Команда Света 11-22
Портал вознесения. Форум Духовного роста и СамоСовершенствования.
Сайт-агрегатор эзотерических знаний.

вот и пришло время

«Традиция (от лат. Traditio – передача) - передача духовных ценностей от поколения к поколению; на традиции основана культурная жизнь.
Традицией называют также то, что передают; в то же время все, что на традиции основано, называют традиционным».
(«Философский энциклопедический словарь» М. 2002)
Существуют разночтения в понимании термина «Западная Традиция» у таких авторов, как Рене Генон, Валентин Томберг, Дион Форчун, Алистер Кроули и др.
Я далее буду опираться на то понимание Западной Традиции, которое предлагает Валентин Томберг в своей книге «Медитации на Таро: путешествие к истокам христианского герметизма» (Киев. «София» 2000.)
В приводимом ниже кратком ознакомительном курсе я, как составитель, поставил задачу познакомить читателя с выдающимися представителями (и основами их учений) более чем трехтысячелетней западной цивилизации, внесшими в развитие и передачу Традиции значительный мистический, гностический, философский и преобразующий вклад. Ввиду краткости курса, множество замечательных людей осталось за его рамками. Возможно, я восполню, со временем, эти пробелы, внеся дополнения к данному курсу.
Основной задачей составления Лекций мне видится ознакомление читателя с мировоззренческими, мистическими, гностическими и религиозными корнями Традиции. Так как данную интернет-страничку посещают, в основном, люди, интересующиеся вопросами самопознания, психологии и эзотеризма, мне кажется, что осознание истоков и динамики развития Традиции поможет хоть сколько-нибудь избавиться от мозаичности и разрозненности представлений в этих областях, а также более трезво выбирать направление своего собственного развития, в условиях появления многочисленных ныне «эзотериков», открывающих «велосипед» и создающих собственные «системы знаний» и «учения», лишенные корней и ведущие лишь от одних иллюзий к другим. Стоит заметить, что действительно серьезные представители эзотеризма прошлых лет и столетий не гнушались тщательно изучать труды древних мистиков, классиков философии и теологии.
Я буду рад, если читатель, ознакомившись с Лекциями, решит получить более развернутое образование в этой сфере и возьмется за изучение богатейшего наследия, оставленного великими представителями философии, религии и мистики, обратившись к первоисточникам.
Возможно, также, что читатель с более глубоким уважением сможет отнестись к христианскому мировоззрению. В среде «эзотериков» сейчас преобладает скептическое и зачастую негативное отношение к христианскому мировоззрению, основанное исключительно на незнании предмета. Надеюсь, что для кого-то Лекции восполнят и этот пробел.
В сущности, мой труд в составлении Лекций был невелик и состоял лишь в попытке непосредственного – мистического проникновения в предмет, более или менее глубоком ознакомлении с различными текстами, выписками и цитатами. Более половины великих личностей, представленных в Лекциях, можно найти в современных учебниках по философии. Вклад составителя заключался лишь в отыскании преемственности линии Традиции и показания диалектического процесса развития Традиции.
Еще один важный момент: когда многоаспектные учения сокращаются до «выжимки» краткого реферата, субъективное влияние и окраска Лекций доминантами составителя неизбежна, что я также прошу принять во внимание, еще раз напоминая, что задача Лекций – прежде всего, - мотивирующая к самостоятельному изучению первоисточников.
( Составитель – Влад Лебедько 27.1.2003)

Считается, что Гермес первым в нашей цивилизации постиг истину о мире и записал ее для людей. Его биография и жизнь неизвестны. По этому вопросу до сих пор ведутся споры. Гермес Трисмегист означает Гермес Трижды Величайший. Мы имеем дело не с одним, а с тремя. Первый — небесный — зримый Бог, воплощенный в планете Меркурий. Он сыграл важнейшую роль в антропогенезе. Второй — учитель, пророк, ясновидящий — земной Бог, обучавший Изиду и Гора. Третий — автор герметических книг, родоначальник герметической философии. Три эти личности различны, но идентичны по своей сути. И в каждой своей ипостаси они достигали вершин, становились величайшими.
Герметическая философия строится как философия знания-гнозиса. В этом ее отличие от любой религиозной системы, основанной на вере, то есть на некоторых особых состояниях человека, вызываемых теми или иными факторами макро- или микрокосма. Знание имеет конечной целью обожествление человека. Знание обладает важнейшей и моральной и теологической функцией. Долг человека — постижение Бога. Благочестие тождественно знанию Бога. А зло тождественно незнанию о нем. Причем это не просто человеческое зло, а метафизическое и сверхприродное.
Бог желает быть познанным и стремится к этому. Такова была одна из его целей при создании человека. Состояние знания достигается двумя путями: Откровением и Посвящением. Основа Откровения — акт «видения» (нетелесным глазом). Посвящение — это передача знания от учителя к ученику. Посвящение не выражается в словах, хотя вся герметическая философия выражается в словах, но эти слова не всегда понятны и ясны. Далеко не все могут понять их простой смысл. Для непосвященного изложение кажется двусмысленным или бессмысленным.
Согласно Гермесу, в основе творения Космоса — три элемента. Первый — архетипический эйдос, он же прекрасный Космос. Второй — божественная воля, узревшая этот прекрасный Космос и решившая воплотить его. Третий — влажная субстанция, тьма, материал, из которого был создан Космос. Она представляет первооснову четырех стихий и была разделена силой божественного Логоса — слова. Был произведен на свет ум — Демиург, вместе с Логосом они сотворили природу и семь планет — правителей Космоса, и привели мир во вращательное движение. Так возник Космос, то есть второй Бог.
Далее наступил антропогенез. По образу и подобию Бог сотворил человека, двойственное существо, духовное и телесное. Цель создания человека так же двойственна, как и его природа. Как бессмертное духовное существо, он предназначен для созерцания Бога и Космоса, ибо без зрителя сцена космогенеза в глазах Бога теряет смысл. Но так как человек смертен, его функция — управление земным миром. Цель человека в нашу эпоху — самопознание, которое должно привести к Богопознанию.
В герметической космологии выделяются три сферы: сверхнебесное, небесное и земное. В сверхнебесном правит трансцендентный Бог, Отец, Творец, Благо. Он познается двумя способами: апофатическим (отрицательным) и катафатическим (положительным). Апофатика в применении к Богу такова: Бог бессущностен, невидим, непознаваем. Он нерожден. Тем не менее, Он в высшей степени явен, ибо Он есть чистая энергия, чистое действие. Все остальное — Его эманации. Катафатические определения Бога: Он бестелесен, но энергия Его пронизывает все тела, отсюда - Он всетелесен; Он нерожден, у Него нет страстей, Он благ, более того, благ только Он. Так как Он бессущностен, Он не является ничем определенным. Но Он же оказывается всем. И всем в качестве причины этого всего, не будучи отцом и матерью, Он порождает все. Бог бессмертен, значит, вечен, непричастен времени.
Первая Его эманация - есть «второй Бог», Космос, небесное. Он бессмертен, то есть бесконечен. Вечность здесь эманирует в форму временной бесконечности. Небесным сводом управляют семь правителей, небесных Богов (видимые их проявления — Солнце и планеты). Земной мир — это низшая сфера, правитель его — человек. Здесь правит закон рока, чередование рождений и смертей. Другая черта земного мира — тленность. С неизбежностью наступит время, когда человеческие нравы падут. Тогда в мир придет Бог, чтобы восстановить его. Но пока это время не настало, в нем царствуют люди.
Гермес является, также автором величайшего гностического текста – «Изумрудной Скрижали», где в символической и аллегорической форме выражена предельная Истина, доступная человеку. Наиболее известен второй постулат «Изумрудной Скрижали»: «То, что находится внизу, аналогично (соответственно) тому, что находится вверху, и то, что находится вверху, аналогично (соответственно) тому, что находится внизу...»
Гермес дал также наиболее емкое определение Бога: «Бог есть умопостигаемая Сфера, центр которой находится везде, а периферия отсутствует».

Пророк и реформатор древнеиранской религии. Учение Зороастра близко монотеизму с единым Богом - добрым духом, которому впоследствии в качестве злого духа противопоставлен Ариман. На стороне единого Бога еще шесть добрых духов — гениев: правдивость, благомыслие, мудрость, власть, здоровье и долговечность. На стороне Аримана — гнев и ложь. Задача человека — в том, чтобы содействовать Богу в борьбе с Ариманом. Зороастр — автор «Авесты». В борьбе добра и зла — истинная причина движения этого мира, считает Зороастр.
Человек должен пройти три превращения, суть которых - постоянное преображение путем самоутраты. Человек постоянно должен проходить путь от состояния «верблюда», то есть несущего груз знания, через состояние «льва», то есть тотального критицизма, к состоянию «дитяти», то есть творца.

Если античные философы-досократики были заняты в основном поиском первоначал, то Сократ первым увидел, что человек внутренне не пуст. Отсюда знаменитое «Познай самого себя». По Сократу, философия — вот истинный путь к Богу. Философия — это умирание для земной жизни, подготовка к освобождению бессмертной души из телесной оболочки. В центре учения Сократа — человек, поэтому его философию называют началом первого антропологического поворота в истории. Счастье, как учил Сократ, — осознанная добродетель. Философия должна стать учением о том, как человеку жить. Философия обнаруживает единую основу существующего, которая для человека становится высшей целью. Единое — основа человеческой жизни — не существует в отрыве от духовных усилий самого человека. Это не равнодушное природное начало. Только когда Единое станет целью человека, оно составит его счастье. У Сократа ярко проявляется первое (параллельно с Диогеном) движение к уникальности и индивидуальности.
Сократ одним из первых воплотил идеал бедности – это один из обетов, присущих западной мистической традиции. Два другие — это обет послушания и целомудрия. Обет бедности — это стремление к внутреннему опустошению посредством укрощения желаний, эмоций и личного воображения, чтобы душа стала свободной воспринять откровение Глагола жизни и света свыше. Бедность — постоянное деятельное бодрствование, готовность души ко всему новому и неожиданному, способность везде учиться — условие, без которого невозможно откровение. Сократ и умер учась, - его последние слова перед казнью – «исследуем этот процесс».

