизни в теле поражена грехом, многих подводит под искушения неожиданные и сильные, так что не понимают они, откуда на них искушения приходят.

- Ты знаешь секрет того, как я учил тебя молиться о таких прельщенных людях.

- Да. Ангел мой, я помню это хорошо. Если я не буду искренне считать себя прельщеннее и немощнее разумом, чем все те прельщенные, которых видит сейчас дух мой, то Бог не примет ни одной моей молитвы о них, но вменит мне все мои молитвы о прельщенных в гордость и в осуждение.

- Молитвами гордых непрестанно движет дьявол, но не Господь. Имя Божие употребляют многие гордые, но тех, кто не вменяет самого себя и ВСЕ свои молитвы перед Богом в полноту нечистоты перед Ним, Бог не слушает, хотя бывает, что нечто исполняет по их прошениям, чтобы не сказали они потом Богу: «Вот, мы молились Тебе, но Ты не исполнил для нас совсем ничего». Ты же поступай, как я учил тебя. Не вызывай внутри себя чувства сильного покаяния, потому что в покаянии сильном и необыкновенном легко укрывается демон гордости и высокого мнения о себе, чего очень не любит Господь. Правильно кающийся кается непрерывно, но видит непрерывное покаяние свое именно как полноту нечистоты и мерзости перед Богом, хотя покаяние его непрерывно подает ему Бог.

- По опыту я знаю, Ангел мой, как радуется душа моя, когда видит она себя саму полнотою (всегда о всем) нечистоты перед Иисусом Христом.

- В душах же гордых, Брат мой, все происходит с точностью до наоборот. Они видят себя самих преисполненных благодати и истины, а истины в них нет совсем никакой, потому что там, где нет нищеты духа, там, где нет искреннего признания себя самого полнотою тьмы и зла, там нет совсем ничего истинного пред Богом. Видя себя великими пред Богом, некоторые прельщенные бывает, что много молятся и постятся и, как им думается, что приближаются они своим молитвами к Богу. Смиренный же, даже если сутки простоит в непрестанной молитве, скажет: «Не молился я сегодня истинной молитвой ни одной минуты, но смердел грехами моими непрерывно перед Богом моим». Души прельщенных сатана наполняет множеством планов их мнимого будущего «угождения Богу»; в душах же смиренных нет совсем никаких гордых планов даже и на час вперед, но есть терпение всех тех внутренних и внешних скорбей, что пошлет им Господь. Все гордые желают, чтобы Господь возвеличил их некими великими делами ради Господа; смиренные же, склоняясь перед непостижимостью Суда Божия о всех, очень редко когда вмешиваются в события внешнего мира. Гордые желают быть известными и почитаемыми; смиренные ищут только духа покаяния, который веселит их, а слава человеческая для смиренных — ничто. Гордый, бывает, что желает много говорить с ближними своими о Боге, смиренный же искренне считает себя самого неразумнее и глупее гордых и молится о них Богу, Бог же принимает молитвы его. В душе смиренного непрерывный великий живой покой, который непрерывно подает ему Господь и отсутствие суждения о всех, потому что внутри смиренного живет не судящий, но Милующий Господь. В душе же гордых нет покоя, но множество «великих», по большей части, всегда несбыточных идей «угождения Богу». По внешнему же поведению невозможно понять, кто смирен перед Богом, а кто — нет. У Бога было множество Святых, которые вели себя внешне несмиренно, но ими двигала благодать, так что смотри, Брат мой, не суди поспешно даже явного еретика, но со смирением о себе молись о всех, потому что твое основное оружие — это твое личное покаяние в непрестанной греховности твоей и молитва, но не множество твоих слов, сказанных твоим ближним. Слово — не твой путь.

- Хорошо, Ангел мой. Все слова твои так сладостны сердцу моему. Они наполняют дух мой великим покоем и немечтательностью о всем. Устал я уже видеть дела дьявольские и человеческие, так хочется отдохнуть в благодати непрерывного покаяния о себе и в благодати безмолвного призывания Священного имени Божия.

- Бог да пусть благословит весь дальнейший путь твой, Брат мой.

С этого времени началась у меня свободная жизнь. Ангел же Божий уже не водил меня по лабиринту моей жизни, но покинул меня. А я более всего возлюбил безмолвие и покаяние в непрестанном болезненном сокрушении своего сердца.

Тот же, кто читал эту мою повесть, пусть помолится о мне, о грешном тяжелоболящем рабе Божием Сергии, потому что нет в этом мире такого греха, которого не попустил бы быть причастными душе моей и телу моему Господь и Бог мой Иисус Христос, Ему же Единому слава во веки.