Великий ученик Сократа - Платон развертывает образ мира, достойный рождающейся человеческой личности, ставит перед человеком цели, достойные гармонии Космоса. Бытие и небытие в его системе — не равноправные принципы мироустройства, безразличные человеку и его целям. Мир центрируется вокруг человека. У ног его бесформенная материя — небытие. Взор его обращен к небу, прекрасному, благому, вечному бытию. По Платону, чувственно воспринимаемый мир не является единственным. До Платона были представления о двух мирах, но подлинный мир оставался в границах вещественного. Платон же впервые открыто говорит о невещественности подлинного мира, его идеальности. Бестелесные внечувственные сущности -«эйдосы», то есть идеи. Количество идей не бесконечно, они составляют иерархию. На вершине пирамиды идей — идеи истины, прекрасного, справедливого. Венчает пирамиду идея блага, соединяющая все достоинства истины, красоты и справедливости. Платоновские идеи, то есть идеалы — образцы для творения мира вещей. Идеи — источник бытия вещей. Идеи доступны человеческому пониманию, познанию. Человек постигает идею в форме понятия. Познавая идею, человек переходит на новый уровень бытия. Помимо вечных сущностей вещей — идей — Платон выделяет в качестве второго источника существования мира материю. Платон вводит также понятие «мировая душа», которая является посредником между миром идей и миром вещей. Мировая душа сотворена Богом, причастна «тождественному», - то есть идеям, и «иному», - то есть материи. Мировая душа — это самодвижущаяся творческая сила, с ее помощью мир становится единым, упорядоченным, живым, целым, то есть Космосом. Выражение мировой души и ее противоречивости — это демон Эрос. Он посредник между материей и миром идей. Он стремится и отдать и взять, раствориться в бесконечности и отдать весь мир в себя одновременно. У Платона идея слепого темного рока, управляющего судьбами людей, недоступного познанию, уступает место ответственности человека за свою судьбу. Истинное познание открывает путь к освобождению бессмертной части души человека, это орудие свободы.
Платон разделяет два вида знания: чувственное и умное. Те, кто живут чувственным познанием, похожи на людей, которые с рождения живут в пещере и не видят реальных вещей, а только их тени при слабом свете. Им кажется, что это и есть подлинный мир. И только философ, созерцающий истину, говорит о вещах, которые он видит при ярком солнечном свете — свете разума.

Аристотель развил и видоизменил учение Платона. Известна его знаменитая фраза: «Платон мне друг, но истина дороже». Свою философию Аристотель развивает в полемике с платоновской теорией идей. Идеи Платона, по Аристотелю, ничем не отличаются от чувственных вещей, - это ненужное удвоение мира, считает Аристотель. Он приходит к выводу, что существование единичных конечных вещей не объяснить с помощью обособленного от них царства идей. Единичное бытие вещи, то есть бытие самобытное, имеющее основание в самом себе — это субстанция. Единичное бытие есть сочетание формы и материи. Материя — это возможность формы, форма — действительность материи. Когда Аристотель рассматривает движение не отдельной вещи, но мира в целом, он наряду с первоматерией признает форму мира, находящуюся за его пределами. Мир вечен и вечно движется. Движение не может прекратиться, ибо тогда надо допустить, что оно остановлено другим движением, что противоречиво. Вечно движущийся мир имеет вечную причину движения — перводвигатель. Перводвигатель неподвижен, бестелесен, ибо телесность — это возможность перехода в иное, то есть возможность движения. Бестелесный перводвигатель есть чистая форма, это Ум созерцательный, а не деятельный. Он направлен вовне. Такой бестелесный, неподвижный, вечный, мыслящий сам себя перводвигатель есть Бог.
Аристотель построил логику и теорию науки.
Аристотель считает, что душа присуща только живым существам. Душа тесно связана с телом и способствует развертыванию всех возможностей живого существа.
Три вида души выделяет Аристотель: это растительная (способность к питанию), животная (способность к ощущению) и разумная. Первые два вида души неотделимы от тела и присущи также человеку. Душа разумная присуща только человеку, она отделима от тела и бессмертна. Главная цель человека — это стремление к благу. Высшее благо ¬— счастье и блаженство. Так как человек наделен душой, его благо — совершенное выполнение разумной деятельности. Условие достижения блага — обладание добродетелями. Добродетель — это достижение совершенства в каждом виде деятельности. Это искусность, способность самому найти единственно верное решение. То, что природа находит естественным путем, человек должен искать сознательно, искать свою человеческую меру во всем. Он не животное и не Бог. Середина — вот собственно человеческое. Человек — это родитель своих поступков. И порок, и воздержание зависят от нас. Аристотель выделил этические добродетели (добродетели характера) и диноэтические (мудрость, благоразумие и другие). Этические связаны с привычками, а дианоэтические требуют специального развития. Аристотель много говорит о идеях саморазвития и самовоспитания.

Ветхий Завет представляет нам более чем 15-вековую историю становления Веры в Единого Бога. Бог предстает как Личность. Первые пять книг Ветхого Завета (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие) говорят, в основном, об одном, - они показывают Бога-Творца. Бог созидает мир и особый народ, который Он призывает на служение Себе – сначала отдельных людей, затем и целый народ, чтобы через него дать благословение всему миру. В этих книгах содержатся десять заповедей. Бог — создатель нашего мира и всего человеческого рода. Все сотворенное Им было благом. Он представил свободу воли. Отсюда произошло непослушание, искушение (дерево познания добра и зла). В результате в мир вошли страдания и смерть. Но Бог не отказался от своего творения. Он сделал Ноя новым родоначальником человечества, затем избрал Авраама и его потомков, с которых началась история спасения человеческого рода. В книге Исход Бог являет себя Моисею впервые в человеческой истории. Он освобождает свой народ из египетского плена, дает правила, по которым им следует отныне жить: как поступать друг с другом, как служить Ему. Бог ожидает, что весь Его народ, а не только священники, будет жить по Его заповедям. Но люди эгоистичны, своевольны, непокорны. Грех неизбежно отделяет человека от Бога. Нужен способ, с помощью которого люди могли бы преодолеть эту пропасть. Ветхозаветные жертвы указывают этот способ. Смерть жертвенного животного есть прообраз той единственной жертвы Иисуса Христа, приносимой за грехи всего мира, которой достаточно на все времена.
Бог был верен Своим словам, а Его народ постоянно впадал в непослушание. Бог бесконечно терпелив. Он с терпеливой любовью заботится о Своем народе. Но, в конце концов (книга Числа), Он пресекает непослушание наказанием, чтобы народ вернулся к Богу, пока не будет слишком поздно.
Следующие книги Библии — это исторические книги: от Иисуса Навина до Есфирь. Эти книги охватывают восемь тысяч лет иудейской истории, от 1200 до 400 г. до н. э. Здесь рассказывается, как израильтяне завоевали и заселили свою землю, рассказывается о времени правления судей и царей, о том, как страна пала перед врагами, а народ был уведен плен. В книгах Ездры и Ниневии описывается возвращение израильтян на родину. Авторы исторических книг показывают, как замысел Бога осуществляется в жизни Его народом, описываются бедствия израильтян, как те вступали на путь неповиновения своему Богу. Даже цари признавались хорошими или плохими в зависимости от того, повиновались ли они Богу или изменяли ему. Цель — становление в трудных условиях (плюс свобода воли и двойственная природа человека) Единобожия и Веры.
Следующие книги Ветхого Завета — книги премудрости Библии (книги Иова, Притчи, Екклесиаст). Каждая из них касается поведения человека в его практической жизни. Главное действующее лицо — сам Бог, но не в храме, а в доме человека, рядом с ним в его труде. Все три книги учат, что мы обретаем мудрость через почитание Бога и следование его законам. В книге Иова показана извечная проблема человеческих страданий. В ней рассказывается о праведном Иове, потерявшем все, но сохранившем Веру в Бога. Иов убежден, что страдает не за грехи, а проходит испытания, в результате Иов получает ответ в личной встрече с Богом во всей Его силе и премудрости.
Книга Притч: здесь речь идет о семейных и дружеских отношениях, труде. Тема притч — мудрость и глупость, праведность и нечестность, сила мудрого слова, богатство и бедность, надежды и опасения, радость и скорбь, тяжелая работа и праздность. В основе всей премудрости — страх Божий, то есть благоговение перед Богом.
Екклесиаст. Екклесиаст размышляет над вечным вопросом — почему жизнь кажется столь бессмысленной. Как бы люди ни стремились к мудрости, успеху или праведности, им дано достичь лишь мимолетных и относительных результатов. Попытки найти в жизни что-либо постоянное — это как погоня за ветром, ибо все суета сует. Екклесиаст верит в Бога, но считает, что никогда не постигнет Его намерений, рассуждает о том, сколь духовно бедна жизнь, ограниченная чисто земными заботами. Нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими, ибо это — доля его. Присутствие этой книги в Библии говорит о том, что Бог принимает и того человека, чья вера отягощена сомнениями.
Наконец, пророческие книги, - всего 17 книг, озаглавленные по именам тех пророков, чью проповедь они содержат.
Иссайю, Иеремию, Иезекиля и Даниила называют «большими пророками», а остальные 12 «малыми». Служение пророков известно в Израиле с самых ранних времен. Величайшим был Моисей. Затем в эпоху судей и царей пророки неизменно присутствуют в истории израильского народа. Причем, такие как Илия и Елисей играют ведущую роль в спасении народа. Пророки выполняют свою миссию более трехсот лет и во времена Вавилонского плена, и после возвращения на родину.
Пророки были людьми Божьими, действующими как Его посланники. Часто они были настолько захвачены передававшимся через них словом Бога, что говорили от Его имени: «Я». Они осознавали себя призванными Богом и исполненными Его духа и слова. Они обращались как к будущему (предсказание бедствий, приход мессии), но главное в их проповеди касалось настоящего. Цель их — призвать народ вернуться к Богу и верить в Него одного.

Евангелия — это не просто биографии Иисуса. В основном они повествуют о последней неделе Его жизни и о том, что происходило после Его смерти. Евангелия — это благая весть. Евангелия несут благую весть, проповеданную Иисусом, излагают Его учение, рассказывают о совершенных Им исцелениях и, самое главное, о Спасении, которую Он принес миру через Свою смерть и воскресение.
Тридцать лет после смерти и воскресения Иисуса апостолы проповедовали Евангелия устно. За это время собирались записи Его изречений и рассказы о Его деяниях. Из этих записей в различных центрах раннего христианства возникли четыре канонических Евангелия.
Новый Завет открывает Евангелие от Матфея. Оно как бы связывает Ветхий Завет с Новым. Иисус изображается здесь как мессия, помазанник, предсказанный пророками. Особенно выделяется тема церкви, - основанной Иисусом общины учеников.
Евангелие от Марка показывает Иисуса как деятельного и решительного вождя в войне с силами зла. Иисус желает сохранить в тайне, что он мессия, ибо народ может это неправильно понять. Он часто называет себя Сыном Человеческим. Ключевой стих в книге: «Сын Человеческий пришел, чтобы отдать душу свою для искупления многих».
Евангелие от Луки. Действие его начинается и заканчивается в Иерусалиме. Действие же книги Деяний Апостолов того же автора начинается в Иерусалиме, а заканчивается в Риме. Это подчеркивает одну из главных тем Луки: Иисус пришел сначала к евреям — наследникам Божьего обетования о Спасении, но они отвергли Его, и ныне Спасение обращено всему миру. У Луки есть множество историй, известных только из его Евангелия. Среди них рассказы о блудном сыне, о милосердном самарянине, о мытаре и фарисее и другие.
Евангелие от Иоанна сильно отличается от трех других. Его цель такова: «Дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий». Иисус — это слово Божие, последующее между Богом и миром. Представления о слове Божием уходят корнями как в Ветхий Завет, так и в греческую философию. Иоанн структурирует свой рассказ о жизни Иисуса семью знамениями (чудесами), и семью изречениями Иисуса, начинающимися со слов «Я есмь». Основные темы этого Евангелия — это Свет, Жизнь и Любовь, принесенные в мир Иисусом. Это Евангелие помогает людям понять, что вечную жизнь можно обрести лишь через веру в Иисуса Христа.
Книга «Деяния апостолов» Луки начинается с рассказа о вознесении Иисуса Христа на небеса и о даровании Его ученикам Святого Духа в день Пятидесятницы. Далее рассказывается, как община учеников Иисуса, которая первоначально не насчитывала и двухсот человек, выросла во вселенскую Церковь, распространившуюся по всей Римской империи. Ключевой стих книги: «Вы будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли».

Иисус Христос является центральной фигурой Традиции.
В краткой лекции невозможно исчерпать все многообразие тем, раскрывающих разные аспекты жизни и учения Иисуса. Поэтому я выделю три небольших «наброска», которые кажутся мне ключевыми для понимания миссии Христа.
1) Христианский мир поклоняется распятию, то есть образу, выражающему парадокс: всемогущего Бога, находящегося в состоянии крайнего бессилия. Именно в этом парадоксе мы видим самое высокое откровение Божественное за всю историю человечества. Мы видим здесь самое совершенное откровение Бога, который есть Любовь. Единородный сын предвечного отца, распятый за нас на кресте, — вот что повергает в трепет любую открытую душу, в том числе и душу разбойника, распятого справа от Него.
2) И ранее, и сейчас известны два философских и теологических течения — это реализм и номинализм. Согласно реализму, общее предшествует частному. Согласно номинализму, частное предшествует общему. Это фактически не решаемая антиномия, то есть противоречие. Номинализм не замечает общих идей: Истина, Добро, Красота для этой позиции — пустые слова. Но реализм не замечает отдельных незаменимых и уникальных существ. Эта проблема в духовной истории человечества была решена фактом Воплощения, где основное Универсальное мира — Логос — стало Иисусом Христом, который есть основное Единичное мира. Здесь Универсалия Универсалий — Логос — становится Единичным Единичных — Иисусом Христом.
3) И до Христа было много примеров мистического опыта, присутствия Бога. Либо одержимость Богом, как у пророков, либо погруженность в Него, как у йогов и мистиков, либо видение откровения в Его творении, как у мудрецов и философов. Но никто никогда до Христа не видел Бога, ибо ни вдохновение пророков, ни мистическое погружение в Бога, ни созерцание Бога в зеркале Его творения не могут сравниться с опытом видения Бога Лицом к Лицу. Ибо это не слияние, это встреча в сфере сущностей, в которой человеческая личность (сознание своего «я») остается неприкосновенной и свободной, и становится тем, что она есть по замыслу создателя. В Евангелии от Иоанна сказано: «Все, сколько их приходили до Меня, суть воры и разбойники». Как понимать эти слова рядом с Его другими высказываниями о Моисее, пророках, обо всех, кто был до Него? Речь идет не о воровстве и разбое в прямом смысле, а о принципах посвящения до и после Христа. Каждый из предшествующих Ему учителей обучал познанию Бога в зависимости от своей конкретной личности, которая должна была умаляться по мере наступления одержимости. В этом смысле умаление личностного начала — то есть «золотого таланта», доверенного человеку, который есть образ и подобие Бога — предшественники Христа были ворами и разбойниками. Они, конечно, свидетельствовали о Боге, но сам практический путь, делавший их свидетелями Бога, путь, которому они учили, был путем деперсонализации. Величие Будды было в высоком уровне деперсонализации, которого он достиг. Наставники йоги учат тому, как утрачивать личность. Древние философы, жившие стоически, занимались практикой деперсонализации. Евангелие гласит, что те, кто приходили до Иисуса, воры и разбойники по отношению к человеческой личности, - потому что они обучали деперсонализации. (Слово «до» здесь означает не только временную категорию, но и степень посвящения). Христос наоборот говорит: «Я пришел для того, чтобы овцы имели жизнь и имели с избытком». Иисус пришел, чтобы приумножить жизнь в том, что ему дорого, и чему угрожает опасность. Овца — образ личности. Здесь идет речь не о сверхчеловеке, не о великой личности, не о значительной личности, но просто об индивидуальной душе, которую Иисус хочет видеть вне духовной опасности, живущей в полную силу, как и было предназначено Богом. Овца это живое существо, которое со всех сторон подстерегают опасности. Потому оно и является предметом божественного попечения. Язык Иисуса — это язык любви, а не философии, психологии или науки. Могущественный маг, гениальный художник, глубокий мыслитель, озаренный мистик — все они заслуживают своих высоких характеристик, но этим они не поразят Бога. В Его глазах они — овцы, которые Ему дороги. Он хочет, чтобы они никогда не заблуждались и чтобы их жизни влились в жизнь вечную.
Несколько цитат из Евангелия от Иоанна:
«Истинно, истинно говорю вам, верующие в Меня имеют Жизнь Вечную».
«Я Есмь Путь, Истина и Жизнь. Никто не приходит к Отцу, как только через Меня».
«Истинно, истинно говорю вам, слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь».

Один из первых христианских мистиков. (Здесь уместно говорить о соединении христианской мистики с герметизмом). Ареопагит — первый епископ Афин, обращенный в христианскую веру апостолом Павлом в середине первого века. Он разрабатывал апофатический, то есть отрицательный путь богопознания, согласно которому никакие имена не могут быть использованы для описания Бога. Божественный Мрак неопределим, Бог не есть абсолютное Благо, Бытие, Любовь, Красота — он выше всех этих понятий, бесконечно превышая их, но, с другой стороны, все в себе содержит. Но человеческий разум, данный Богом, требует выразить мистический опыт общения с Богом в понятиях, которые в этой ситуации являются лишь символами. Так начинается катафатическое, то есть положительное богословие. Предметом рассмотрения Ареопагита является проблема пути обожения человека, а также учение о Церкви и ее роли в этом процессе. Церковная иерархия строится Дионисием по аналогии с небесной, ангельской иерархией. Небесная иерархия такова: Серафимы, Херувимы, Престолы, Господства, Силы, Власти, Начала, Архангелы и Ангелы.
Дионисий одним из первых свидетельствует об опыте переживания непрерывного внутреннего молчания и созерцания Невыразимого.
Своей смертью святой Дионисий продемонстрировал состояние «концентрации без усилия» (состояние Мага в герметизме), когда центр направляющего сознания перемещается из головы в грудь, из церебральной системы в волевую, двигательную. Чудо святого Дионисия состояло в том, что когда он принял мученическую смерть (ему отрубили голову), он взял свою голову в руки и прошел еще достаточно большое расстояние до того места, где и был похоронен.