Заключение

Во избежание недоразумений духовного характера, искренне прошу учесть всех тех, кто читал это мое произведение, повесть «Лабиринт», что мои «беседы с Ангелом» — это литературный прием рассуждения на не всегда простые для понимания духовные темы. Да, пещера была, и сейчас она на Алтае никуда не делась. Да, мое общение с демоном в пещере было именно в точности таким, как я и описал его. Да, потом я сошел с ума, и мне понадобилось после этого злосчастного со мною приключения около десятка лет непрерывных молитв, покаяния и частого причащения Святых Христовых Тайн, чтобы ко мне смог вернуться мой разум. Но мой «разговор со Святым Ангелом» рожден моим писательским воображением…

Еще раз искренне прошу молитв о моей тяжкогрешной душе.

Недостойный и безумный Сергий.

Вернулся Ангел и стал умолять Бога, чтобы тот дал ему образ человеческий и позволил жить на земле.

И так, и сяк пытался Бог образумить Светлого Ангела.

Понял Бог, почему Ангел на землю просится и говорит ему, — не ангельское это дело пылать любовью к земной женщине.

Ангел от тоски стал белее белого.

Бог был добр, не выдержал он страданий своего Ангела — дал ему образ человеческий.

Спустился Ангел на землю в образе прекрасного юноши.

Предстал пред возлюбленной и признался ей в своих чувствах.

Очень удивилась красавица. Видит она юношу в первый раз, а он сразу в любви объясняется. Не поверила она ему. Ведь не знала она, что незримый витал Ангел над нею и любил ее всей душой своей ангельской.

Посмеялась красавица над Ангелом, посчитав его странным юношей, и пошла своей дорогой.

И понял тогда Ангел, что нужно совсем человеком становиться и осваивать образ жизни человеческой.

Ох, и нелегко ему пришлось! Но Ангел был добр и внимателен. Вскоре появились у него друзья, и с соседями он подружился, и на работе, которую он себе нашел, все его любили и уважали.

За девушкой своей Ангел наблюдал издали, ходил за ней следом, но так, чтобы она его не видела.

Прошел год. И Ангел снова решился подойти к возлюбленной.

Узнала девушка странного юношу и на этот раз не прогнала его. Согласилась с ним встречаться.

Обрадовался Ангел, глаза его засияли ярче двух солнц, губы тронула ласковая улыбка, и предложил он ей руку и сердце свое ангельское.

Но девушка сказала, что торопиться не стоит, они еще знают друг друга плохо. Можно сказать, только познакомились.

Стали они встречаться.

Ангел точно на крыльях мчался на свиданье к назначенному часу, а девушка не спешила...

Но он терпеливо ждал любимую и не роптал.

Дарил ей самые красивые цветы и самые сладкие конфеты.

Цветы красавица брала, а сладостей не любила. И отдавала их своей старенькой бабушке.

Бабушка конфеты ела и Ангела поминала, конфеты нахваливала, — какие сладкие, какие мягкие, точно тебе их и впрямь самый настоящий ангел подарил.

А красавица в ответ только смеялась.

Была она избалованной и капризной, и не всегда была добра к любящему ее Ангелу.

Но он все прощал ей. Такова была его ангельская любовь.

Надеялся Ангел, что хватит его любви бескрайней и бездонной на двоих.

Но красавица остыла к нему.

Другой ей приглянулся, и стала она с ним встречаться. А про Ангела и думать забыла.

Если же он на глаза ей попадался, а тем паче, молил вернуться к нему, злилась красавица ужасно! Кричала на Ангела и ногами топала.

Затосковал Ангел от любви своей безответной, да так сильно, что истаяло его тело.

И стал он вновь бестелесным Ангелом небесным.

Взял его Бог на небо и стал любить пуще прежнего.

Очень Бог надеялся, что Ангел утешится, позабудет свою возлюбленную.

Но бедный Ангел до сих пор на землю смотрит и за любимую свою молится. И желает он счастья ей. Пусть не с ним, пусть с другим, но жила чтоб она во здравии и радости.

А там, где Ангел слезы проливал, где упали слезы его чистые, распустились голубые цветы.

Нежнее небесной сини их лепестки, а посередине золотой глазок.

На солнце цветы те не выцветают, ни от каких дождей тускнее не становятся.

Люди назвали те цветы — ангельские слезы — незабудками.

Посмотришь на них, и вспомнишь обо всех, кого нет рядом. Помни! Не забывай!

Ангельская слеза. Голубая незабудка.

Когда отец Лонгин решил основать обитель в Катунаках, он взял с собой обретённую в воде икону, получившую название «Госпожа ангелов».

Примерно в середине XIX века он построил небольшую келлию, затем к нему пришёл монах Ефрем, молодой, энергичный и трудолюбивый.

Оставив свою родину – Фивы, он предался аскезе, возвёл церковь и отстроил всю пустынь.

Уделье Катунаки, похожее на огромное каменное объятие, распростёртое над Эгейским морем, находится на юго-западном побережье Святой Горы Афон.