Также один из первых христианских мистиков. Ориген дает систематическое объяснение христианства в категориях греческой философии. Он «вводит» ее в дела веры. Ориген оказал влияние на все последующее развитие христианской богословской философской мысли. Он утверждал, что есть два способа причащения Христу: через вкушение Плоти и Крови Спасителя и через Слово Божие. Ориген делает попытку примирить библейские идеи сотворенности мира с платоновским учением о реальности вечных идей. Ориген настаивает на вечности сущего, но не в эмпирическом, а в идеальном плане. Поскольку Бог вечен, следовательно, мир тоже вечен. Не мог же Бог когда-то стать творцом. Он им был и есть всегда. Ориген в духе христианства говорит о том, что Бог не творит несовершенства и неравенства. Причина их не в Боге и не в первозданной твари, но в ее свободе. Совершенство различных тварей состояло в их духовности и бестелесности. Обладая свободой воли, они забыли о своем предназначении, - в этом состояло грехопадение. Единственное живое существо, не злоупотребившее свободой, — это Иисус Христос. Он сохранил свое неразрывное единство с Божественным Логосом, являясь его тварным носителем. Роль Христа в спасении мира не искупительная, но нравственно-педагогическая, считает Ориген. При условии восстановления в себе «начал» все примут состояние, равное Христу. В текстах Священного Писания Ориген усматривает три слоя. Первый — телесный, то есть исторический, общедоступный. Второй слой — душевный, то есть этический, назидательный. И третий слой — духовный, то есть аллегорический, символический. Роль религиозной философии и богословия, считает Ориген — донести истинный смысл духовного плана до сознания верующих. Причиной ложных, нечестивых и неразумных мнений о Боге служит понимание Писания по букве, а не по духу.
Ориген первым истолковал Песнь Песней как брачный союз между душой и Логосом-Христом. Тем самым он положил начало мистике христианской Любви. Троица у Оригена иерархична, как у неоплатоников. Сын ниже Отца и ему подчинен. А Святой Дух и вовсе у них «на службе». Об Отце и Святом Духе Ориген говорит мало, зато Иисус Христос как Логос — слово Божие — бывший еще до воплощения источником пророческих вдохновений и ведущий мир по богочеловеческому пути, — главный нерв его богословской системы. Ориген защищал идею предсуществования душ, хотя и не переселения их. Его ад — это некое исправительное заведение, после прохождения которого, очистившись, все, даже Дьявол, спасутся.

Плотин явился систематизатором неоплатонизма — мощнейшей философско-мистической школы раннехристианского периода, параллельной христианскому мистицизму. Плотин исходил из Единого, которое является первосущностью, но не разумом и не предметом разумного познания. Единое выделяет из себя эманацию мирового духа. Мировой дух производит из себя мировую душу, заключая в себе весь мир идей, - истинный мир, в то время как чувственный мир представляет только иллюзорное отражение мира идей. Мировая душа дробится на отдельные души. Материя выступает как низшая ступень эманации, как «несуществующее», «злое», как отрицание божественной первосущности. Последняя, высшая цель души, выделяющейся из Единого, — это воссоединение с Ним благодаря экстазу, по отношению к которому познание является только подготовительной ступенью. Творение мира не есть целенаправленный процесс, по Плотину. Единое не есть Личность и не похоже на Бога-творца христианства (здесь мы имеем дело не монотеизмом, но с пантеизмом). (Плотин путешествовал на Восток и приобщился к персидской и индийской философии). Душа человека, по Плотину, имеет две стороны. Одна стремится к свету, другая стремится упасть во мрак.
Современники признавали Плотина необычным человеком. Он подолгу пребывал в состоянии экстаза. Едва взглянув на ребенка, он предсказывал, каким он вырастет. Перед смертью Плотин сказал: «Сейчас я попытаюсь слить то, что есть Божественного во мне, с Божественным во вселенной».

(Также называемый Блаженным Августином). Августин жил во времена ожесточенных богословских споров (III-IV век н. э.). Августин создал яркую и завершенную богословско-философскую систему, которая повлияла на последующую западную мысль в целом и вместе с тем породила трещину, приведшую к разрыву между западным и восточным христианством. Августин исходит из интуиции единства Бога, а затем, по аналогии с человеком, дает психологическое понимание Троицы как «пребывающих в Уме Знания и Любви». Августин не мир выводит из Бога, но Бога вводит в мир. Бог Августина — это «невозможная возможность» духа человека, который в напряжении собственных усилий способен овозможнить то, что ранее ему казалось невозможным, то есть стать достойным божественного человечества. Мы познаем мир чувственно и по явленности мира судим о нем. Но такое знание непостоянно и не дает уверенности душе. Есть другое знание, когда душа как бы «вспоминает» истину. Такое «вспоминание» душой пережитого в некоем духовном пространстве, по Августину, свидетельствует о Боге. Августин дает совершенно философское определение бога: «Бог есть неизменная Личность, абсолютная Личность». Это значит, что человеческая личность есть единственная сущность в этом мире, ее начало и завершение. Следовательно, у человека нет более совершенного знания, нежели знание собственного «я» и сущности, как своей же абсолютной возможности. Значит, круг моего бытия беспрерывно расширяется в акте сознания собственного «я».
Согласно Августину, - за искушение надо благодарить Бога, ибо «отыми искус — и спасаемых не будет». Человеку необходимо пройти искус злом, чтобы понять что-то истинное о себе и мире. Чаще всего это постигается на собственном опыте методом проб и ошибок.
Развивая идеи человеческого несовершенства, Августин произносит знаменитую фразу, которая спустя века будет осознана как открытие «герменевтического круга». Фраза такова: «Не понимать, чтобы верить, а верить, чтобы понимать». То есть тот, кто пытается понять нечто в мире, подходит к нему с уже сложившимися представлениями и ожиданиями. Такое познание является просто корректировкой и расширением уже сложившихся форм знания. Итак, «уверовать, чтобы уразуметь» — это значит, что человек должен осознать слабость и немощь своего ума и не рассчитывать на всесторонний анализ бытия Бога. Решение этого вопроса вне компетенции разума — оно дело Веры. Человек не Бог, он слаб, способен к греху, но если в нем есть сущностное, личностное божественное начало, значит, есть и сила преодолевать трудности. Человек, который не застывает в своем высокомерии духа, непременно сомневается, падает и идет дальше, от небытия к бытию. Поэтому далее Августин произносит еще одну знаменитую фразу: «Сомневаюсь — значит существую». «Сомневаюсь — существую» — вот ответ христианской мысли на призыв античности «познай самого себя». Не праведность, но путь поиска, признание собственной ошибки становятся признаком сопричастности Богу. Поэтому Августин говорит еще одну знаменитую фразу: «Полюби и делай что хочешь», что является нравственным принципом санкции его же формулы: «верую, чтобы понимать». Его «полюби» - не просто любовь к Богу как к непознаваемой абстракции, но любовь к Личности, а значит, к сущности человеческого божественного, личностного, которое есть у каждого, то есть любви к собственным «невозможным возможностям». Задача человека — быть творцом, художником собственной жизни.

В отличие от пантеизма, Бог монотеизма не только Един, он Личность, с который верующий должен вести постоянный живой диалог - молитву,. Бог как Личность, трансцендентная миру и одновременно имманентная ему, глубоко интимно связанный с каждым верующим, был впервые дан в откровениях еврейских патриархов и пророков. Великая заслуга Израиля не в том, что он преподал Единого истинного Бога, того Единого, который есть Начало и Конец, но в том, что он показал, что к нему можно действительно обращаться, говорить Ему «Ты», стоять перед Его лицом. Израиль первым понял это, и вся его история была диалогом между человеком и Богом. Важнейшим дополнением к теологии монотеизма стало христианское учение о Троице. Возникло два монотеизма. Один — иудаизма и ислама — утверждает живого Бога как Творящую Личность, как истинно Сущее, но оставляет во мраке Его Жизнь, а людям предлагает беспрекословную веру и полную покорность Его воле; другой — христианства — открывает природу Бога и Его Жизнь, насколько это доступно человеку. Первый связан с законом, второй — с благодатью. Смысл и сущность христианства в Иисусе Христе, воплотившемся в Боге — Логосе. В прологе Евангелия от Иоанна дано четкое определение связи Христа с другими ипостасями Бога, и утверждается их одновременная неслиянность и нераздельность в Троице: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово был Бог». «Начало» здесь вне времени, это начало всех начал, вечная сущность. Слово рождается вечно в недрах Отца, демонстрируя отношения между Отцом и Сыном. От Отца исходит также Дух Святой, посланный в мир во имя Сына, чтобы свидетельствовать о Нем. Три единосущные Ипостаси вместе составляют триединство. Представить Троицу с помощью человеческого ума или воображения невозможно. Но многие христианские мистики, находясь в благодатном, экстатическом состоянии, сподобились «увидеть» ее, хотя словами это непередаваемо. Христиане Западной и Восточной Церкви, достигающие такого видения, обычно «стартуют» с противоположных позиций. Западные начинают с единой Личности, а восточные, для которых важнейшие понятие — это соборность и симфоничность, начинают с трех неслиянных Ипостасей, которые затем непостижимым образом сливаются в триединство. Гораздо существеннее расхождение западного и восточного христианства в понимании структуры Троицы. Католики изменили смысл Символа Веры, добавив, что Дух Святой исходит от Отца и от Сына. Эта добавка делает Святой Дух подчиненным Отцу и Сыну, что нарушает равновесие, в результате получается иерархическая троица (почти как у неоплатоников). Принять такое искажение древнего Символа Веры Восточная Церковь не смогла, что привело в 1054 году к великому расколу.
Еще в 451 году Халидонский Собор принял важный догмат о двух природах Спасителя, очистив христианство от ересей. В этом догмате утверждается, что одинаково пагубно исповедовать Иисуса Христа только как Бога, но не человека, или только как человека, но не Бога, делая его в первом случае недостаточным для нашей немощи, а во втором бессильным нас спасти. Необходимо исповедовать и то, и другое, ибо как истинное человечество нераздельно с Богом, так и истинное Божество нераздельно с человеком. Одновременно с двумя природами неслиянными и нераздельными Христос обладает и двумя волями, хотя то, что называют свободой воли, ему не присуще, так как его воли согласованы. Обе природы Христа появились одновременно в евангельском эпизоде воскрешения Лазаря. Нечеловеческая природа воскрешает Лазаря и небожественная сила плачет над его гробом. Слова Христа «где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них» положили начало его Церкви и христианству как этой Церкви на земле. Христианская Церковь — тело Христово, Богоневеста, храм Духа Святого и место стяжания благодати, отражая две природы Христа, содержит одновременно Церковь небесную и земную, торжествующую и воинствующую, неизменную и участвующую в истории человечества. Христианство — это религия Спасения, поэтому главная цель верующего — благодатное преображение греховной природы, что приводит к истинно второму рождению и в православии именуется обожением. Бог вочеловечился, чтобы проявить любовь к своему творению и искупить страданиями и крестной смертью богочеловека Иисуса первородный грех гордыни и неповиновения, открыв этим путь к Спасению. Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом. Православие, для которого обожение является залогом Спасения, указывает на два крыла, необходимые для этого подъема к Богу: благодать и свободу воли. Благодать требует любви к Богу и к другим людям, и ко всему тварному миру, без чего все мертво и бесполезно, а для правильного выбора действий при свободе воли необходимо знание истины. Истина пришла в мир в лице Христа, так что праведная жизнь есть подражание Христу, а ее цель — преображение во Христе, то есть обожение, поэтому основу христианского вероучения составляет жизнь, крестная смерть, воскрешение и учение Христа, изложенные в книгах Нового Завета. В мистическом учении Восточной Церкви разработаны возможные пути Спасения, детально исследована сущность энергий и сил Бога, а также божественных озарений, прообразом которых служит так называемый Фаворский свет. Непременным этапом успешной практики стяжания благодати в идеях обожения считается священнобезмолвие, о чем признанный глава восточно-христианских мистиков Григорий Палама написал в своих «Триадах в защиту священнобезмолствующих», вошедших в основной текст восточно-христианского мистицизма - «Добротолюбие».

Фома ограничил западное христианство от влияния Платона. Вместе с тем, Фома обращается к Аристотелю. Он пытается примирить великого грека с Христом. В Аристотеле он видит авторитет и апологию разума, с позиции которой он сам идет к Вере. Введя Аристотеля в христианский мир, приблизив Бога к миру, а мир к Богу, Фома тем самым как бы обручил Бога с материей человеческого духа. Отсюда у него новая интерпретация Боговоплощения, воплощения Бога в Христа, Человекобога. Безликие космологические категории Аристотеля у Фомы насыщаются полнотой человеческих смыслов. Фома говорит, что бытие Бога недоказуемо, и оно воспринимается только верой. А человек нуждается хотя бы в косвенных доказательствах его бытия. Они подготавливают человека к восприятию божественных истин. Истины эти ставят человека перед фактом, что жизнь без Бога невозможна, что мир, лишенный идеала, направления к совершенству, стремления к истине и благу, красоте, бессмысленен. На что же ориентироваться человеку — на веру или на разум – ставит вопрос Фома. Истинные теологии имеет своим источником откровение, истинные науки — чувственный опыт. Теология идет от Бога к человеку, ученый идет от фактов к их сути в теории и постепенно восходит к Богу. С разных сторон, разными путями и средствами ученые и теологи приходят к одному и тому же. Учение о двойственности истины Фомы стало в дальнейшем важнейшей стороной доктрины Ватикана.
Между Богом и человеком нет тождества, но нет и двуначалия. Есть отношения подобия и неподобия. Все, что приписывается миру, с разной степенью интенсивности принадлежит и Богу. Разрозненный мир «падшей твари» стремится к собственной самотождественности в полноте Бога как единственной и достойной цели, в которой все освещается, совпадает и единится. Учение Фомы о познании содержит различные возможности. С одной стороны, мир в своей основе непознаваем, так как у нас нет критериев отделения субъективного восприятия человека от истинного содержания. Это есть философский скептицизм. С другой стороны, устранение субъективных моментов познавательной деятельности возможно, сам разум обладает механизмом различения истинного и неистинного, субъективного и объективного. В этом диалектика Фомы. Фому интересует не познание вообще, а знание в связи с человеком, то есть центром сотворенного мира. Человек есть самое совершенное в природе. Каждый человек — особая мысль Бога, осуществленная в особом творческом акте создания души. Значит, всякий акт богопознания тождественен познанию человеком себя в соотнесенности с абсолютным божественным совершенством. Бог есть абсолютное бытие. Человек не обладает качеством абсолютного бытия, он лишь аналог бытия, он причастен к бытию. И вещи, и люди, и Бог действительны, «есть по-разному». Действительность не только «есть» как нечто предзаданное, она «есть» и то, чем «может быть». То, что «есть» и «может быть», Фома называет «ens». Ens — бытие, но не как просто ставшее и становящееся, или свершенность чего-то идеального, ens — это острота бытия, как интеллектуальная его развернутость, как мыслимо возможная полнота существования. Бог есть такое бытие, в котором сущность и существование совпадает. Человек причастен к нему и тяготеет, так как наделен бытийной потенцией. У человека есть лишь некоторая полнота, потенция быть. Это понимается как то, что он может «быть», а может и не «быть». ечь идет о возможности и случайности. Фома в философских категориях Аристотеля артикулирует то, что косноязычно как говорили отцы церкви VI–VII веков: «Встал на путь подвига — влезь под кожу и собери себя». Как много надо преодолеть в себе глупости, злобы, тщеславия, помыслов, чтобы найти в себе «форму»! Собирая себя, осуществляя свою «форму», человек оказывается самым страдательным существом в мире, так как в силу внутренней необходимости — свободы, реализует собственную свободу-необходимость. «Форма» есть качество открытости, готовности к расширению, превосхождению себя без всяких прикидок на результат. Таким образом, бытие для человека — это вечно длящийся акт выхода за свои пределы.

Основной мотив Экхарта — идея единения Бога и человека. Обращаясь к Евангелию от Иоанна «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», Экхарт говорит: «Слово воплотилось в человеке, чтобы узнал он в себе Бога, ведь сказал же Христос: «Царство Божие внутри вас». Экхарт критикует Фому за то, что тот считает, что лучше созерцательной жизни — деятельная. Богопознание по Экхарту, достижимо в акте «делания себя в Боге», в созерцании, в котором жизнь находит завершение и покой. Отрешаясь от всего временного, индивидуального, человек в мистическом акте познает мировую волю. В ее глубине, из которой рождается сама жизнь, необходимость и свобода становятся одно. Поэтому отрешенность это есть самое лучшее, так как очищает душу, проясняет, зажигает сердце и пробуждает дух. Она превосходит добродетели, так как дает нам познание Бога, отделяет от твари и соединяет душу с Богом. Постигнув Бога, человек уже не только следует закону мира, но и сам творит его. В человеческой душе, кроме естества, есть «божественная искра», часть божества. Задача человека — отрешившись от внешнего, прийти в состояние восхождения, когда эта искорка разгорится, и душа вознесется до «тихой пустыни» божества. Апофатическая теология Экхарта выходит за рамки канона. Даже нельзя сказать, что есть Творец и его творение. У него божественное начало возникает вместе с миром и пронизывает его. Бог растворен в природе (пантеизм) — он абсолютно безлик. Бог — колодец без дна, Божественное Ничто, которое можно постичь в отрешенном созерцании, в уединенном молчании. Результатом такого познания становится ощущение тождественности себя с богом. Бездна Ничто оказывается абсолютной лишенностью, молчащей пустотой, окончательной утратой собственного личностного начала.

Здесь мы будем говорить о принципах, по которым строились ордена в частности, францисканский орден. Это - Обеты послушания, бедности и целомудрия. Обет послушания — практика укрощения, желаний, эмоций и личного воображения перед лицом совести и разума. Это преобладание идеального над видимым, национального над личностным, божественного над человеческим. Это жизнь, основанная на иерархическом порядке, космическом и человеческом. Это смысл существования Серафимов, Херувимов, Престолов, Господств, Сил, Властей, Начал, Архангелов и Ангелов; священников, рыцарей и простолюдинов. Послушание — приказ, международный закон, государство, Церковь, общий мир. Настоящее послушание — противоположность тирании и рабству, так как его корень — любовь. То, что вверху, служит тому, что внизу, а то, что внизу, покоряется тому, что вверху. Послушание — это практическое выражение признательности тому, что происходит. Кто признает Бога, тот слушается. В том виде, в каком послушание практиковалось в рыцарских и религиозных орденах, это было также эффективной формой тренировки воли, целью которой является отказ от воли к величию. Универсальная формула послушания: «Да будет воля Твоя».
Обет бедности — это стремление к внутреннему опустошению, постоянная готовность души ко всему новому и неожиданному, способность всегда и везде учиться.
Обет целомудрия — это решение жить без алчности и равнодушия. Излишняя добродетель скучна, а порок отвратителен. Не скучно и не отвратительно лишь то, что исходит из сердечной глубины, из любви. Сердце живет, только когда оно любит. Тогда оно подобно солнцу. Целомудрие — такое состояние человека, когда его сердце, превратившись в солнце, становится гравитационным центром.

Николай Кузанский примирил в своем учении Экхарта и Фому. Он великолепно знал схоластику, был близок к мистике Экхарта, знал философию античности и неоплатонизма, а также восточных Отцов Церкви. Не изменяя традиции богословия, Кузанский в то же время уже принадлежит будущей философии. Он предвосхищает Лейбница — идеей равного онтологического достоинства всех вещей в мире, Канта — развернутой в своей «Науке незнания» системы космологических антиномий, Гегеля — триадным расположением мирового сущего, Хайдеггера — учением о человеческой вселенной как априорной цельности. В основе, учит Кузанский, - Божественное бытие, потенция как абсолютная возможность всего, которая парадоксальным образом и есть абсолютная действительность. Об этом всеобщем источнике его творчества можно что-либо высказать только в виде предположений и догадок, так как безграничность его проявлений все равно рано или поздно опровергает любое частное утверждение и превзойдет любое определение. Он все может. Мир — это произведение Бога, личная потенция Творца — это форма форм, так как образует образ любой конкретной вещи. Чтобы приблизиться к Богу, надо стать выше разума, и рассудка и чувства, и тогда Он Сам обнаружит Себя перед тем, кто ищет Его в вере. То есть человеку надо отвлечься от сиюминутного, зримого, слышимого и стать выше себя. В ситуации такой остановки и напряжения мысли появляется обостренное чувство сознания приближающегося к сущности. Об этом сказано так: «Остановись и познай». Не следует смешивать эмпирическое человеческое с запредельно божественным. Форме форм, как беспредельному пределу, соответствует не эмпирическая единичность, но абсолютная единичность всех единичностей. Эта абсолютная всеобщность не просто совпадает с абсолютной единичностью, она сама в пределе есть абсолютная единичность (неединичная единичность, возможная невозможность). Божье мы должны познавать не по человеческому обычаю, но целиком и полностью от себя отстранившись и всецело перейдя в Бога. Лишь когда человек выходит за собственные рамки, отказывается от себя, от своего маленького «Я» (в том числе собственной точки зрения, мироощущения, пристрастий) — тогда он способен к реальному творчеству. В учении Кузанского о человеке жизнь не дается готовой, она богата необычайными возможностями, позволяющими много сделать для себя, для других и во имя Бога. Поэтому человек живет в этом мире осуществлением возможностей в кругу невозможного. Говоря языком современной науки, учение Кузанского о человеке есть философия нестабильности, синергетика (учение о открытых неравновесных системах), учение о творчестве в ситуации «неустойчивой устойчивости» личности, живущей в земном мире. Это баланс на пределе возможного.

Бесконечное могущество Бога, по Бруно, не может ограничиться созданием конечного мира. Бесконечные свойства Бога Кузанского превратились у Бруно в бесконечность природы. Это учение не осталось у него умозрением. Переосмысляя теорию Коперника, Бруно освободил ее от традиционных представлений о конечности мироздания, согласно которому Солнце составляло абсолютный центр Вселенной. Развивая идеи Кузанского, Бруно доказал, что любое земное светило может быть в центре мироздания, что центр находится повсюду и нигде. Тем самым он повторил для материального мира определение Сферы Гермеса Трисмегиста. По Бруно, формообразующее активное начало имеет источником материю. Материя не просто источник деятельности. Ее развитие подчинено закономерностям, развивающимся из единого субстанционального принципа через многочисленные диалектические переходы, борьбу противоположностей, являющихся результатом деятельности мировой души. Бруно делает вполне конкретные выводы о необходимой заселенности иных миров. Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает максимум противоположностей и противоречий, учит Бруно. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположности, предварительно найдя точку объединения их. В этой нацеленности на познание сути вещей одна из величайших заслуг лучших представителей эпохи Возрождения.

Своей задачей Мирандола ставил соединить учение двух основных школ античности — платоновской и аристотелевской. Философия Мирандолы была творческим обобщением лучших традиций античной, христианской, арабской, а также еврейской и восточной мистики. Если Фома Аквинский дал философско-религиозный синтез средневековой культуры, то Мирандола — ренессансной.
Учение о человеке Мирандола обосновал в своей «Речи о достоинстве человека» — Бог, сотворив человека, специально дал ему неопределенный образ и поставил в центр мира, сказал: «я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низкие неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души в высшее и божественное». О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, что пожелает, и быть тем, кем хочет! Человек у Мирандолы — это связующее звено между материей и духом — он узел мира, способный возвыситься к Богу или опуститься до животного. Природа человека не определена изначально и тем близка к природе Бога. Высшее предназначение человека — наслаждаться величием мироздания.

В один прекрасный день конца шестнадцатого века к юному ученику сапожника Якобу пришел незнакомец, купил пару ботинок, а когда вышел, позвал мальчика: «Якоб, выходи. Ты мал, но станешь велик. Будь благочестив, бойся Бога и изучай Святое Писание, в котором найдешь утешение и советы. Ибо тебе предстоит перенести нужду, бедность и гонения, но ты устоишь, так как Бог любит тебя». После этой встречи семь дней подряд у Якоба были видения, где он лицезрел Господа, ангелов, сотворение мира, и жизнь его действительно изменилась.
Первое понятие, из которого разворачивается вся космогония Бёме, — Ungrund, то есть бездна, пустота, бескачественность. Бёме описывает это как тишина без сущности. В ней нет ничего, что могло бы быть, это вечный покой, бездна без начала и конца, это не цель и не место. И здесь ничего не найти, даже если искать. Глаза этой бездны — это наши глаза, и она является зеркалом самой себя. Эта бескачественность содержит потенцию всех антиномий и качеств, какие открывает бытию божественная воля. Ungrund — первая фаза становления мира, дальше развитие идет согласно принципу троичности, возводимому к догмату о святой Троице. Для Бёме триединство есть источник непрерывного движения, где рождается и утверждается жизнь всего сущего. Исходный момент этого движения — разделение, которое происходит в первом лице, в Боге-Отце, на два начала — положительное и отрицательное. На «да» и «нет». Одно не существует без другого. Но в то же время противоположное остается единым. Бог есть все: и тьма, и свет, и любовь, и гнев (здесь идет сближение с Каббалой). Именно в этой внутренней раздвоенности, обозначенной как «мука», Бёме видит источник любого развития, истечения жизни. Это «истечение» — направленная самосознающая и творящая воля Бога — есть вечное рождение Сына в Отце. И именно в Сыне огонь или гнев Отца превращается в свет Любви. То, что сокрыто в первой природе Бога, открывается во второй и становится явленной в третьей, в Святом Духе, как синтезе природы Отца и природы Сына. Всякая вещь в мире сделала по подобию этой троичности. В дереве, камне или растении есть три вещи, и ничто не может ни родиться, ни расти, если из этих трех будет недоставать в нем хотя бы одной. Во-первых, сила, из которой происходит тело, будь то камень, дерево или растение. Во-вторых, сок, который есть сердце всякой вещи. В-третьих же, кипящая сила, запах или вкус, то есть дух вещи, от которого она растет и пребывает. В этом образе всеобщего вечного становления особое место у Бёме принадлежит качеству, то есть подвижность, течение или пробуждение всякой вещи. Отсюда, таким образом, выявляется связь качества с «истечением». Динамические процессы рассматривались Бёме как в духовной природе, так и в материальной, и в самом человеке — центре творения. Здесь видны следы средневекового алхимического учения о соответствиях, пронизывающих все мировоззрение, обуславливающих единство микро- и макрокосмоса. Бёме известен герметический закон: «что внизу, то и наверху, и что лежит стесненное в земле, то же и находится в звездах». Этот закон лежит в основе многовековой практики алхимии, в которой поиски высшего материального объекта — философского камня — подразумевают стремление к соответствующей ему духовной сущности. Из взаимосвязи и взаимовлияния всех сфер мироздания проистекала также соотнесенность алхимических и астрологических объектов (например, семи основных металлов и семи планет). Бёме, однако, заимствует идеи Парацельса и алхимии, но лишает их непосредственного физического смысла, пользуясь ими как метафорами. Такой метафорой является алхимическое понятие «тинктура» (окрашивание, цвет). Как цвет есть качество, которое можно прибавить к вещам или отнять у них, так и Святой Дух, по Бёме, обитающий в человеческой душе, сообщает ей свои свойства, свой «цвет». Бёме создал образ вечно становящегося, вечно изменяющегося мира, где все взаимосвязано, и где человек — центр всех взаимосвязей. Главная задача — это преображение самого человека. Возникновение природы новой жизни происходит в поврежденном теле всего мира, и в этом теле рождается живой дух, а из этого духа — свет и разумение. В магической мистике Бёме особенно важны два мотива. Первый: живое чувство мировой гармонии и всеединства, мудрость земли, мистического восприятия природы. Второе: антропоцентрическое самочувствие — человек есть «экстракт» из всех существ.
С одной стороны, Бёме завершает традицию немецкого мистицизма, с другой, стоит у истоков новой европейской философии.

Декарт начинает свое учение с универсального сомнения, сомнения во всех истинах. Его цель — не разрушить, а укрепить человеческую уверенность в возможности познания. Мы не знаем, спим мы или бодрствуем, видим то, что видим, или нас обманывает какой-то демон. Что же остается человеку, брошенному Декартом в пучину сомнений? Отбросив все то, в чем так или иначе мы можем сомневаться, даже полагая все это ложным, мы легко допустим, что нет ни Бога, ни неба, ни земли, что даже у нас нет тела, но все-таки мы не можем предположить, что не существуем в то время, когда сомневаемся в истинности всех этих вещей. Нелепо полагать несуществующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит. Отсюда следует, что мы не можем не верить, что заключение «я мыслю, следовательно, существую», истинно. Что оно и есть первое и важнейшее из всех заключений. Мышление Декарта вопреки сложившемуся стереотипу понимания его «cogito ergo sum» есть рефлексия существования трансцендентного «Я» (ядра существа). Декарт вышел за пределы дескурсивной мысли и обнаружил в себе Мыслителя мыслей. Это был не логический аргумент, но реальный интимный опыт Мыслителя в процессе мышления, и он дал Декарту полную уверенность в реальности «я существую», которое выражается через «я мыслю».

Для Спинозы главное — это проблема взаимоотношений человека с Богом. Познание, разум — это посредник в стремлении человека приблизиться к Богу, сама любовь к Богу носит интеллектуальный характер у Спинозы. Спиноза смело критикует Ветхий Завет и аллегорически его истолковывает. Бог Спинозы не исчерпаем, бесконечен, он может принять любое обличье, нести свое слово в форме, доступной людям определенной эпохи. Отождествление бесконечного Бога с одним из конкретных Его проявлений — суеверие, считает Спиноза. Подлинная религиозная вера неотделима от правильного познания. Образ Бога в философии Спинозы далек от Бога традиционных религий. Он лишен антропоморфных характеристик. Прежде всего, Бог причина самого себя, это совпадение свободы и необходимости, сущности и существования. Спиноза говорит: «Под причиной самого себя я разумею то, сущность чего заключаю в себе существования, то есть чья природа может быть представлена не иначе, как существующая». В единичных вещах сущность не совпадает с существованием. Единичная вещь определяется другой единичной вещью, она несвободна. Пантеизм Спинозы таков, что его Бог имманентен (внутренне присущ) природе, поэтому природа, с одной стороны, является творящей, а с другой — творимой. И творящая, и творимая природа — одно. Бог Спинозы — безличная сущность, поэтому и отношения между Богом и миром Спиноза пытается пояснить при помощи математической метафоры. Она такова: взаимоотношения множества отдельных вещей с их единой первоосновой Спиноза сравнивает с взаимоотношением бесконечных точек, лежащих на одной бесконечной прямой. Бог аналогичен пустому пространству, в котором располагаются отдельные вещи. Особенность вещей определяется свойствами пространства, то есть Бога. Неотъемлемое свойство Бога можно представить как измерение пространства. Таких измерений у Бога бесконечное множество, но лишь два атрибута доступны человеку: мышление и протяженность. Отдельные вещи располагаются по этим двум сферам. Бог отдельные вещи не создает, они являются его вечными следствиями. Используя математическую аналогию, можно сказать, что пространство не является действующей причиной геометрической фигур. Также и Бог не является действующей причиной вещей. Вещи существуют двух типов. Одни относятся к сфере мышления (идеальные образования), другие к сфере протяжения (материальные тела). Они между собой не связаны, но существуют параллельно. Порядок и связь вещей та же, что и порядок и связь идей, и наоборот. Если человек обнаруживает телесный недуг — следует искать и недуг душевный, так как Бог одинаково проявляется в различных рядах модусов. Процесс самосохранения вынужденно ведет к самосовершенствованию, к развитию познающей способности. Человек неизбежно формирует идеал свободы и обнаруживает, что это Бог. В Боге стремление к самосохранению полностью реализовано. Свобода Его ничем не ограничена. Он причина самого себя, и Его свобода есть необходимость. Радость от познания столь велика, что вкусивший его человек способен отказаться от земных благ, обуреваемый страстью к познанию и интеллектуальной любовью к Богу как основателю его собственной свободы.

Паскаль считает, что в этом мире все обращается в свою противоположность: сила становится слабостью, слабость силой, добродетель злом, зло добродетелью. Но тогда величие человека, способного возвыситься над собой, превзойти свои пределы, означает вечный разлад, с обществом, с другими, с собой, невыносимое ощущение собственного одиночества и его трагический удел (жить ему надобно так, словно он один на свете, словно ему отпущена неделя жизни). В такой ситуации одна из истин, которая рождается в человеке, это осознание нищеты духа, как собственной неукорененности в природе, обществе, среде, среди близких вроде бы людей, понимание своей беспочвенности. Человек подвешен на грани двух бездн: бездны бесконечности и бездны небытия. Он преисполняется трепетом и ужасом перед вечным безмолвием этих пространств. Бесконечная бездна может быть заполнена лишь чем-то бесконечным и неизменным, то есть Богом.
Известно так называемое «пари Паскаля»: Паскаль считает, что разум здесь ничего не определяет. Между нами и Богом бесконечность хаоса. Где-то на краю этой бесконечности идет игра, что выпадет — орел или решка. Разум молчит. Не играть нельзя. Нас уже втянули в эту игру. Ставя на решку (отсутствие Бога), мы теряем свою конечную жизнь, которая и так обречена. Ставя на орла (существование Бога), мы имеем шанс выиграть бесконечную блаженную жизнь. Поэтому выбрать Бога - разумно, так как мы ничего не теряем. Какой ущерб в случае ошибочного выбора? Быть честным, искренним, справедливым, следовать добру — значит распрощаться со своими пороками. Велика ли потеря, если есть понимание, что ставка поможет вам обуздать страсти, огромные камни преткновения на пути к вере? Такая игра по результату дает опору разуму для ориентации в мире, наполняет содержательностью критерии оценки человеческих взаимоотношений, существующих социальных норм и ценностей, но только игрой без веры еще никому не удалось стать счастливым. Бесконечность пустоты души может заполнить лишь нечто бесконечное и неизменное — Бог. Счастье не вне и не внутри нас, оно в Боге, вне нас и внутри. Но постичь это можно не разумом и не умножением аргументов, но личной встречей со Спасителем. В Нем и для Него мы постигаем Бога в себе самих. Вся мистерия познания человеческой жизни разрешается, по убеждению Паскаля, в христианской вере, дающей возможность обретения мира знания и высшего блага. Царство Божие в нас самих. Всеобщее благо в нас самих. Ум — мы сами и не мы. Все, о чем писал Паскаль, было им глубоко пережито и выстрадано. Он говорит: «Я только с теми, кто, стеная, ищет истину».

«Вопросы, поставленные Кантом, столь глубоки, что из поисков ответов на эти вопросы возникла вся последующая философия. Откуда бы ни шел мыслитель по философской дороге, он должен пройти через мост, название которому Кант. Леденящий ветер безнадежности пронизывает на нем мозг путника. Мост под ним колеблется и качается» (Голосовкер Я. Э. «Достоевский и Кант». Москва, 1963 г.). В спорах разума и чувств, рационализма и эмпиризма Кант находит третий путь. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без разума над ним нельзя было бы мыслить. Мысли без содержания пусты, а созерцание без понятий слепо. Кант говорит о не зависящем от наших ощущений и мышлений мире «вещей в себе». Для теоретического познания мир «вещей в себе» закрыт, но существует также мир феноменов, явлений — мир чувственных предметов, мыслимых рассудком. Человеческая способность познания этих феноменов безгранична. В знании всегда присутствуют априпорные и апостериорные элементы. Априорное знание предшествует опыту и не зависимо от него. Априорное знание нельзя отождествить с врожденными идеями, так как оно не существует само по себе, а лишь оформляет чувственный опыт. Апостериорное получается из опыта, но оно тоже не существует в чистом виде. Мир явлений и феноменов — не хаос, он упорядочен с помощью всеобщих и необходимых форм чувственного созерцания и категорий рассудка. Основное свойство разума — это способность вносить единство в сами правила, которыми организованы явления и феномены, то есть стремление к безусловному синтезу. Вследствие этого, разум приходит неизбежно к трем Идеям. Идея, по Канту, это понятие о безусловном, о том, что ничем не обусловлено, что является причиной самого себя, «вещь в себе». Все же, что дано нам в опыте, обусловлено. Содержание Идей, следовательно, находится за пределами человеческого опыта. Первая идея — идея абсолютного единства субъекта, то есть идея души. Вторая — идея абсолютно единства явлений, идея о мире как о безусловной целостности. Третья — идея абсолютного единства всех предметов мышления, то есть идея Бога.
Первая и третья идеи не противоречивы, и мы ничего не можем сказать об их предметах. Вторая идея порождает четыре антиномии, то есть противоречия. Возможны диаметрально противоположные ответы на один и тот же вопрос.
1. «Мир безграничен — и мир ограничен».
2. «Все в мире просто — все в мире сложно».
3. «В мире есть причинность через свободу — и в мире нет причинности через свободу».
4. «Все в мире необходимо - и все случайно».
Для понимания человека особенно важна третья антиномия, которая говорит, что в мире есть причинность через свободу и, в то же время, в мире нет причинности через свободу. За ней скрываются два измерения человеческой жизни. Человек принадлежит миру явлений (феноменов). В этом мире нет свободы, это мир обусловленного. Но человек одновременно и вещь в себе (ноумен). Тогда он относится к себе как к единственному основанию своего поступка, тогда он действует свободно. Человек имеет два характера: эмпирический и ноуменальный. Ноуменальный характер обладает свободной причинностью, он действует сообразно идее свободы. Он обнаруживает себя не как само действие, но, как правило, в действии. Сами же действия человека в эмпирическом мире всегда можно объяснить с помощью внешней причиной связи. Заслуга и вина человека остаются для нас скрытыми. Человека как свободное ответственное существо нельзя познать чистым разумом. К человеку нельзя подходить как к явлению или объекту. Человека можно познать только изнутри, как субъекта, свободного, самообусловленного действия. Но это особая познавательная способность.
Находясь в рамках практического разума, можно лишь обнаружить императивы (повеления) в душе человека, заставляющего действовать независимо от неблагоприятного результата, часто толкающего к поступкам, противоречащим даже его собственным желаниям. Удовольствие, счастье, желания, обычно относимые к целям нравственного поведения, Кантом в качестве таковых отвергаются. Нравственный поступок ценен сам по себе, он не зависит от человеческих желаний, которые приковывают человека к миру феноменов. «Нравственный императив» — это «императив категорический», он заставляет человека действовать несмотря ни на что, ни на какие условия. Нравственный закон, то есть «категорический императив» Канта не содержит конкретных предписаний. Он ничего не навязывает, он говорит лишь о необходимости относиться к себе и себе подобным, как к субъектам свободной воли: «поступай так, чтобы твоя воля могла стать и принципом всеобщего законодательства».
Кант говорит также: «Нет ничего прекраснее, чем звездное небо надо мной и нравственный закон внутри меня».

Основой всего существующего Гегель полагает безличное духовное начало — «абсолютную идею». Она — начало деятельное, ее деятельность может выражаться в мышлении и в самом познании. Дух из самого себя порождает Вселенную, и в силу этого приходит к самому себе. Отсюда развитие понятий — это одновременно и логика, и диалектика, и само познание. В процессе своего диалектического саморазвития идея Гегеля проходит три основных этапа. Первый этап — логический, когда идея действует в своем доприродном бытии, в стихии чистого мышления и развивается в форме чистых логических сущностей. Второй этап — идея превращается в природу, которая есть инобытие, абсолютная идея. Третий этап — высший абсолютный дух, на этой ступени идея, обогащенная всем предшествующим развитием, возвращается к себе и получает необходимую конкретность. (Здесь мы видим действие трех основных законов диалектики: «Единства и борьбы противоположностей», «Перехода количества в качество» и «Отрицания отрицаний»). Форму конкретизация идеи получает в облике субъективного, объективного и, наконец, абсолютного духа. Субъективный дух — это сознание субъекта, не выходящего за рамки индивидуального опыта. Объективный дух — человеческий родовой разум, исторически выражающийся в организации общественной жизни. Это та реальность, в которую включена личность и которая противостоит ей (государство, семья, политика, экономика). Абсолютный дух — это дух свободы, бесконечно стремящийся познать себя и выразить свою сущность. Он развивается от внешнего и чувственного к созерцанию, к представлению и от него к мышлению в понятиях.
В изображении Гегеля все развитие приобретает противоречивый, двоящийся и двойственный смысл. Оно изображается как вневременной процесс, в котором каждая «последующая» ступень есть не вторичное в смысле времени событие, но лишь более конкретное по раскрывающемуся в нем предметному содержанию. В первых трех понятиях гегелевской логики очевидны особенности ее построения: тезис — антитезис —синтез (принцип триады). Результат становления (синтез) Гегель называет «наличным бытием». Гегель разрабатывает структуру этого наличного бытия. Чтобы предмет существовал и отличался от другого, он должен быть соединением таких противоположностей, как сущность и явление, целое и часть, содержание и форма, необходимое и случайное, качество и количество, возможное и действительное.
Для Гегеля природа есть место, где зародится человек, общественная жизнь, где идея будет освобождаться от своей ставшей ненужной материальной оболочки — вещи — и с помощью сознания человека опять вернется в свое чистое духовное бытие.

В соответствии с кантовской философией, Шопенгауэр рассматривает мир как совокупность феноменов, явлений, то есть как «представление». Мир сам по себе, вне нашего восприятия — ничто. Но если Кант призывает понять эту истину для того, чтобы усовершенствовать человеческое познание, пресечь необоснованные претензии разума, то Шопенгауэр хочет осмыслить факт закрытости мира сам по себе, сделать этот факт элементом широкой мировоззренческой системы, а не просто принять ее как данное. Шопенгауэра не устраивает и гегелевский вариант решения, - мысль, согласно которой человек и абсолютное начало мира находятся в согласии, вместе реализуя общий план совершенствования мира. Неразрывная связь между субъектом и объектом лишает человеческую жизнь осмысленности, стирает границы между сном и бодрствованием, между прошлым и будущим, между человеческим и животным. Человек живет в мире фантомов и сам превращается в фантом. Только поняв это, можно поникнуть за призрачный мир феноменов, снять покрывало «майи» и увидеть вещи как они есть на самом деле. Кант человеческую свободную волю противопоставлял миру необходимости. Воля же для Шопенгауэра — это не способность свободно следовать долгу, это голос тела, слепой, иррациональный, бесцельный. Воля не противопоставляется Шопенгауэром миру необходимости, она проявляется в нем. Воля проявляется в силе, питающей растения, она является в облаках, ручьях. В природе воля — слепая сила, наиболее явно проявляется она в человеке. Волевое начало мира толкает все существующее на борьбу. Воля отличается от своих проявлений. Она — вечное становление и бесконечный поток трансформации. С помощью воли происходит переход от одного уровня природы к другому.
Но пессимизм Шопенгауэра имеет пределы. Он полагает, что человек способен все-таки вырваться из тисков воли. Ему может помочь в этом искусство. В искусстве мы созерцаем вещи незаинтересованные, бескорыстие. Особое внимание Шопенгауэр уделяет возвышенному. Возвышенное — это самая сложная гамма чувств, возникающих при встрече с чем-то безграничным. Тогда появляется предчувствие, единство с миром, и это не подавляет, а возвышает человека. Возвышенное приближает нас к первооснове мира.
Путь человека к его освобождению открывает сама жизнь. Первый шаг на пути к Спасению — обычное чувство справедливости, признание других равными себе. Но прежде чем утвердиться в этом чувстве, человек должен пройти все стадии эгоизма, доведя его до состояния озлобленности. В этом состоянии в другом человеке, в мученике он начинает узнавать себя. Чувство справедливости рождает более глубокое чувство сострадания. Но сострадание только открывает дверь в свободу. Для окончательного же поворота воли необходим путь аскетизма и ухода от мира, - считает Шопенгауэр.

Притягательность Ницше для современного человека - в его способности ввести нас в мир мятущегося, ищущего, рефлексирующего духа, наделенного обостренным нравственным чувством и одновременно стремящегося разрушить ставшие тесными рамки традиционной системы ценностей. Постоянный дух обновления, тотальный скептицизм, зачастую трагическое восприятия жизни — вот доминанты духовной жизни нашей эпохи. Ницше понимает мир как слепое иррациональное начало, слитое с волей к власти. Всякое расширение, усвоение, рост предполагает устремление к тому, что сопротивляется. Человек, ставший господином природы, господином своей собственной дикости и разнузданности (желания научились его слушаться) в сравнении с недочеловеком представляет колоссальное количество власти. Жизнь — только средство к чему-то. Она — выражение роста форм власти. Ницше призывает встать на путь переоценки ценностей, на путь имморализма. Человек ведь все время хочет сбыть себя, снять с себя ответственность за совершаемое, возложить ее на мир общего. Экономия сил, экономия мышления, самосохранение — это понятия торгашеской морали. Такая повседневная мораль лицемерна, это снисходительное отношение к своим и чужим слабостям, от недоверия к человеку. Она основана на сострадании, на потакании к человеческим слабостям, на любви к «ближнему». Переоценка ценностей предполагает переход от любви к «ближнему» к любви к «дальнему». Любовь к «дальнему» — это творческая любовь, согласно Ницше. Не смягчение текущих проявлений зла, а изменение самих принципов жизни. Эта любовь принимает форму борьбы с людьми сегодняшними, эта любовь к идее человека, к человеку, каким он может быть. Идея сверхчеловека — центральная у Ницше. Сверхчеловек — это тот, кто воплощает в жизни своей христианский идеал, выраженный апостолом Павлом: «все мне позволено, но ничто не должно обладать мною». Сверхчеловек — это тот, кто сам творит свою жизнь, без подсказки, кто свободен во всем. Не есть ли это один из тех мифов, которые обставляют горизонты нашего сознания? Реальный предмет размышления Ницше — это человек, несущий в себе образ сверхчеловека. Такой человек — это мост между животным и человеком, стрела, устремленная к идеалу сверхчеловека.

Хайдеггер – один из основоположников экзистенциализма (См. также А.Камю, Ж.П.Сартр, К.Ясперс) Экзистенциализм — попытка подойти к человеку изнутри с точки зрения его собственных жизненных задач. В центре внимания — человек, его экзистенция (существование). Экзистенциализм — это и «философия отчаяния», и «философия свободы», и «философия творчества», и «философия индивидуализма». Смысл экзистенциализма таков — человек стоит перед альтернативой выбора: подлинного бытия, в котором он находит, обретает себя, и неподлинного существования, когда утрачивается «я», и он растворяется в толпе. Вовлеченный в конфликт, человек должен спросить себя: «Кто я?». Ситуация заставляет искать разрешение ее в личностном плане. В такой кризисной ситуации возникает экзистенциальное учение о человеке. Человек стоит перед лицом возможностей, он должен сам решать и действовать. Хайдеггер формирует основную идею экзистенционализма: человек есть в той мере человек, в какой он экзистериует. Экзистировать — значит принадлежать своему существу, слышать зов бытия. Человек как живое существо просто вброшен в этот мир. Индивидуальную сущность ему никто не преподносит, он сам ее создает. Поэтому человек, осознав свое отличие от других, должен создать модель собственного бытия, свой мир, свое мироощущение. Сделать это трудно, и не каждый способен на это. Большинство людей стремится отказаться от решения такой задачи, им легче жить, как все, они хотят раствориться в толпе и забыть свою свободу. Им невыносим сам акт выбора. Они хотят жить комфортно, а выбор — всегда дискомфорт. У Хайдеггера не найти традиционных категорий метафизики. Его категории — это страх, забота, вина, тревога, смерть. - Вот проявления существа человека. Хайдеггер хочет вырвать человека из мира обыденности. Он напоминает, что, как бы комфортно человеку ни жилось, придет время, когда никто уже не поможет. Единственное, что способно возвратить человеку человеческое, — это осознание собственной смерти. Непосредственное касание смерти вызывает метафизический ужас, когда человек боится не потерять что-то конкретное, но не быть вообще. Это ужас края бездны. Ужасом приоткрывается Ничто. Перед лицом Ничто мы теряем дар речи. Оно впервые ставит наше бытие перед сущим. Перед Ничто человек осознает, что он вброшен в мир не по своей воле и не по своей воле уйдет из него. Невозможность «вечного возвращения» делает человека совершенно уникальным существом. Переживание факта собственной смерти отличает человека от животного. Именно это переживание становится для человека основой для собственного жизнестроения. Поэтому осмысленную жизнь человека Хайдеггер называет «бытие-к-смерти». Человек тогда становится человеком, когда на заднем плане присутствует смерть. Хайдеггер как атеист, погружая человека в бездну Ничто, тем самым говорит, что человек существует постольку, поскольку у него нет возможности надеяться на Бога. В противном случае, он будет надеяться, но потеряет чувство собственной уникальности. Лишь разрыв с надеждой обостряет сознание неповторимости времени жизни и ответственности за себя и свои поступки. С другой стороны, в Ничто Хайдеггера просматривается идея апофатического богословия, в котором Бог есть бездна Ничто (Экхарт, Дионисий Ареопагит и др.).